Мой дед был человеком большой впечатлительности. Всю жизнь просидев за баранкой - просидев, впрочем, в полном соответствии с кодексом джентльмена, - он остался в памяти людей настоящим аристократом духа.
И если кто-то в этом сомневался, мой дед преспокойно удалялся в свою фазенду, чтобы сортировать шифер по цветовой гамме, которая, как он знал, вся упиралась в три цвета - красный, зелёный и голубой. А значит, надо доверять своим ассоциациям, и наблюдать, какое чувство порождает тот или иной цвет.
В миру это явление известно под названием синестезии. Человек, прикасаясь к предмету, может ассоциативно слышать его запах, видеть его цвет или вдруг понимать, что в предмете явственно звучит мотив из "Времён года" Вивальди.
Так что никак это не связано с самогоном. Мой дед, конечно, выпивал, но трезвость ценил больше, потому что на самом деле она позволяет воспринимать действительность шире.
Помню, как я познакомился с дедом. Мне было семь лет, и я приехал к нему в деревню. Довольно скоро я обнаружил, что мне абсолютно нечего делать за столом со взрослыми, потому что они обсуждали каких-то людей, которых я знать не знал, а в карты они играли, когда темнело.
Мой дед, кстати, тоже смывался из-за стола так быстро, как только мог. Спешил скрыться в своей фазенде - так он называл маленький одноместный домик, в котором были кровать, телевизор и стол, на котором собственно и разворачивались все его великие замыслы, начиная рогаткой с автоматическим спуском - для отстрела бродячих волков, - и кончая самодельной космической станцией, с которой он планировал запустить к Богу книгу жалоб и предложений.
Так вот. Мне было скучно, и я принялся рыскать по довольно обширной территории дачного участка. Скоро я нашёл мангал и дрова, после чего, преодолевая неуклюжесть, с десятого раза развёл в нём костёр. Какое-то время я просто смотрел на огонь, но потом мне стало скучно и это, и тогда я увидел странные плитки, лежавшие чуть поодаль, почти на грядках.
Они были холодные. Я думал - им холодно. И потому я стал кидать их в костёр, чтобы они согрелись.
Конечно, я не предполагал, что они начнут взрываться. Тем удивительнее было, что никто не обратил на это внимания, как будто так и надо. Взрослые так громко обсуждали последние достижения в области техасского холдема, что взрывов не услышали. Или не захотели услышать.
Но дед прибежал.
Наказание было суровым. Я стоял у выгребной ямы, спиной к ней. Выгребная яма была выбурена под кабиной туалета, но специально для меня дед поднял кабину и отставил в сторону.
Напротив меня, шагах в двадцати, висел дартс - он был пришпилен к двери, за которой находился опустевший хлев. А на макушке у меня стояло яблоко.
Моей задачей, как вы понимаете, было попасть в десятку, не уронив с головы яблоко.
"Уронишь в дерьмо - полезешь", - сказал мне дед.
Прежде в дартс я не играл. Долго примеривался, боясь уронить яблоко. Постоянно поправлял его рукой, устанавливал прочнее. И наконец решился метнуть дротик...
Отведя руку с чётко, как мне казалось, рассчитанной амплитудой, я направил дротик в десятку, и размах вышел практически идеальным, яблоко не шелохнулось, вот только внезапно ударил взрыв, и я вздрогнул и потерял равновесие...
Яблоко осталось на земле, а я упал в дерьмо.
Дед, как настоящий аристократ духа, смеялся долго.
Глеб Буланников
