Давеча ел бутерброды с кабачковой икрой, лапшу, сдобренную семенами кунжута, и пил чай из пакетиков, ароматизированных, с лимоном, за 49 рублей пачка. И подумалось: а ведь так уже было, и ведь оно так и будет дальше.
То есть — вроде как абсолютно беспросветное озарение — не выбраться: это иллюзия — а ведь сколько книг я прочёл с тех пор, как принял участие в таком же точно эпизоде, будучи пятнадцатилетним; сколько сделал дел, существенных и проходных; даже взять вопрос жизни и смерти: сколько раз я ломал себя, намеренно, истово желая, что открою себе дверь в другую жизнь, а тут же и люди нужные находились, которые готовы были дать в эту новую жизнь путёвку... и я принимал, и вливался, и закалял себя, а потом всё равно приходил к себе обратно, буквально в ту же точку.
Так же было с именем и фамилией: как раз на днях рассуждал на тему, а как я бы зажил, если бы взял фамилию моей матери. Её уже нет в живых, и я бы стал единственным носителем этой фамилии в моём роду — какой парадокс, учитывая фамилию, а она заморская: я затаил дыхание!
И следом думаю: нет, всё по-другому. Теперь это мой хлеб, моя кабачковая икра, моя лапша, мой кунжут и мой пакетик в моём стакане, наполненном сваренной в моём чайнике водой из крана в моей квартире.
Здесь же и отпал вопрос о правоприменительной практике слова deja vu.
