Герой повести Льва Толстого «Крейцерова соната» и сам Толстой в «Послесловии» обрушиваются на основы современного института брака.
В первую очередь, брак неприятен Толстому как ширма и инструмент разврата. А под развратом граф радикально понимает любые половые отношения. Полемику он ведет не совсем честно, если даже брать отдельный христианский дискурс. Цитаты из Писания приводит выборочно и неточно.
Вместе с тем, Библия прямо утверждает: «Жены, повинуйтесь мужьям своим, как прилично в Господе. Мужья, любите своих жен и не будьте к ним суровы» (Кол.3:18-19).
«Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена» (1 Кор. 7:3).
То есть Писание считает брак освобождением от блуда, а половую жизнь супругов допустимой и даже необходимой.
А воздержание в браке, например, на период постов признается нравственным подвигом по совместной договоренности, а не нормой.
Толстой считает идеалом полное воздержание. Притом он понимает нереальность данного идеала. Отсюда он делает вывод, что за всяким блудом мужчины и женщины должен следовать брак, чтобы искупить блуд и обеспечить поддержание численности человечества. Лишь для данной цели, с максимальным воздержанием.
«В нашем же мире как раз обратное: если человек еще думал о воздержании, будучи холостым, то, женившись, всякий считает, что теперь воздержание уже не нужно», – уверяет толстовский герой Позднышев.
Брак по любви Толстой принимает за брак по похоти, полагая, что поиск общих интересов и целей подменяется при схождении лиц противоположного пола романтическими «бреднями», которые разжигают одну лишь страсть.
Здравым зерном в мыслях Толстого считаю лишь недовольство явлением гиперсексуализации отношений, провозглашения культа чувственности.
В любых отношениях необходим баланс. Произошедшая веком позже «сексуальная революция» принесла не только необходимые свободы, но и породила множество перекосов, ведущих к противоестественным, нередко губительным связям.
Тем не менее, взгляд Толстого и его героя на сексуальную жизнь – это взгляд зашоренного сектанта, признающего мерзостью то, что вполне нормально, если происходит по обоюдному согласию между мужчиной и женщиной, не обремененными другими отношениями.
Сватовство же Толстой называет уловлением женихов в немалой степени «нарядами с оголением рук, плеч, грудей, обтягиванием выставленного зада, страстью к камушкам, дорогим блестящим вещам». В соответствии с его мнением, женщины за неравенство в других сферах фактически подминают под себя мужчину в половом отношении, в частности, в браке, делают своей игрушкой, теряющей самоконтроль.
Построение толстовского идеала в половой области – одно из важных проявлений создания тоталитарной антиутопии.
В антиутопии Замятина «Мы» правители отменили понятие любви, а сексуальную потребность упорядочили розовыми талонами, выдаваемыми для сношений в регламентированном порядке. Это другая крайность. Проблема в том, что Замятин иронизирует, а Толстой болезненно серьезен.
Постоянно беременная и недополучавшая ласки мужа супруга Толстого, Софья Андреевна, написала новеллы, в которых после многих лет брака обвинила его в предвзятом отношении к женскому полу, чуть ли не женоненавистничестве. Так что у классика, очевидно, есть оборотная сторона.
Ринат Камалиев
