По обе стороны континента ведутся жаркие дебаты: что заставило Тори Хансен так жестоко поступить по отношению к семилетнему малышу? Над проб-лемами, с которыми сталкиваются семьи-усыновители, задумалась и «Атмосфера». Ведь только в прошлом году восемь тысяч россиян вернули приемных детей обратно в детские дома.
На испуганного исхудавшего мальчика, неприкаянно бродившего по аэропорту Домодедово, обратили внимание таможенники. Оказалось, семилетний Артем Савельев прилетел из США один. При нем не было ни еды, ни вещей. Только записка, адресованная министру образования РФ и тому, «кого это заинтересует». Тори Хансен, гражданка США, писала, что усыновила Артема Савельева в октябре прошлого года. Но, по ее словам, это было страшной ошибкой. «Мальчик жесток, у него серьезные психопатические проблемы в поведении, — писала Тори. — После того как я дала ему все лучшее, что у меня было, с сожалением сообщаю, что ради безопасности моей семьи, друзей и меня самой я больше не желаю быть родителем этого ребенка. Поскольку он русский по национальности, я возвращаю его под ваше опекунство и желаю аннулировать его усыновление». Артему не повезло дважды: его родную мать лишили родительских прав, а теперь от него отказались и приемные родители. Причем в американской семье мальчик прожил всего полгода.
«К сожалению, Тори Хансен так и не стала Артему матерью, — рассказал „Атмосфере“ Уполномоченный по правам ребенка при Президенте РФ Павел Астахов. — Когда я начинал расспрашивать про mouther, он даже не реагировал на это слово. Но когда я произносил имя Тори Хансен, мальчик говорил, что она bad, потому что таскала его за уши. Он несколько раз показал, как она это проделывала. Ему нельзя было шуметь, бегать, играть дома. Почему-то Тори не отдала Артема в школу, он не учился. Из приятных воспоминаний о жизни в Америке у него только гамбургеры и жареная картошка. Артем три недели пролежал в больнице, сейчас его выписали в патронатный центр. Мальчик ждет, когда для него будет подготовлена семья, которая захочет его усыновить. Надеюсь, ребенок все-таки найдет родителей. Что касается Тори Хансен, то она сейчас скрывается. После огласки этой истории прокатилась волна негодования в американской прессе, все были возмущены ее жестоким поступком. Думаю, уголовное дело все-таки будет возбуждено».
Маленький Артем Савельев стал героем не только газетных публикаций. Его история помогла сделать то, что не удавалось в течение двадцати лет. В Москву прибыла американская делегация для подписания двустороннего соглашения. Усыновление российских детей иностранцами будет возможно теперь только через аккредитованные агентства. Критерии отбора кандидатов очень жесткие. Они обязаны предоставить документы, что прошли школу для будущих приемных родителей, заключения медико-социальной и психологической экспертизы. По первому требованию российской стороны агентства должны предоставлять сведения об усыновленном ребенке и в течение пяти дней сообщать о любых кризисных моментах. По словам Павла Астахова, сейчас ситуация такова, что иностранные агентства про отчеты, которые должны направлять раз в полгода, «благополучно забывают». О судьбе двухсот сорока маленьких россиян неизвестно ничего. Но время от времени в прессу попадают ужасные сведения об их жизни за границей.
Поводов для возмущения поведением «иностранных монстров, которые обращаются с нашими сиротами как с товаром третьего сорта», более чем достаточно. Но российская статистика, увы, ничуть не лучше. В 2008 году было зафиксировано 3012 случаев жестокого обращения с приемными детьми. К уголовной ответственности привлечены 83 гражданина, из них 41 — за совершение преступлений, повлекших гибель либо причинение вреда здоровью детей. И трехлетнего Глеба Агеева, которого приемная мама избила горячим чайником, жалко ничуть не меньше, чем Артема Савельева, которого, как бандероль, отправили одного на другой континент.
Да, Тори не смогла найти общего языка с привезенным из-за океана малышом. И ни власти, ни социальные работники никак не помогли ей в нелегком деле воспитания ребенка. Увы, с подобными проблемами сталкиваются и наши усыновители: это и конфликты в семье, и ревность старших детей, и сложности, связанные со здоровьем, и плохая наследственность.
Цветы жизни
Российским звездам, которые стали усыновителями, эта тема знакома не понаслышке. Многие преодолели немало сложностей с приемными детьми. Да, им легче, у них есть деньги и связи — ключи, которые открывают закрытые двери. Но любовь и нежность ребенка за деньги не купишь. Тут нужны совсем иные «инструменты»...
