Можно подумать, что ни о чём, кроме женщин, я не думаю. Боги, этот фрик настолько оттопырился, что уже пантеон создаёт. Надя какая-то... Не мог, что ли, ещё прямее метафоры выдумать? Илона, опять же. О рижском взморье мечтаем, значит...
А это же чистая правда, иногда удивляешься даже, что стоит верное слово выбрать, и вдруг ты не в аду жил все эти годы, а прямо-таки в сказке. Особенно учитывая выжирненные цветокором эпизоды, где можно в качестве эпиграфов к событиям ставить пословицы.
Типа: «с волками жить – по-волчьи выть».
Серьёзно: как Маугли шастаешь. Так очевидно, а не видишь.
Вплоть до того, что много лет носишь обувь с дыркой в подошве, а потому привык, что носки в конце дня бросаешь в стирку, а не в угол. Вот Киплинг не показал, а Маугли – это, как пить дать, отличный мужик в потенциале, с хозяйственной жилкой – природа не могла его не научить обходить стороной стереотипы из анекдотов. В них речь идёт про людей глубоко социальных, а Маугли – дитя джунглей.
Ну да, пантеон!
Просто мои мысли заняты этой темой. Я словно бы её нашёл. В ней есть дурь.
Она сказала: «Это стоит того, потому что вдруг понимаешь, что смерти нет».
Может такое прийти в голову человеку, не носящему внутри себя ребёнка?
Нет, я не в том смысле...
Аглая, что бы там ни было дальше, посвящаю тебе следующую быль из моего детства. Я остановился на трёхлетии. И я к нему долго подводил, потому что это один из порогов. У реки бывает спуск как бы из ступеней. Здесь то же самое. Дело в том, что именно в три года я увидел НЛО.
Это было в деревне, летом. Я проводил дни у забора, прислонившись к нему спиной. В ручье купались. Так проходил день. Я как будто охранял их. Они все были такие невинные, даже если ругались матом или обсуждали величину агрегата Якимчука, который поставил у обрыва колодец.
«За его хрупкими плечами афганская война, транзит финской одежды через Выборг, электрификация деревни, новый сорт помидоров и, конечно, алкоголизм», – так о нём говорили.
Я потом на творческом испытании во ВГИК сделал его одним из героев своей маленькой киноповести. По сюжету, он едет по пустынной деревне на снегоуборочной машине, проезжает часовню, как вдруг из леса по сугробам выбегает подросток. Он бежит от олигарха, чей таунхаус только что обнёс, не желая принадлежать его властной, многоумной дочери в качестве мужа на коротком поводке. Бежит к свободе с баулом, полным наворованных драгоценностей. Грабь награбленное и всё такое...
Короче, наступила ночь, и я вышел к реке сам – в надежде, что в такое позднее время больше никто не придёт и я смогу, сколько захочу, посидеть на полуразвалившемся мосту над водой.
Мои ожидания вскоре были нарушены появлением местного скотовода. Он вышел из-за длинных стеблей осоки с целым отрядом козьих морд. У него в руке даже был посох. От него пахло брагой и навозом. Я смотрел на него и как он закрывается рукой от чего-то в небе, подняв посох. Я подумал, что ему спросонья показалась яркой луна, но потом обернулся и увидел над собой обруч, который приближался и рос.
Вскоре обруч остановился и начал снижаться. Я встал, чтобы побежать к нему, но скотовод уцепил меня за руку той стороной посоха, на которой находился крюк. Затем он взял меня в руки, скомкал и положил в тот самый колодец у обрыва, который построил дядя Якимчук.
Это был не колодец, а землянка, под него замаскированная.
Дальнейшее я могу воспроизводить лишь по звукам. Сначала было только блеяние коз. Потом была полная тишина. Потом скотовод что-то говорил, но что – я не понял, потому что он вообще редко говорил, а дар речи так и теряется. Потом кто-то стучал в дверь колодца и пытался её открыть, но я заперся на щеколду. Потом я услышал крик бабушки: «Глеб, ты картошку с грибами будешь доедать, или я в холодильник убираю?»
Потом опять была полная тишина.
Потом я открыл щеколду и вышел наружу. И никого не было.
Потом я рассказал бабушке, что произошло. И что я видел – точнее, слышал.
Бабушка сказала, что я фантазёр. Я спросил, почему.
— Ну в НЛО-то я и сама, прости Господи, верю. Летали у нас тут после Гагарина чуть не каждый день какие-то обручи. Я даже в милицию звонила. Говорили, что это не в их юрисдикции. Но оказалось, что когда они прилетают – бельё быстрее сушится, так что и польза была.
— А чего тогда не так?
— А того, что никакого скотовода у нас давно нет. Был дядя Толя, мой старший брат, но он как-то однажды ушёл в лес, а потом не вернулся.
После этого разговора я пошёл спать. Спал как убитый.
А на следующий день я пошёл купаться на реку со всеми.
Аглая, в твоих глазах я увидел что-то, сказавшее мне о том, что однажды ты пережила нечто подобное. «В ней есть дурь», – я говорил как раз про это.
Я знаю, что ты не прочтёшь этого текста, потому что ты не знаешь, что я пишу на этом сайте. Но пусть твоей головы достигнет следующая мысль: «В начале ноября я должна написать ему».
А я пока придумаю ответ.
Глеб Буланников
