Под этим неприметным домиком спрятан ядерный реактор. фото: Ева Меркачева

СПРАВКА "МК"

29 августа 1949 года в 4 часа утра по московскому времени на Семипалатинском полигоне было испытано первое атомное оружие Союза. После этого на многие последующие годы стабилизирована международная обстановка и предотвращены возможные крупномасштабные военные конфликты.

Секреты «Лаборатории №2»

СПРАВКА "МК"

28 сентября 1942 года под грифом «совершенно секретно» вышло Распоряжение ГКО, в котором было предписано создание специальной «лаборатории по атомному ядру», а ученым — «представить к апрелю 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы». Уже 11 февраля 1943 года Игорь Курчатов был назначен научным руководителем этих работ. Реализацией стратегического атомного проекта занялась созданная 12 апреля 1943 года под руководством 40-летнего И.В.Курчатова секретная «Лаборатория №2».

Контрольно-пропускной пункт. Военные внимательно изучают сначала мои документы, затем личность моего сопровождающего (без него на территорию посторонним доступ запрещен). Зона для проверки посетителя и транспорта напоминает ту, что есть в тюрьмах особого режима. При всем при этом мы направляемся в совершенно гражданское учреждение — НИЦ «Курчатовский институт».

ИЗ ДОСЬЕ "МК"

Специальным постановлением Государственного комитета обороны «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых «Лабораторией №2» АН СССР» нынешний Курчатовский институт (тогда он назывался лабораторией) в начале 1944 года получил в свое пользование так называемую площадку законсервированного строительства со всеми находящимися на этом участке строениями. Ее размер составил 120 гектаров, а располагалась она на окраине Москвы, в районе Покровского-Стрешнева.

Именно здесь «родилась» советская ядерная бомба. Здесь до сих пор находится в рабочем состоянии реактор, запущенный Игорем Курчатовым еще в 1946 году.

Первая советская бомба. Фото: Курчатовский институт

Вторые железные ворота распахиваются, и мы внутри Национального исследовательского центра. Да тут целый городок с аллеями, и лабораториями, и беседками, окруженными участком леса. А какой необычайной красоты и в каком многообразии тут цветут цветы!

— Прошу понимания, но тут без согласования нельзя ничего фотографировать, — предупреждает мой «гид».

— Даже вот эти клумбы с цветами?

— Даже их.

Полвека назад здесь все было настолько засекречено, что никто не мог даже близко подойти к «площадке законсервированного строительства» и увидеть, что скрывается за забором. А с высоты птичьего полета институт выглядел как обычный жилой квартал.

— Мои родители работали здесь с 1944 года, — рассказывает Софья Воинова. — Режим особой секретности действовал как раз с этого времени и по 1953 год. Именно в этот период институт назвался «Лаборатория №2». Отделы именовались в основном по номерам (1, 2 и т.д.) и по буквам («К», «Д»). Те же, что все-таки имели стандартное название, вводили в заблуждение — к примеру, отдел оптических приборов никакой оптикой не занимался, а работал над реактором. Все сотрудники были засекречены, некоторых круглосуточно (!) сопровождали прикрепленные работники органов госбезопасности. Ученые, сидящие в соседних комнатах, не знали, кто из них чем занимается. Ну и, разумеется, дома запрещалось говорить о работе.

— Я выросла в такой семье, — продолжает Софья Евгеньевна, — где ни мама, ни отец никогда не упоминали даже вскользь тему науки. Знаете, когда я поняла, чем они занимались в «Лаборатории №2»? Только когда сама, проработав много лет в Курчатовском институте, получила доступ к частично рассекреченным на тот момент архивам. Можете себе это представить? Но вся эта сверхсекретность позволила сделать сюрприз для Америки в августе 1949 года. Там обнаружили, что мы создали и испытали бомбу, только по содержанию радионуклидов.

В 1956 году Курчатов вместе с Никитой Хрущевым поехал в Англию, где сделал два доклада перед учеными. После этого «ядерные» работы стали потихоньку рассекречиваться.

Тельняшка и аптечка богатыря Курчатова

Надо ли говорить, что в научном центре повсюду «витает дух» Игоря Курчатова? Когда он приехал сюда из Ленинграда, чтобы начать работы по созданию атомной бомбы, ему было всего 40 лет.

