Казалось бы, неоспоримый тезис о том, что «дети – цветы жизни», рьяно пересматривается героем до боли неоднозначной повести Льва Толстого «Крейцерова соната» Позднышевым.
«Опять какое страшное лганье про детей. Дети – благословение божье, дети – радость. Ведь это все ложь. Все это было когда-то, но это теперь ничего подобного нет. Дети – мученье, и больше ничего».
К таким крамольным выводам персонаж классика приходит, потому что для сохранения здоровья детей матери тратят практически все время и нервные силы. Якобы эгоизмом признается преобладание страха за дитя над умилением его прелестью.
В свою очередь, эгоист – скорее, герой, который зачинает детей, однако не считает себя должным нести за них ответственность.
К сожалению, писатель словами героя не просто опосредованно подводит к примитивной формуле «Бог дал – Бог взял». Он выступает чудовищным бихевиористом, когда то выгодно, сравнивающим человека с курицей в пользу последней.
«Издохнет цыпленок, она (курица) не спрашивает себя, зачем он умер, куда он ушел, поквохчет, потом перестанет и продолжает жить по-прежнему. Но для наших несчастных женщин и для моей жены было не то…».
Если подобная забота о детях провозглашается женским эгоизмом, то не идет ли это из потакания эгоизму мужчины, который желает, чтобы его комфорт ничего не нарушало, а возможная смерть одного из многих детей становилась лишь эпизодом, не способным взбаламутить общее равновесие?
При этом аборт признается убийством (и во многом справедливо), однако детство становится уподобленным гонке за выживание сильнейшей особи.
Мне ближе взгляд Достоевского, полагавшего, что «счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребенка».
Семейное благополучие станет мнимым, если вычеркнуть из него графу заботы о ближних. Лучше мнительная и оттого истеричная мать, чем игнорирующая заболевания детей.
А молча наблюдать, кто выживет при отсутствии должного ухода (зато в спокойствии), – не христианская и просто человеческая добродетель, а нечто, граничащее между еретическим мессианством (выживший – избранник) и обыкновенным пофигизмом (раз мать можно сравнивать с курицей наседкой, то и мужчину с петухом, который способен продолжать носиться с отрубленной головой).
Именно такие Позднышевы подвели общество и к вопросу об эвтаназии больных стариков, как мешающих благополучному существованию, подло обставив все христианским морализаторством, обвинив самих стариков или ухаживающих за ними детей, как литературный Позднышев ополчается на заботливых матерей.
Ринат Камалиев
