Вчера ушёл из жизни прекрасный музыкант, чья музыка вдохновляла, удивляла, радовала и помогала переживать самые сложные моменты жизни миллионам людей.
Сегодня поговорим о Дэвиде Боуи.
Данила Трофимов, редактор 1001
«Я стану свободным, разве не в этом я?» — поет Дэвид Боуи лежа в кровати. Его голова забинтована, на месте глаз пуговицы — и все говорит о том, что герой видео на песню Lazarus прощается с миром. Через три дня после выхода этого клипа один из самых значительных современных музыкантов планеты умер в кругу своей семьи после полутора лет борьбы с раком. И именно в духе Боуи было уйти тихо, но при этом сделать из своей драмы не желтую сенсацию, а настоящий арт-проект.
Его смерть явно застала всех врасплох. Болезнь музыканта была для публики тайной, а сам Боуи давно жил с репутацией человека, у которого, подобно кошке, будет как минимум девять жизней. Одиннадцать лет назад он пережил сердечный приступ и сложную операцию, но даже после этого выглядел, по его же словам, как «простой смертный, но с задатками супермена».
Новый альбом Боуи давал его поклонникам надежды по поводу гастролей, которых не было долгие годы, но вместо этого Blackstar, вышедший в день 69-летия музыканта и за два дня до его смерти, стал прощальным жестом. И он получился тоже в духе Боуи. Всего семь песен, но большой простор для воображения. Индастриал и воздушный фолк, джаз и хип-хоп, сюрреализм и ясность мелодий. Только Боуи мог соединить все это, и очень грустно, что музыкант сделал такое в последний раз.
Музыканты и эксперты о Боуи
Александр Кушнир, музыкальный продюсер и писатель: «Боуи был артистом до мозга костей, думая не только о музыке, тексте, но и о визуальном ряде, имидже. Его часто называли «хамелеоном новой волны», потому что он предугадывал стили: был одним из пионеров глэм-рока, потом перешел на «полу-панк», экспериментировал с трипхопом, электроникой.
Дэвид начал тогда, когда фактически распалась группа Beatles. Мне видится в этом сакральный, метафизический смысл, передача эстафеты. В этот момент, на стыке 1969–1970-го, на сцене появилось два новых артиста — Элтон Джон и Дэвид Боуи. Закончилась одна эпоха и началась другая.
Дэвид был едва ли не единственным из западных артистов, не поддерживающих коммунизм, который в XX веке пытался и умом, и сердцем полюбить Россию. Это не просто красивые слова. Всем известна история, когда он за три недели пересек всю нашу страну от Дальнего Востока до Москвы на транссибирском экспрессе, наблюдая в окно либо тундру, либо тайгу.
В этом весь Боуи: целью такого поступка были исключительно эмоции, впечатления. Когда поезд остановился в Екатеринбурге (тогда — в Свердловске), Дэвид решил сфотографироваться с местной милицией, чуть не попав в отделение. Парадоксально то, что спасли артиста полупроводницы-полугэбэшницы, пустившие его в уходящий поезд. Первое свидание с Россиейзакончилось тогда посещением Красной площади. История поездки никак не афишировалась, потому что в то время на Западе не было особой любви к СССР. Дэвид путешествовал исключительно для себя, для личного опыта. Фото, сохранившиеся с поездки, стали всплывать только спустя десятилетия.
В 1996 году на концерте Дэвида Боуи в Кремле первые ряды заняла «партийная элита». Зал был мертвым, холодным. Говорят, когда артист потом зашел в гримерку, он чуть не плакал и сказал, что больше не вернется в Россию. Он изо всех сил старался полюбить и понять нашу страну, но ему это не удалось.
Тем не менее он оказал огромное влияние на некоторых российских музыкантов. Например, ранние тексты Гребенщикова были написаны с оглядкой на произведения Боба Дилана и Дэвида Боуи».
Филипп Соловьев («НонАдаптанты»): «В рамках жанра, в котором мы работаем, влияние Дэвида Боуи на наше творчество невозможно не признать. У меня всегда было к нему неоднозначное отношение, хотя он занимал в моей жизни особое место. Образ андрогина на эстраде 1970-х, стирающий половую иерархию, был по-настоящему революционным для того времени.
Самыми значимыми его работами для меня стали составные «Берлинской трилогии» (серия альбомов Дэвида Боуи, записанных в сотрудничестве с Брайаном Ино в конце 1970-х), особенно пластинка «Heroes», в работе над которой также принимал участие гитарист King Crimson Роберт Фрипп. Это своеобразная вершина творчества Дэвида Боуи как художника.
Главное его влияние на эпоху в том, что он, соединив в своем творчестве музыкально-поэтические приемы Сида Барретта и группы Velvet Underground, был проводником и популяризатором андеграундных веяний конца 60-х в массовой культуре. Тем самым он совершил переворот, сделав современное искусство того времени доступным для широкого зрителя, а не только для взыскательной публики!»
Руслана Султанова (A la Ru): «С творчеством Дэвида Боуи связано для меня очень многое. Его музыка, стиль жизни, безграничный талант учили не бояться экспериментов, вдохновляли на поступки, запускали какие-то электрические заряды, помогавшие не опускать руки в своем деле.
Каждый концерт, каждое изменение его стиля было невероятным впечатлением, от которого у меня даже могла подняться температура. Он сам по себе шоу, настоящий музыкант и артист, тот, кто имеет право стоять на сцене и делать с нами все что угодно.
Он ушел из жизни настолько красиво, что слов нет, через два дня после того, как выпустил потрясающий альбом в день своего рождения, ставший последним в его дискографии и первым за много лет. В этом весь Дэвид, «простой смертный с задатками супермена», который все еще жив и жить будет долго, потому что музыка, потому что Боуи».
Гая Арутюнян («Дети Picasso»): «Вы замечали, что великие уходят стаями? Я поздно открыла для себя Боуи. Только пару лет назад я стала слышать и понимать его. Он попросту шел путем Пабло Пикассо. Все время обнулялся и обновлялся, искал и не затухал, надевал новые маски и подбирал новые роли.
Его андрогинный тембр голоса и сценический образ и отталкивали меня, и притягивали. Думаю, признак большого артиста — это сфера влияния. Несколько десятилетий, почти полвека, он поливал свое любимое дерево под названием Глэм Рок и повлиял на несколько поколений музыкантов.
Даже Nirvana написала великолепный кавер на его песню The Man Who Sold The World, а его коллоборации с Игги Попом и Фредди Меркьюри до сих пор очень актуальны. Мне кажется, уход Боуи так же красив и эксцентричен, как и его жизнь.
Зная, что у него остается мало времени, он совершает 3 действия подряд: отмечает свой день рождения, выпускает новый альбом и... умирает. И я уверена, что его новый альбом Black Star, к которому он привлек именно джазовых музыкантов из Нью-Йорка, повлечет за собой целый эшелон подобных фри-джаз-экспериментов в мире».
