Проблема, из-за которой мы проигрываем как вид, заключается не в том, что мы даём не те ответы, а в том, что мы не понимаем вопросов. Тысячу раз я сталкивался со стеной в лице собеседника не из-за разности взглядов, а из-за того, что мы говорили о разных вещах, на общем языке будто бы подразумевая одну. Поэтому философы говорят, что, приступая к изучению чего-либо, перво-наперво нужно определиться с понятиями. Думаю, все дорогие россияне согласны с тем, что мышление не по понятиям ведёт в тупик.
Дом в Месскирхе. Здесь родился М. Хайдеггер и его брат Фриц (и сам он был фриц)
Такие категории, как религия, философия, психология (достаточно же общедоступные) полностью подменены — и дело не в «быдле», которое книжек не читало, совсем не в нём. Можно сказать, что рыба гниёт с головы. Но и это не укажет на суть проблемы. Было бы странно списать всё на сильных мира сего, которые на поверку оказываются слабыми мира того, а потому не могут в абстрактные категории и равняют по себе массы. Это тоже упрощение.
Гегемонами, обладающими подлинной властью, являются не глупые люди и даже не рептилоиды, а великаны-снеговики, собравшиеся из снежных комьев и лавин, неуловимо и своевольно правящих ход вещей посреди нашей чёрной зимы. Эти снеговики — это составные заблуждения, живущие так долго, что никто уже не помнит, когда и как именно они собрались, кто надел им на головы вёдра и воткнул в мохнатые лица морковь.
Эти избыточные вопросы волнуют только отдельных озабоченных философов, чьё занятие в нашу бесконечную зиму — уже само по себе кретинизм, и которые хлебу и зрелищам предпочитают невыносимо скучные и смертельно долгие процедуры ревизии. В ходе некоторых таких ревизий философ может, извиняясь и осторожничая, с готовностью в любой момент ощутить ослепительный холод за шиворотом, указать на то, что история успеха вот конкретно этого снеговика, к примеру, пролегает через махинации, ошибки, подлоги и прочий криминал. Его, философа, быстро подвергают остракизму, потому что если искать крайнего, то отменять надо сразу всё.
Так, если конкретней, поступил Мартин Хайдеггер, который указал на то, что вся традиция Нового времени ошибалась, а потому интеллектуальная башня XX века — это колосс на глиняных ногах — махина на сомнительных основаниях, то бишь. Хайдеггер ответственно занялся поисков виноватых (в узких рамках своей компетентности) и пришёл, разумеется, к древним грекам. Все неправильно поняли Аристотеля, сказал Хайдеггер, на уровне понятий неправильно — на уровне языка. И на этом построили традицию. Даже раньше — Гераклита и Парменида неверно интерпретировали, рано радоваться начали. Досократики, казалось всем, — что у них там серьёзного и стоящего? Всё вода, всё огонь… много ли надо ума?
Через ревизию всей западной философии Бертран Рассел убеждается, что он живёт в лучшем из миров, потому что единственном. Хайдеггер по той же причине убеждается, что живёт в худшей версии жизни и приступает к пропаганде смерти для мира (это я всё преувеличиваю, если что). Я думаю, что философ вступил в НСДАП, чтобы все снеговики не лопнули от неудовольствия, чтобы они были счастливы и спокойно, подтянув камушки рта к тёмному небу, могли тыкать в этот факт: «Нацист, о чём тут говорить, — нацист».
Разоблачение — это самое лучшее, что можно сделать с миром. Но каждый второй сыщик, бравший на себя ответственность обвинить королеву в незаконной связи, вместе с мутной водой греховной связи выплёскивал и совершенно невинного бастарда. Да, он дитя порока, но на нём никакой вины нет, а потому убивать его, даже как козла отпущения, — не то, чтобы негуманно (это, как раз, ерунда), но несправедливо (раз уж мы за справедливость воюем). Восстать против современного мира ни у кого не получалось так, чтобы при этом не прослыть монстром, в той или иной степени заслуженно. Тучи сгущаются, и, спустя сто лет после павших героев прошлого, оседлать тигра стало ещё сложнее. Но то, что их книги потихоньку множатся на книжных полках — это медленная инъекция или выстрел через подушку — именно такая тактика имеет перспективу.
Теперь вернёмся к человекам как совокупности. Никто из нас не способен охватить всё и всех. Это приведёт к коллапсу — или внутри, или вовне. Нам не нужна империя, нам нужны горизонтальные связи — именно в развитии межрёберного общения может зародиться хотя бы частичное понимание, а именно его нам не хватает. Религию, философию, поэзию, труд, творчество, политику — нужно возвращать в адекватное русло через восстановление понятий. В мире, где любое высокое явление сводят к институтам, мы принуждены роком идти в эти институты и менять их изнутри. Это первая тактика — диверсия. Только культурная, интеллектуальная, разумеется. Мне видится, что диверсия сегодня — это наиболее разумное действие. Атаковать снежную корпорацию извне тоже можно, но французы, немцы и soviet’ы прошлого века уже были нам примеров: сносят их быстро, заметают под ковёр. Благо, что они прорастают. Однако более эффективным манёвром будет вогнать огненного троянского коня прямо в банкетный зал ледяного пиршества. Я понимаю всех, кому западло идти в академию, но уже сегодня там имеется благодатная почва для прямого действия, а пользоваться этим — необходимо.
Вторая тактика — это осада. Точите стрелы, изучайте алхимию. Во фруктовых оазисах нашей бескрайней пустыни есть всё (даже без VPN), чтобы подготовиться к штурму. Не нужно тратить снаряды и писать диссы. Совершенствуйте себя и по возможности приближайтесь вплотную к снежному замку. Агентура — явление в данных условиях также необходимое.
Это я всё к тому, что если вы осознаёте себя посторонним, то боль надо, как завещали великие, переплавлять в пули. Высоконравственные мыслительные пули. А разговор вести стоит, в первую очередь, с ближайшими, с теми, кто вас окружает. Самое важное — это в диалоге пытаться понять, пытаться услышать настоящие мысли собеседника и всеми путями вывести его к тому, о чём вы действительно говорите, а не к его личному восприятию, которое покоится на двух-трёх неверно понятых задачах. Нельзя решить задачу, не усвоив ни условия, ни самой задачи. Вот за этим и стоит изучать труды тех, кто нёс мысль миру, кто вырабатывал, созидал и разрушал категориальный аппарат — от глубокой древности до вас самих. Пока не поймёте вы, не поймёт никто рядом. А в том, что всё вокруг подменено, я думаю, вы не сомневаетесь.
Талгат Иркагалиев устал
