Февраль 2008 года. Проснувшийся после выхода своей первой книги «новой надеждой американской литературы» 27-летний еврей из Нью-Джерси Маркус Гольдман (Бен Шнетцер) наслаждается в Нью-Йорке славой и роскошью, каким позавидовали бы рок-звезды 80-х. Однако занеся пальцы над клавиатурой, чтобы молотить свой второй роман, он оказывается сражен болезнью писателей — страхом чистого листа. В поисках выхода он едет в штат Мэн, где в домике на океанском пляже живет его университетский преподаватель, ментор и друг Гарри Квеберт (Патрик Демпси из «Анатомии страсти») — ум, честь и совесть Америки с тех пор, как в декабре 1975 года был опубликован его второй роман «Происхождение зла».
Бродя по дому Квеберта в поисках вдохновения, Маркус натыкается на коробку со старыми письмами, фотографиями и газетными вырезками, из которых узнает, что в лето создания «Происхождения зла» Квеберт пережил роман с местной 15-летней девушкой Нолой Келлерган (норвежская топ-модель Кристин Фросет — прелесть: выглядит, как Наталья Водянова, играет, как Джейн Биркин), бесследно исчезнувшей на его излете, 30 августа. Ее исчезновению сопутствовало убийство местной жительницы, успевшей сообщить полиции о девушке в красном, преследуемой в лесу мужчиной. Три месяца спустя после находки Маркуса следует другая, куда более зловещая: садовники, разбивавшие в угодьях Гарри клумбу, выкапывают труп Нолы, а вместе с ним — рукопись будущего шедевра американской литературы, «Происхождения зла», с посвящением «Прощай, моя милая Нола».
Гарри арестовывают. Он использует право на звонок, чтобы вызвать Маркуса. Ученик бросается в Мэн, чтобы распеленать мумию тайны 33-летней давности, а его издатель (Рон Перлман) выкручивает ему руки, чтобы он превратил это расследование в свою вторую книгу, и подгоняет поспеть с публикацией до выборов Обамы.
Если в новом 10-серийном детективе компаний MGM и канала Epix вам покажется притянутой за уши ситуация, когда в наши дни успех единственной книги позволяет пареньку переехать из двухкомнатной родительской квартирки в шикарный лофт с плазменным экраном и модной актрисой в постели и из безвестности прыгнуть на обложки сразу всех глянцевых изданий — что ж, такова же участь разгуливающего нынче по одной с нами земле автора книги, по которой поставлен сам сериал после ее публикации.
Совпадения — на грани фантастики: осенью 2012-го, когда «Правда о деле Гарри Квеберта» появилась на прилавках, ему даже было ровно столько, сколько его герою Маркусу, — 27. За последующий год его книга стала таким же феноменом в мире детективной литературы, как уорхоловская банка из-под супа Campbellʼs — в живописи, как в музыке — первый альбом Земфиры. К лету 2013-го по продажам она обогнала во франкоязычных регионах «Инферно» и «Пятьдесят оттенков серого». Получила Гонкуровскую премию лицеистов и Гран-при Французской литературной академии. К осени была продана тиражом в полтора миллиона экземпляров. Издана в 30 странах, включая Россию. На сайте Ozon пользователи обсуждают красоту автора, как раньше обсуждали кинозвезд. На фотографиях бросается в глаза выпирающая из хронически расстегнутого ворота сильная волосатая грудь, какой могли бы похвастаться его герои-писатели, начинающие утро с пятикилометровой пробежки, а на закате выходящие на боксерский ринг.
Воспользовавшись бабушкиным рецептом компота «Забытое убийство», какие по три за сезон закрывала и ставила рядком Агата Кристи, он привел его в соответствие со стандартами восприятия интерактивной эпохи, когда человек привык сопоставлять и анализировать одновременно несколько потоков информации. Не только временные пласты чередуются на семистах страницах «Правды о деле Гарри Квеберта». Каждое событие прошлого, каждая улика предстает в хоре цитат: текст — многослойный пирог не только из свидетельских показаний, но также аудиопленок, надиктованных Гарри в тюрьме, фрагментов романа «Происхождение зла», создававшегося в лето убийства Нолы, писем Гарри и Нолы, которыми они обменивались в 1975 году, а также фрагментов книги «Дело Гарри Квеберта», которую пишет уже сам Маркус. Читайте внимательно! Где-то вы должны найти несостыковки между источниками. Где-то должны быть лакуны, умалчивания — ищите! Или, возможно, ваше восприятие диктует вам видеть то, что на самом деле не было никем названо буквально, а только слышится в силу особенностей человеческого восприятия? Сам Диккер подначивает, поддерживает градус с заправкой пусть и старомодного, но заправского циркового зазывалы, заканчивая каждую главу чем-то вроде «Обратный отсчет начался. Мне и в голову не приходило, что одно драматическое событие изменит весь расклад».
Этот азарт «обратного отсчета» он подогревает еще и тем, что все 33 главы пронумерованы в обратном порядке — от тридцать третьей к первой, заключительной, а каждой предпослан фрагмент университетских наставлений Гарри Маркусу о том, как писать роман. Каждая последующая глава — идеальная иллюстрация вынесенного в эпиграф постулата. «Вторая глава — это удар под дых»: можете не сомневаться, такой она и будет. «Под конец книги вы должны приберечь козырь, какой-нибудь неожиданный поворот», и — о да, на нем у вас засвистит в ушах! В наш век, когда мы ждем прикладного применения даже от духовных ценностей, такое утрамбованное в детектив практическое руководство по производству бестселлера, подкрепленное примерами и коронованное успехом автора самого этого руководства, — просто идеальный литературный продукт.