Одиннадцатимесячную Тоню Светлана Сорокина удочерила в 2003 году. Вообще-то телеведущая хотела мальчика, причем не очень маленького, лет трех. Но малышка сама потянулась к ней на руки. «Была такая эйфория, что я наконец-то нашла своего ребенка!» — вспоминает Светлана. Не прошло и месяца, как вокруг этой истории стали разгораться скандалы. Сорокиной звонили, караулили у подъезда и даже являлись на работу в «Останкино» разные женщины, которые представлялись родной матерью малышки. (На самом деле Тоня круглая сирота.) «Случаи, когда объявляются псевдомамаши усыновленных знаменитостями детей, не редкость. Эти люди просто хотят славы, — считает Светлана. — Честно говоря, я уже плохо помню свою жизнь без Тони. Моя родня и друзья настолько вместе нас воспринимают, что теперь я даже не понимаю, что значит „не моя“. Мало того, Тоня все больше становится похожа на меня». Характер у девочки оказался строптивым, найти с ней общий язык порой непросто. Тут, что называется, нашла коса на камень. «Время к ночи, а ей хочется смотреть мультфильм, причем тот, который идет два часа. Я ей пытаюсь объяснить спокойно, но начинаются истерики и слезы. Иногда хочется самой заорать, но приходится сдерживаться». Впрочем, по словам Светланы, дочка растет умной и любознательной: в четыре года Тоня уже бегло читала, писала печатными буквами и произносила несколько фраз на английском. Светлана не перестает удивляться ее кипучей энергии. «Музыка у нас, фигурное катание, бассейн. А она говорит: давай еще кружок! Раньше я думала о том, чтобы взять еще одного малыша. Но сейчас, наверное, нет. Уже и лет много, и сил мало. Хотя Тоня постоянно просит то братика, то сестренку, то хомячка».
Адвокат Михаил Барщевский и его жена Ольга три года назад усыновили сразу двух детишек из дома ребенка — двойняшек Максима и Дашу. Признались, что решение это далось им нелегко: «Посоветовались с близкими друзьями-психологами — потянем ли такое дело. Но они убедили нас в том, что все будет нормально». Родная мать двойняшек погибла, отец неизвестен. Барщевский даже не захотел узнавать подробности, считая, что главное — это воспитание, а не генетика. «Сначала дети были зажаты, не умели пользоваться ножом и вилкой, знали всего по пять слов, несмотря на то что им было по два года с небольшим, — вспоминает он. — Даша боялась всех мужчин. И чуть что было не по ней — ложилась на асфальт и плакала. Зато сейчас дети стали такие светские!
Мы берем их с собой на все праздники. Они занимаются ритмикой, музыкой и рисованием, ходят в бассейн. И самое главное — стали называть нас мамой и папой». Старшая дочь Наталья родителей поддержала, а ее дети-школьники (они приходятся двойняшкам дядями) с удовольствием играют вместе с ними.
Певице Тане Овсиенко пришлось сражаться за жизнь своего приемного малыша. С двухлетним Игорьком она познакомилась в 1998 году в доме малютки, куда привезла билеты на свой благотворительный концерт. Певица с первого взгляда влюбилась в мальчика с грустными глазами и решила его усыновить. Но оказалось, что у Игорька порок сердца и он долго не проживет, если срочно не сделать операцию.Татьяна нашла деньги, и ребенка прооперировали в одной из лучших столичных клиник.
Операция прошла хорошо, но лишь через три дня Игорь стал дышать самостоятельно. Весь реабилитационный период он провел на даче у Тани. А она решила, что ни за что не отдаст его обратно, хотя понимала, что их жизнь будет непростой. «Все страшно ответственно было: пеленки, памперсы, проблемы со здоровьем ребеночка, то нельзя, это нельзя... Я даже на время бросила работу. И при этом не брала ни одной няньки. Мне хотелось все время быть рядом с ним». Когда Игорь немного подрос, Татьяна стала брать его с собой на гастроли. Он совершенно спокойно переносил походные условия, спал за кулисами. Научился скручивать провода и складывать микрофоны, баловался с прожектором-пушкой. Долго не мог понять, почему на сцене мама в мини-юбке, а в обычной жизни носит спортивные костюмы. Иногда кричал из-за кулис: «Мам, ну хватит петь, пошли!» Сейчас Игорю уже четырнадцать лет, он учится в школе при МГУ. Перед тем как он пошел в школу, у них с Татьяной состоялся серьезный разговор. Она боялась, что кто-то посторонний скажет мальчику, что он ее неродной ребенок, и решила сделать это сама. «Я постаралась объяснить Игорю: что бы ни говорили, он мой сын и я люблю его». Он серьезно выслушал, кивнул головой и произнес: «Моя настоящая мама — это ты!»