— Красивый, статный, настоящий богатырь, — вспоминали сотрудники-старожилы. — И с каким чувством юмора!

В мемориальном кабинете Курчатова сотрудники музея Курчатовского института бережно собрали все воспоминания о нем и его жизни, а она (жизнь) не мыслилась без работы. Так что это кабинет еще и истории создания ядерной бомбы.

— Обратите внимание на книгу на его столе, — говорит Софья Евгеньевна. — «Атомная энергия Смита», 1946 год. Уникальное издание, а фамилия Смит — американская собирательная, как у нас Иванов, Петров, Сидоров. Секретный отчет, который по заданию американского правительства сделал американский ученый после взрывов в Хиросиме и Нагасаки. В «Лаборатории №2» его перевели. Оттуда многое можно было почерпнуть, но естественно, что атомную бомбу по ней не сделаешь.

Часы и диван когда-то стояли в приемной Курчатова, их отреставрировали, и теперь они как новенькие. Изучаю то, что лежит на столе. Письменный прибор, старые чернила... Перекидной календарь с записями самого Курчатова открыт на дате 14 мая 1956 года не случайно: на следующий день с Курчатовым случился первый инсульт.

Кабинет Курчатова. На столе — ежедневник с его последними записями. фото: Ева Меркачева 

В кабинете есть аптечка Курчатова. Это целый чемоданчик, наполненный лекарствами, который он возил с собой. Конечно, постоянный стресс от руководства всем грандиозным атомным проектом здоровья ему не прибавлял.

Тельняшка Курчатова, с которой он не расставался, — знак того, что он всегда любил море и занимался во время войны размагничиванием кораблей. Валенки и портфель ученого выглядят так, будто хозяин только оставил их у порога кабинета.

Как бы гениален ни был Курчатов, но сделать бомбу без команды советских ученых, инженеров, разведчиков в такие короткие сроки он бы не смог. И вот она — осталась здесь навсегда в виде портретов великих ученых.

— В свое время он получил неограниченные полномочия в привлечении специалистов, — говорит Софья Евгеньевна. — По его запросу могли вызвать ученых, инженеров, рабочих с фронта, из эвакуации и даже из лагерей. В итоге он собрал фантастическую команду! И вот выдающиеся советские физики, математики, технологи и конструкторы приступили к работе. В их числе были Анатолий Александров, Лев Арцимович, Исаак Кикоин, Юлий Харитон... Им предстояло конкурировать с лучшими физиками мира, собранными в США для работы над Манхэттенским проектом. Приведу несколько цифр. Для начала работ нашим ученым было выделено: один грамм радия, 20 килограммов урана, 500 килограммов цветных металлов, 6 тонн стали, 2 токарных станка, 30 тысяч рублей, 10 квартир и 500 квадратных метров помещения. К концу 1944 года в «Лаборатории №2» работало всего около 100 человек, включая водителей и кочегара. Для сравнения — в это же время в США в Манхэттенском проекте было задействовано кроме ведущих физиков, бежавших из воюющей Европы, 130 тысяч рабочих и инженеров и около 200 миллиардов долларов (в нынешних ценах).

Научные секреты Лубянки

Документы, документы... все они свидетельства не только того, как создавалось ядерное оружие у нас, но и происходившего за рубежом.

В конце 1941 года солдат Георгий Флеров (до войны сотрудник лаборатории ЛФТИ Курчатова) пишет письма Сталину о том, что срочно нужно возобновить работы по созданию атомной бомбы (они велись еще с 1930-х годов, но были прерваны Великой Отечественной войной). Флеров был физиком, а вывод о том, что медлить нельзя, он сделал после того, как обнаружил — из всех зарубежных журналов пропала любая информация об атомной теме. Его письма давно опубликованы, в отличие от черновика письма Берии Сталину, где говорится о том же. Его рассекретили недавно и передали в Курчатовский институт для выставки, посвященной 70-летию испытания советской бомбы, которая откроется в ближайшее время.

Письмо написано ручкой, но есть кое-где вставки, сделанные карандашом, перечеркнутые строчки.

 

 

Сов. секретно. Проект. Товарищу Сталину.

С целью получения нового источника энергии в ряде капиталистических стран в связи с проводимыми работами по расщеплению атомного ядра было начато изучение вопроса использования атомной энергии в военных целях. В 1939 году во Франции, Англии, США и Германии развернулась интенсивная научно-исследовательская работа по разработке метода применения урана для новых взрывчатых веществ. Эти работы ведутся в условиях большой секретности...