Идеальный продукт был продан Диккером в Америку за полмиллиона долларов в 2014 году. Но именно здесь, на родине героев, и возникли первые проблемы. Сперва критика, а затем публика подняла европейскую сенсацию на смех. Такую одноэтажную Америку автор видел, верно, разве что в телесериале «Твин Пикс». Такой интеллектуальный бестселлер из школьной программы, как «Происхождение зла» — «Моя милая! Это мое последнее письмо. Последние слова. Я пишу, чтобы сказать вам «Прощайте!». С сегодняшнего дня «мы» перестанет существовать», — мог присниться только прыщавой очкастой восьмиклашке. Такую еврейскую мамочку можно вообразить, только наслушавшись героинь Лейни Казан. И где вы видели полицейского-афроамериканца с фамилией Гэхаловуд?!
То, что было еще одной силой романа Диккера для европейцев интерактивной эпохи — представления о мире через опосредованное восприятие, каким он представляется в сети, в чатах, в сериалах, в рэпе, наконец, — разбилось об утесы Америки, знающей саму себя лучше всех. Самым мудрым решением MGM, уже поспешившей приобрести права на телесериал, было не снивелировать это обстоятельство, а подчеркнуть. В режиссерское кресло был посажен француз Жан-Жак Анно, человек, с которого началось нынешнее кино без границ. Его первый же фильм — «Черное и белое в цвете» — принес «Оскара» за лучший иноязычный фильм. Второй — «Удар головой» — стал культом в брежневском СССР. Его «Семь лет в Тибете» о детстве последнего Далай-ламы вышел одновременно с «Кундуном» Скорсезе — и слил последнего с его этнографической и культурной дотошностью, предложив им в альтернативу диснеевские сантименты. Его самый всемирный успех — «Медведь», фильм вообще без языковой принадлежности, репетиция Animal Planet. И для нас особенно важно, что когда в прошлый раз постмодернистский детективный роман стал всемирным бестселлером, право кинопостановки было доверено именно ему — «Имя Розы» по Умберто Эко.
«Имя Розы» и «Гарри Квеберта» роднит общий корень зла — давняя книга. Книга — ключ к загадке. По сути, она и есть загадка. Плюс ряд схожих обстоятельств, как то: фигура учителя и ученика в центре событий, нафантазированная община, чей уклад авторы не знали доподлинно, а домысливали по художественным источникам, ей принадлежащим. Только если в прошлый раз Анно ставил высокий образец раннего постмодернизма и его фильм печатали на сверхширокой 70-миллиметровой пленке, подобавшей только люксовым проектам, то нынче шедевр его низкой, упаднической ветви он затолкал в ширпотребный формат телевещания.
Анно подобрал экранный эквивалент бульварному слогу романа Диккера, собрав актерский ансамбль из звездочек молодежных B-movies 1980-х и телевидения той эпохи, когда Кэтрин Хепберн заклеймила его как «ад, куда попадают плохие фильмы». Абсолютной королевой стала здесь Вирджиния Мэдсен, играющая хозяйку закусочной, а следовательно — и средоточия всех сплетен городка, где живут Нола и Гарри, с той зашкаливающей вульгарностью и грубой навязчивостью, на какие не сподобился бы ни один клубный трансвестит, посмотри он хоть трижды концерт Бетт Мидлер.
Для скольжения между временными пластами, на которых строится повествование Диккера, Анно тоже подобрал рифму — еще более киношную. Современные эпизоды сняты, как принято сейчас, мрачно, темно, с густыми тенями, в натуральном освещении. Но стоит героям заговорить о прошлом, о 1975 годе, кадр заливает равномерный контровой искусственный свет в десятки тысяч киловатт, как было принято тогда, и под этим светом из теней проступает многоголосие оттеночных цветов — тех, что мы приняли обозначать именами растений: табачный, горчичный, брусничный, малиновый. Этот мир ласкает взгляд. И этот способ видения, отношения с прошлым Анно почерпнул уже из следующей книги про Маркуса Гольдмана, «Книги Балтиморов» (2015).
После «Гарри Квеберта» у Диккера их вышло уже две. За третью, «Исчезновение Стефани Мейлер» (2017), пока не скажем, а вот «Книга Балтиморов» уже издана на русском. Это не детектив в классическом смысле, но роман вполне остросюжетный, с убийствами, и выстроен так, что до последних страниц читатель мается в ожидании разгадки очередной стародавней тайны. Ключом к нему служит фраза «Мне хотелось увидеть его снова, а для этого был лишь один способ: написать о нем». А названия глав — «Книга об утраченной юности», «Книга об утраченном братстве» — указывают на прямую аналогию с Прустом и его «Поисками утраченного времени». Только Пруст тяготел к элитной культуре, а Диккер — поэт культуры площадной. Что Анно переводил «Гарри Квеберта» на телеязык, пользуясь ключами «Балтиморов», подтверждают многие прямые указания в сериале на текст второй книги. Например, в его фильме книга Маркуса названа «Г как Гольдштейн», но ее название мы узнаем только в «Книге Балтиморов» — в «Правде о деле Гарри Квеберта» она остается неназванной.
Сериал Анно стал для совсем уж не читающей публики приглашением открыть вселенную нового автора, Жоэля Диккера, который умудряется быть одновременно продвинутым в упаковке и страшно сентиментальным и старомодным в начинке. Общаться с ним — все равно что обнаружить в сети сканы почти осыпавшихся фотографий, писем и газет времен нашего отрочества и, вчитавшись в их хоровод, распознать в семейном альбоме следы убийцы.
Алексей Васильев