Нетерпение сердца
Несмотря на зрелый возраст, Наталья Белохвостикова и ее муж, режиссер Владимир Наумов, три года назад взяли в семью малыша из детского дома. Уж очень полюбился им четырехлетний Кирюша. «Мы с мужем часто ездим на творческие встречи со зрителями, — рассказывает Белохвостикова. — Однажды после концерта ко мне подошел мальчик и сказал: «Тетенька, в нашей группе у всех есть крестики, а у меня нет. Купите и мне, пожалуйста». Конечно, я пообещала. Спросила: «Может, ты еще что-нибудь хочешь?» — «Нет, — и смотрит на меня своими огромными глазенками, — только крестик». Через неделю актриса и режиссер купили крестик, какие-то конфеты, игрушки и поехали к Кириллу. Малыш сказал спасибо, посидел немножко с нами, а потом пошел к себе. И глядя, как он одиноко бредет по длинному коридору, зажав в руке кулек с конфетами, у Натальи защемило сердце. Обратно они с мужем ехали молча и, как оказалось, думали об одном и том же: они могут подарить этому ребенку лучшую жизнь. «Бумаги на усыновление пришлось оформлять целый год, — жалуется актриса. — Наша жизнь превратилась в одну сплошную справку... Органы опеки проверяли наши жилищные условия, медики выясняли, здоровы ли мы психически. Но главное — все получилось! Кирюша — бесконечно доброе и любящее существо. Владимир Наумович любит его без памяти, я скоро ревновать начну».
А вот история актрисы театра «Табакерка» Евдокии Германовой сложилась трагично: недавно врачи признали ее девятилетнего приемного сына социально опасным. Актриса усыновила двухлетнего Колю в 2002 году. О его семье было известно немного: отец в бегах, мать-наркоманка сдала ребенка в детдом сразу после рождения. Но Германову это не остановило — малыш казался ей воплощением доброты и нежности. Сложности начались лет в пять. Коля стал задирать сверстников и проявлять признаки звездной болезни. «Мне уже не раз говорили, что слышат от него: „Вот придет мама и с вами разберется!“ — рассказывала в интервью Германова. — Я, со своей стороны, лишь смогла объяснить Коле, что все, чего я добилась в жизни, стоило труда, и ему доверие окружающих людей придется заслужить самостоятельно». Дальше — больше. Актриса стала замечать, что коллеги как-то странно косятся в ее сторону. Выяснилось, что, приходя к маме в театр, Коля заходил в чужие гримерки и брал без спроса ценные вещи. Когда Германова попыталась серьезно поговорить с сыном, он стал биться головой об стену. «Да, я плохой! Я плохой! — кричал он. — Я должен себя наказать». В школе мальчик жаловался учителям, что мама с ним плохо обращается, бьет. Педагоги даже собирались принять меры и «натравить» на звезду органы опеки, пока Коля не устроил и перед ними сцену самоистязания. После этого шокированная Евдокия решилась показать сына врачам. Диагноз был неутешительным: у мальчика обнаружили прогрессирующую шизофрению. Медики заявили, что болезнь можно было диагностировать на ранней стадии, когда Германова забирала Колю из детдома. А сейчас ему будет лучше под постоянным присмотром врачей. «Однажды я пришла к Коле, а он обнял меня и сказал: «Мама, я сам понимаю, что делаю что-то ужасное. Но только не могу себе помешать», — со слезами рассказала друзьям Евдокия...
P.S. Не всегда у родных родителей хватает терпения и мудрости, чтобы справиться с детскими проблемами, что уж говорить о приемных! Поняв, что ребенок не похож на то ангельское создание, которое они нарисовали в своем воображении, усыновители испытывают настоящую панику. И правило «ты в ответе за тех, кого приручил» срабатывает не всегда. В прошлом году пять тысяч семей вернули детей обратно в детские дома, а у трех тысяч их забрали органы опеки за «ненадлежащее исполнение родительских обязанностей».
«В нашей стране отсутствуют нормы работы с принимающей семьей, — считает председатель правления фонда „Право ребенка“ Борис Альтшулер. — Органы опеки обязаны обеспечивать лишь периодический контроль за состоянием усыновленного ребенка. Это означает, что раз в три месяца в семью приходит сотрудник органов опеки „засвидетельствовать свое почтение“. Но помогать в решении каких-то проблем, участвовать в психологической адаптации ребенка и приемных родителей к новым условиям жизни контролирующие органы не обязаны. В этом весь корень зла». С этим трудно не согласиться. Система патроната в нашей стране не развита, кризисных центров, школ приемной семьи не так много. Только на сознательность взрослых людей, принимающих непростое решение стать приемными родителями, рассчитывать не приходится. Видимо, пока вопрос не решится на государственном уровне, нам придется еще не раз проливать слезы, читая о судьбе крох, которые оказались не нужны никому — ни своим родителям, ни приемным.
материал: Инна Лолктева
