«Школа клоунов» – именно так назывался бы сегодня московский театр «Эрмитаж», расположенный в одноимённом саду, если бы не запрет чиновников в 1987 году. Тогда это показалось им слишком провокационным. Художественный руководитель театра Михаил Левитин придумал это название задолго до того, как в Москве появились две другие «школы» – театры «Школа драматического искусства» и «Школа современной пьесы». И вот сегодня, спустя 25 лет, пришло время вновь вернуться к этому названию. Переименовывать театр, конечно, никто не собирается, но по плану художественного руководителя в следующем сезоне на небольшой пристройке к основному зданию театра, в которой до недавнего времени находился ресторан «Парижская жизнь», должна появиться вывеска «Школа клоунов театра «Эрмитаж», а внутри – третья сцена театра. Пристройка действительно небольшая – всего 500 метров, но её история и та огромная цена, которую заплатил за неё театр «Эрмитаж» в 1993 году, не могут и не должны забываться.
В самом начале 90-х годов сад «Эрмитаж» выглядел совсем не так, как сегодня. Несмотря на средства, выделяемые на его содержание (около 1 млн. рублей в год), большая часть территории сада была перекопана, часть деревьев были срублены, отсутствовало электричество. Кроме того, многие помещения, находившиеся на территории, сдавались в аренду довольно сомнительным организациям, например стриптиз-клубу. В этой грязи непросто было отыскать следы былого величия сада, который помнил К.С. Станиславского, С.М. Эйзенштейна, А.Я. Та?ирова, А.Г. Коонен, Ф.И. Шаляпина, Л.В. Собинова, С.В. Рахманинова, М.Н. Ермолову, В.Ф. Комиссаржевскую и многих других. Складывалось впечатление, что сад, живя по законам 90-х годов, больше думал о том, как заработать, чем о сохранении истории или о культурном отдыхе москвичей.
С конца 80-х годов и до 1992 года не раз поднимались вопросы о переустройстве сада. Но дело в том, что его дирекция и руководство трёх театров, в нём расположенных, совершенно по-разному подходили к этому вопросу. Одно из ключевых предложений, исходивших от театров «Эрмитаж», «Сфера» и «Новая опера», заключалось в том, что история сада «Эрмитаж», его уникальное местоположение обязывают создать там особую творческую атмосферу, сделать его культурным центром столицы. Согласно одному из многочисленных писем трёх театров, адресованных мэру Москвы, там планировалось создать небольшое издательство книг по искусству, музыкальный магазин, литературное кафе-клуб, органный зал, летнюю эстраду и многое другое, не говоря уже о том, чтобы каждый вечер в саду игрались спектакли трёх, может быть, самых изысканных театров Москвы того времени. Речь прежде всего шла о творческой атмосфере, о чистом воздухе, в котором так нуждалась Москва, особенно после пожара в Доме актёра на Тверской 14 февраля 1990 года. В одной телепередаче Михаил Левитин сообщил: «Счастливая идея содружества трёх театров с общим уставом и планом реконструкции своей территории практически осуществилась». Это был 1991 год, а передача с оттенком мрачного пророчества называлась «Есть парижская жизнь».
Суть программы, предложенной Михаилом Левитиным, Евгением Колобовым и Екатериной Еланской, заключалась в том, что единственный способ сохранить сад и в то же время сделать его культурным центром столицы – это предоставить руководство не «управдомам» и «садовникам», которые привели сад в запустение и превратили его в помойку, а самим театрам. За дирекцией сада должны были остаться исключительно административные функции, в то время как «Ассоциация трёх театров» решала бы вопросы его развития и культурного обустройства.
Первые шаги в реализации этой программы были поддержаны мэром Москвы, но по причинам, о которых мы вряд ли когда-нибудь узнаем, отношение Моссовета-Януса к этой проблеме изменилось буквально за один год. После постановления правительства Москвы № 746 от 15 сентября 1992 года, согласно которому вся земля сада передавалась дирекции, театры фактически теряли право собственности на свои здания. Разразился скандал, появилось большое количество публикаций в прессе, открытых писем на имя мэра Москвы от многих известных деятелей культуры: Олега Попцова, Михаила Ульянова, Евгения Сидорова, Олега Ефремова, Галины Волчек, поддержавших театр. Дело дошло даже до открытых угроз: худруку театра «Эрмитаж» заявили, что «здание его театра вообще аварийное и его пора закрывать для ремонта». А в результате «вполне возможно, что на его месте возникнут объекты питания и торговли». Но где же взять эти «технические причины», по которым здание театра можно признать аварийным?
Первый пожар в театре «Эрмитаж» случился в воскресенье 2 мая 1993 года, сгорел склад с декорациями и костюмами. Случайность или поджог? Уголовного дела тогда не завели, и мы, наверное, никогда не узнаем, что же это было. Сотрудники милиции, приехавшие вместе с пожарными, дело заводить не стали и пожали плечами: «Вы понимаете, какое у нас сейчас время…». Но время шло уже на дни.
35 дней спустя, в ночь на 7 июня 1993-го, случился второй пожар, в котором сильно пострадала крыша театра. Михаил Левитин принял в этой ситуации, наверное, единственно верное решение. Нужно было закрывать сезон, но сделать это на такой трагической ноте он не мог, и на следующий день, 8 июня, прямо под этой дырявой крышей театр сыграл лёгкую и весёлую оперетку-обериу «Парижская жизнь» – спектакль, поставленный Михаилом Левитиным в 1991 году.