 

 

В документах по атомному проекту можно «утонуть». Но вот самые важные. Одно такое — сообщение народного комиссара Госбезопасности СССР от июля 1943 года о пуске в США первого котла (СР-1), которое стало главным толчком для работ в СССР. Или вот записки Курчатова с оценкой разведматериалов и его «заданиями» для разведчиков по добыче нужных данных у врагов.

Курчатов пользовался некоторыми теоретическими, расчетными и конструкторскими наработками американцев. По каналам научно-технической разведки НКВД документы попадали прямо к Игорю Васильевичу. У него даже была своя комната на Лубянке, где он изучал добытые материалы и формулировал интересующие его вопросы на будущее. Недооценивать роль разведки в вопросе ускорения советского ядерного проекта нельзя. Точно так же, как и нельзя отводить ей решающую роль. Получаемые от разведки сведения тщательно анализировались Курчатовым с коллегами и, безусловно, оказались полезными в корректировке направлений исследований, в каких-то вопросах уберегли от ошибок.

Вот что писал Курчатов в том же марте 1943 года:

 

 

Материал… дал возможность получить весьма важные ориентиры для нашего научного исследования, миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения.

 

 

За счет чего шло ускорение работ? Прежде всего за счет «отбраковки» проверенных и отвергнутых в рамках Манхэттенского проекта направлений. Ученые Курчатовского института считают, что данные разведки примерно на год сократили время создания советской атомной бомбы. Этот год мог стать решающим для судьбы нашей страны, ведь уже в 1945 году Пентагон начал разрабатывать планы по нанесению ядерных ударов по городам СССР. «Хафмун», «Оффтэк», «Чариотир», «Троян», «Дропшот» — это названия лишь некоторых смертоносных проектов.

фото: Ева Меркачева Первый дозиметр, созданный советскими учеными.

А вот один из самых интересных рассекреченных документов. Это отзыв Игоря Курчатова на добытые в этот опасный период разведкой материалы.

 

 

Сов. секретно.

Заключение по материалам от 5 марта 1945 года по разделу «атомная бомба».

Материал представляет большой интерес, в нем наряду с разрабатываемыми нами методами и схемами указаны возможности, которые до сих пор у нас не рассматривались. К ним относятся 1) применение уран-гидрида 235 вместо металлического урана 235 в качестве взрывчатого вещества атомной бомбы; 2) применение «взрыва вовнутрь» для приведения бомбы в действие.

 

 

«Замурованный» реактор

Рассекреченные как много лет назад, так и совсем недавно документы тем не менее не могут говорить обо всем красноречивее, чем предметы, которые можно пощупать. Вот они — «живые» свидетельства тех работ, которые до сих пор хранятся в институте.

Что нужно для создания бомбы? В первую очередь реактор. А что нужно для реактора? Высокочистые графит и уран. И вот передо мной первые графитовые блоки, полученные для будущей бомбы. В отверстия вставлялись урановые стержни. Их, конечно же, мне не покажут — вещество опасно. Но вот посмотреть специальные свинцовые контейнеры, в которых их перевозили, можно.

— А это свинцовое стекло, — показывает Воинова. — Это сейчас с радиоактивными веществами работают при помощи роботов-манипуляторов. А когда-то для защиты использовалась только вот эта конструкция из стекла. Ее ставили на стол, надевали перчатки и работали таким образом (показывает. — Прим. авт.). Стекло заслоняло грудь, а перчатки спасали руки.

Галерея портретов людей, которые строили первый реактор. 81 человек, в том числе простые техники, лаборанты, рабочие, уборщики.

— Это все «смертники»? Те, кто отдали свои жизни ради атомной бомбы? — спрашиваю я.

— Конечно, нет. Вот этот сотрудник по фамилии Лосев умер в 2019 году в возрасте 92 лет. А вот Александр Вьюшин — ему 93 года, он до сих пор работает, причем старшим дозиметровщиком на подведомственном объекте.

«Не волнуйтесь, сейчас тут нет радиации»

Главный исторический свидетель — реактор Ф1. Мы направляемся к нему.

