За последние дни мы узнали, что у девочек 12–14 лет бывает «шалавный вид», за который не пускают в школу. И что неча с розовыми волосами ходить девушке в 10-м классе. А если мальчик уж не так причесался, учитель может за это избить, сломать нос. Или в 8-м классе, если опоздать к построению 23 февраля, могут назвать «ублюдком и предателем, нулем без палочки» перед целым выстроившимся каре учеников. Все это и тому подобное добро всплыло из соцсетей. Ролики тайно снимали школьники со своими учителями и директорами учебных заведений в главной роли.
Вот всему виной эти ролики треклятые — поняли в Госдуме. Мол, потому такой сюр и сор из школ вытекает на просторы соцсетей, что у каждого ребенка по смартфону в кармане. Выход тут видится один — съемки строжайше запретить. «Такое предложение родилось из обращения педагогов», — сдает, можно сказать, своих председатель думского Комитета по просвещению.
А действительно — ша, баста. Завязывать надо, понимаешь ли, на уроках с видео- и фотофиксациями, а то снимают кино, вместо того чтобы заниматься обучением. Это правильно, гласит мудрость поколений. В известном «Домострое» XV века, на который многие ссылаются, но не читали, сказано, как поступать с чадами.
«Жен, чад и домочадцев не бити, это нехорошо. А когда побити, не выносите сор из избы». Законопроект о запрете съемки в школе профильным комитетом прорабатывается.
«Не пущать, запрещать» — принцип тоже хорошо известный. Но здесь чисто технический вопрос возникает — как? Как не допустить несанкционированного фото-видеодокументирования, если мобила тянет карман даже у первоклассника?..
Вот Максут Шадаев, к примеру, который по долгу службы шарит в IT, предлагал отключать в школах вайфай, чтобы не баловались. Тут, правда, сразу два бага нарисовываются («баги» — «ошибки», министр в курсе). Во-первых, есть же мобильный Интернет, чтобы ролик постить. Или вообще, сначала все интересное заснять, а отправить дома, к примеру. Но главное не в том. Как именно «заниматься обучением» без скоростного Интернета? То есть сельские школы с этим справятся, они уже справляются. А вот «большие города, ни берега, ни дна» — Москва-то как? То же Минцифры риторически неуклонно внедряет в школу IT-технологии, «умные классы», разные «электронные школы» чуть ли не с ИИ в виде организующего алгоритма... И вдруг бац, и нет Интернета. Все «умные школы» без вайфаю сидят, лишь бы поведение марьиванны в Сеть не утекло, не алгоритмизированное ничем...
А просачиваться шоковая субстанция в «телеги» да «контакты» все равно будет — не удержишь. По основному своему свойству, более текучему, чем ртуть или вода. Хотя, конечно, школам и их верховным ведомствам хотелось, чтобы слитые фото-видео больше напоминали пастораль. Дескать, сеятели разумного-доброго-вечного возделывают нивы златые знаний, а розовые пони нюхают цветы Элджернона. Но так не бывает, чтобы паблик заполонили социально одобрительные профили школ. Низовая журналистика скроена по тому же шаблону, что и обычные СМИ, только склочнее, с пониженной этической ответственностью. Только скандал имеет спрос.
Проблема со слитыми из школ видео активно обсуждается. Баталии «снимать или не снимать» гремят на учительских пабликах и на обычных. Простые отучившиеся в свое время граждане возмущаются и вспоминают. Возмущаются, можно сказать, равно учителями, которые не только поносными словами детей-подростков кроют, но и рукоприкладством не гнушаются. На прошлой неделе восьмиклассника учитель избил в Москве за длинные волосы, в прошлом месяце — за мат. Не так давно на Кубани работали по спинам кадетов нагайкой и ремнем, казаков и будущих офицеров из них воспитывали...
Возмущаются наши люди и детьми, которые доводят учителей до белого каления, иногда до мордобития. Зато воспоминания у всех по одному шаблону. Раньше на детей орали в школе, прилюдно стыдили за макияж, прически и украшения (краску смывали в туалете, серьги могли снять и даже спустить их в унитаз), громогласно обсуждали перед всеми их личные и семейные проблемы. Еще дрались линейкой, хватали за одежду «не по уставу», бывало. В общем, всячески издевались и унижали «людей с густо размалеванными стрелками и халой на голове». Особняком идут воспоминания о сексуальных домогательствах в школе. Напомню, что несколько случаев педофилии удалось доказать только благодаря записанным на телефоны видео, как дело преподавателя ОБЖ в питерской гимназии, например.
Разумеется, бурно обсуждают запрет на видеосъемку в школе учителя. Тут тоже мнения разделились. «Прогрессисты» указывают на то, что мобильник не только средство коммуникации, но и помощник в учебе. «Умные педагоги используют телефон в мирных целях», — формулирует Евгений Ямбург. Да и не получится их ни запретить, ни отобрать с концами. Если уж в тюрьмы телефоны проникают... Контрапунктом звучат мнения о том, что дети распоясались, работать стало невозможно, все ходят в школу как хотят, делают что хотят, а «учителя выгорают».
Это правда, работать учителем в школе очень сложно. На учителей давят отчеты, администрация, новые образовательные стандарты и непрекращающиеся реформы. И среди мальчишек и девчонок, а также их родителей встречаются те еще фрукты, а также энергетические вампиры и кляузники. И все-таки за всем, что происходит в школе, включая новые требования по патриотическому воспитанию, нельзя забывать, зачем вы здесь. Школа — она для учебы. Учитель как врач, которому вменили в обязанности дать знания, ничего при этом не повредив у ребенка. Ни носа, ни мозга, ни психики. Или еще проще, как Мэри Поппинс в кино говорила. «Мэри, вы за или вы против?» — «Я не за и не против. Я с детьми».
Станислава Одоевцева