Так закончился сезон и начался ремонт. Театр и тут не оказался без поддержки. Среди желающих помочь оказались как люди театра, так и писатели, художники – вся настоящая интеллигенция. Приходило много телеграмм и от духовенства, поддержавшего театр в то сложное время. Псковский приход прислал брёвна для восстановления крыши, Олег Табаков дал миллион рублей, театр «Новая опера» дал 300 тыс. рублей…
Но прошло 35 дней (по странному совпадению ровно столько же, сколько отделяло один пожар от другого) – и пресловутые «технические требования», пусть и не выполненные в полной мере, дали о себе знать. Без каких-либо предварительных объявлений и предупреждений, положенных в таких случаях, на пороге театра появились люди с мандатами, требовавшие немедленно освободить и закрыть театр. Было объявлено, что театр находится в аварийном состоянии и находиться в нём просто опасно. На следующий день 13 июля 1993 года театр объявил протестную голодовку, в которой приняли участие Михаил Левитин, завлит Ирина Озёрная, главный художник Светлана Калинина и артисты Галина Морачева, Дарья Белоусова, Олег Заболотный, Анатолий Горячев, Сергей Щепачев и другие – всего 14 человек. Некоторые, как, например, беременная Екатерина Тенета, несмотря на желание поддержать своих друзей, по объективным причинам остаться не смогли. К тому же не стоит забывать, что это была середина лета, период отпусков, – многих просто не было в Москве. Директор Андрей Анисимов, хоть и не голодал вместе со всеми, но был одним из тех, кто осуществлял связь театра с внешним миром, рассказывая обо всём происходящем прессе.
А снаружи жизнь ускоряла свой ход, всё быстрее закручиваясь в водоворот вокруг театра. Это была первая в стране голодовка работников искусства. Да, отнимались здания, занимались офисы, людям не платили зарплату – всё это было. Но впервые в стране голодали люди, чья профессия, как казалось, не сильно соприкасается с окружающей, подчас жестокой реальностью. Голодали люди, у которых отнимали их Дом – не в плане пространства, но в высоком смысле Театра-Дома.
Первые публикации в газетах появились в день начала голодовки, хронику событий вели радиостанция «Эхо Москвы» и многие газеты, в том числе «Московский комсомолец», «Вечерняя Москва» и другие. Благодаря Олегу Попцову на телевидении прошло целых пять сюжетов в программе «Вести», включая десятиминутный репортаж, что по тем временам было сродни чуду. Чуть позже появились и корреспонденты с французского, итальянского, американского, немецкого и югославского телевидения.
Все эти дни с театром были его друзья. Среди них – Фазиль Искандер, Белла Ахмадулина, Борис Мессерер, Сергей Юрский, Наталья Тенякова, Алексей Бородин, Сергей Соловьёв и многие другие. Из Парижа специально прилетел знаменитый русский писатель, основатель журнала «Континент» Владимир Максимов. Он тогда сказал: «Раз мои друзья здесь, и я буду здесь». Был и нынешний редактор журнала Игорь Виноградов. Пришли Андрей Битов, Юрий Коваль, Яков Аким, Марианн Ткачёв, Юлий Ким, Владимир Дашкевич, Аркадий Арканов, Евгений Войскунский, Вячеслав Кондратьев. Было много церковнослужителей из разных приходов… В один из этих трёх дней у памятника А.С. Пушкину прошёл митинг в поддержку театра. Невозможно перечислить всех, кто был тогда с театром, кто желал ему помочь. Каждым из них двигало искреннее желание помочь театру и не допустить повторения этой ситуации при другом стечении обстоятельств. Им необходимо было показать, что культура в стране не только жива, но и способна за себя постоять.
15 июля, то есть ровно за день до 99-летия со дня рождения сада «Эрмитаж» в Каретном ряду – в связи с обещанием принять поправку к постановлению правительства № 746 и вернуть на баланс театра его здание, включая историческую сцену МХАТа и флигель, голодовка была прекращена. Но в качестве гарантии выполнения этого обязательства было объявлено о проведении пресс-конференции 21 июля, на которой планировалось зачитать принятую поправку. На пресс-конференции присутствовали все деятели культуры, поддержавшие театр, и пресса. Однако окончательно поправка была принята только два дня спустя.
Так закончилось это противостояние. Театру была возвращена его собственность и дополнительно к этому было подарено 500 кв. метров примыкающего к театру здания. То есть по ещё одному странному, но справедливому совпадению ровно столько же, сколько было сожжено в ночь на 7 июня 1993 года.
Так сложилась судьба театра и этих 500 метров, на которых в будущем сезоне открывается новая сцена – «Школа клоунов театра «Эрмитаж». С 1993 года в театре «Эрмитаж» прошли не только громкие премьеры и замечательные спектакли. Были угрозы в адрес театра, покушения на Михаила Левитина. Год назад на ремонт закрылась Большая сцена театра, и новая площадка может многое изменить. Она существует совершенно автономно от основного здания, и ремонт Большой сцены не может сказаться на её работе, нужен лишь небольшой ремонт – и можно играть.
Остался только один вопрос. Кто же были те люди, которые, невзирая ни на что, буквально шли по головам и пытались отнять у театра его здание? Кто были те люди, для которых не существовало слов «культура» и «театр», в ушах которых неотвязно звучали лишь слова «деньги» и «выгода»? Это неважно. Такие люди есть и будут всегда. Важно только не забывать историю этого театра, помнить и знать людей, отстоявших Театр, который принадлежит им по праву.
Дмитрий ХОВАНСКИЙ