— На этом месте в 1943 году стояла армейская палатка, где работали ученые, — рассказывает Константин. — А потом появилось вот это ничем не примечательное здание. Оно первое у «Лаборатории №2». Окна позже заложили кирпичом, чтобы была защита от радиации (Москва ведь разрасталась, жилые дома подходили все ближе к этому месту). Но вы не волнуйтесь, сейчас тут радиации нет.

Про радиацию думать не хочется, особенно когда спускаешься в подземелье. Реактор Ф-1 там, в шахте, на глубине 10 метров. К сведению, собирали круглосуточно и вручную... Нужно было спешить.

ИЗ ДОСЬЕ "МК"

Первая в мире атомная бомба была взорвана на полигоне в Нью-Мексико в США в июле 1945 года. 6 августа 1945 года — американская атомная бомбардировка Хиросимы, 9 августа — Нагасаки. Общее число жертв трагедии — свыше 450 тыс. человек, а выжившие до сих пор страдают от заболеваний, вызванных радиационным облучением. По последним данным, их число составляет 183 519 человек.

Проход к реактору сделан так, что ты идешь по некой спирали. Это для того, чтобы в случае взрыва не было «прямого прострела», чтобы погасить заряд.

— Была сооружена надежная биологическая защита: толстые бетонные стены, свинцовые и чугунные устройства, — говорит Константин. — Установлены приборы внутреннего и внешнего дозиметрического контроля, дистанционное управление реактором.

Забыла сказать, что «котел» (так называли в документах реактор для секретности) по форме напоминает огромную сферу. Всего были собраны четыре такие сферы, пока не получили в реакторе управляемую цепную реакцию.

Ученые наблюдали за ходом реакции в специальный бинокль (чтобы близко не подходить). А потом моряки подарили им перископ с подводной лодки, в него смотреть стало еще удобнее. А сами стержни поднимали-опускали с помощью простой лебедки.

И вот я у реактора. Почти космический объект с завораживающими формами.

 
Обозреватель «МК» прикоснулась к реактору. фото: Ева Меркачева

ИЗ ДОСЬЕ "МК"

25 декабря 1946 года в «Лаборатории №2» был пущен первый на континенте Евразия уран-графитовый атомный реактор Ф-1. Он был необходим для производства в том числе плутония — начинки будущей атомной бомбы. Вся работа заняла 16 месяцев.

— Реактор 7 метров в высоту, ширина его больше 6 метров, — продолжает Константин. — При этом он полностью работоспособен.

Если бы не этот реактор, не случилось бы главного и не был бы 29 августа 1949 года на Семипалатинском испытательном полигоне в отдаленном степном районе Казахской ССР в 4 утра взорван первый советский ядерный заряд.

Передо мной снова документы. Один из них — докладная Курчатова на следующий день после испытания бомбы Сталину.

«Сов. секретно. Особой важности. Товарищу Сталину И.В.

Докладываю Вам, Товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива советских ученых, конструкторов, инженеров... ваше задание создать советскую атомную бомбу выполнено...

Наблюдаемая всеми участниками испытания картина взрыва не оставляет никаких сомнений в том, что произведенный на полигоне опытный взрыв является атомным, так как он сопровождался явлениями, во всех подробностях свойственными полноценному атомному взрыву, а именно:

а) образованием ударной волны огромной разрушительной силы;

б) образованием интенсивных световых излучений большой зажигающей и поражающей силы, не свойственных обычным взрывчатым веществам;

в) образованием свойственных только атомному взрыву интенсивных проникающих радиоактивных излучений...»

Курчатов описывает, как все было, в подробных деталях: «Точно в назначенный момент взрыва в месте установленной атомной бомбы (на 30-метровой стальной башне в центре полигона) произошла вспышка атомного взрыва, во много раз превышающая по своей яркости яркость солнца. В течение 3/4 секунды вспышка приняла форму полушария, увеличивающегося до размеров 400–500 метров в диаметре. Одновременно образовалось взрывное облако, достигшее в течение 2–3 минут высоты нескольких километров... Зарево взрыва было видно, а грохот ударной волны был слышен наблюдающими очевидцами, находившимися от места взрыва на расстоянии 60–70 километров...»

С этого момента изменилось многое. Монополия США на владение атомным оружием закончилась, был создан ядерный щит нашей страны. А сами ядерные исследования перешли в мирное русло.

Ева Меркачева

Источник