Договор ренты: преврати свою жизнь в ад

Бабушки-старушки, особенно с квартирами в центре, — это просто лакомый кусочек для всякого рода аферис тов. Похоже, уже пора вводить постоянную рубрику про обманутых рентоплательщиками и прочими «благодетелями» московских пенсионеров. Какие только золотые горы им не обещают квартирные дельцы — и уход, и лечение, и почет. Но иногда после получения заветной подписи под договором о передаче квадратных метров сладкие обещания превращаются в угрозы.

Вера Павловна Фомишенко пережила войну, всю жизнь трудилась на «почтовых ящиках», ее работа — карта Евразии — украшала один из павильонов ВДНХ... Сейчас ей 93, однако о заслуженном отдыхе думать не приходится. Старушка бегает по судам, чтобы не лишиться своей однокомнатной квартиры, откуда ее пытается выжить бойкая и находчивая рентоплательщица.

У Веры Павловны Фомишенко своих детей никогда не было, хотя она и прожила в счастливом браке со своим первым супругом Борисом Михайловичем Фомишенко 20 лет. Из родни — только двое племянников. Один, сын брата, — военный, всю жизнь по закрытым гарнизонам, изредка находит время для старой тетушки. Племянница же не общается с Верой Павловной — тяжело это, заботиться о больной старушке.

Фомишенко — коренная москвичка. Окончила школу летом 1941 года.

— Помню, на выпускной с рассветом мы всем классом пошли на Красную площадь. Стояли на мосту, и видно было где-то далеко за городом красное зарево. Мы тогда еще не знали ничего о наступлении фашистов, об этом только утром стало известно. Но один из наших одноклассников почему-то сказал: «Вот, смотрите, это зарево нашей жизни...»

Дальше была война. Москву бомбили нещадно. Вера, как все, лазала по крышам и собирала немецкие зажигалки, пряталась от бомбежек в метро. Потом ее семья уехала из Москвы, несколько военных лет они голодали в эвакуации.

По возвращении в Москву их квартира оказалась занята. Жили в сыром и неуютном подвале, но никогда не жаловались.

— В то время много людей в подвалах жили. В конце концов семья получила квартиру на Татарской улице. Там и жили все вместе — мама, папа и взрослые дети. А в 1964-м их дом снесли и семью расселили. Вера Павловна с мужем получила ту самую «однушку» на Крымском Валу, в доме прямо напротив Парка Горького. В ней до сих пор и живет. И из нее сейчас старушку пытается выгнать рентоплательщица, молодая и активная Маргарита Лепилова.

Плата за квартиру в центре — 2500 рублей в месяц

— Как вообще вы познакомились с этой Маргаритой Николаевной?

— Да ее тут многие знают. Она не со мной одной заключила договор ренты. Только в нашем доме у нее пять квартир. Меня с ней познакомил мой второй муж Евгений Алексеевич Смецкий еще в 2003 году. Его квартира — двухкомнатная в соседнем подъезде — тоже ей досталась не так давно, после его смерти.

Первый муж Веры Павловны умер в 1980 году, когда ей было 57 лет. Она очень переживала потерю близкого человека, 20 лет после его смерти жила одна.

— Тяжелее всего было в 90-е, — вспоминает Вера Павловна. — Пенсия крошечная, ее часто задерживали. Порой даже есть было нечего. Я пошла работать гардеробщицей в институт, который тут неподалеку. Там зарплата, конечно, не бог весть какая, но у института было свое подсобное хозяйство, и часто всем сотрудникам раздавали то картошку, то морковку. Даже крупы иногда. Ну а потом я не могла уже работать, сломала руку. Даже готовить себе сама была не в состоянии, пришлось ходить в центр социального обслуживания на бесплатные обеды. Там я и познакомилась со своим вторым мужем Евгением Алексеевичем Смецким. Хотя мы могли бы и раньше с ним встретиться — ведь он мой сосед, только из другого подъезда.

На момент встречи Вере Павловне было 78, ее избраннику — 75. Евгений Алексеевич приходил каждый день и готовил Вере Павловне горячий завтрак. Вместе они степенно прогуливались по парку, разговаривали.

— Постепенно я к нему перебралась жить. Вот он-то меня и убедил подписать с Маргаритой Николаевной договор пожизненной ренты: «Ты уже не молода, много болеешь, и, если меня не станет, Рита о тебе позаботится. Она хорошая женщина». Ну, я и согласилась. Было это в 2003 году.

— По ренте нам полагалось по 1000 рублей в месяц. Платежи за квартиру Маргарита тоже компенсировала. Каждый месяц приходила с деньгами. В этом, собственно, и было ее участие в нашей жизни. Так продолжалось 3 года, до 2006-го. Потом, по ее инициативе, мы перезаключили договор на какую-то фирму — ООО «ИНВЕСТсоцгарантия». Она объяснила, что так надо и что нам так выгоднее — рентные платежи увеличатся с 1000 до 2500. Ну и еще при переподписании договора нам с Евгением Алексеевичем полагались единовременные выплаты: мне 550 000 рублей, а ему — 650 000. Так в договоре написано, но принесла она нам на двоих всего-то 750 000. Сначала говорила, что остальное потом отдаст, а потом вообще сослалась на то, что уже заплатила нам первый взнос еще по старому договору. Вы, мол, все сложите, вот и получите нужную сумму. Мы не спорили, хотя и по тому договору нам так и не доплатили. Неужели из-за денег будем ругаться? Жили мы неплохо, денег нам вполне хватало. Ну и Маргарита Николаевна стала приносить нам по 2500 рублей.

— И на что вы свои 750 000 потратили? Дачу купили?

— Нет. Заплатили за мое лечение, у меня камни были в желчном пузыре — Евгений Алексеевич нашел платный вариант операции по современной технологии. Так меня и вылечили.

Что касается Лепиловой, то ей можно только позавидовать — за две квартиры на Садовом кольце 5000 рублей в месяц. Многие возразят — еще и квартплата! Но и тут находчивая риелторша не прогадала: ведь ветеранам полагается льгота при оплате коммунальных платежей в 50%.

— За квартиру я всегда платила сама, из своей пенсии. А потом Рита приходила и компенсировала мне эти деньги, — рассказывает бабушка.

При этом Лепилова в своих финансовых ведомостях указывала все одной суммой, не расписывая, что именно идет в счет оплаты услуг ЖКХ, а что — непосредственно в платежи по ренте. Таким образом получалось, что рентоплательщица очень даже добросовестная и платит несчастной старушке большую сумму, чем прописано в договоре. По доброте душевной, как она теперь пытается доказать в суде.

Пенсионеры же, конечно, обо всех этих тонкостях и не задумывались. Тем более что, подписывая договор пожизненной ренты, Вера Павловна и Евгений Алексеевич в большей степени рассчитывали не на материальную поддержку, а скорее на моральную. На помощь и участие.

И пока они были вдвоем, друг о друге заботились, поддержка рентоплательщицы была особо и не нужна. В 2009 году старики даже официально оформили свой брак...

«Когда муж умер, она дала 300 рублей на розы...»

Участие понадобилось в 2010 году, когда умер Смецкий.

— Я была так разбита тогда, что даже не смогла встать с кровати, чтобы заниматься похоронами. Слава богу, за это взялась двоюродная сестра мужа. Лепилова же только и сделала, что дала 300 рублей на розы и выделила машину для родственников, желающих поехать на похороны на кладбище. И то только в одну сторону. Обратно пожилые люди добирались сами.

На следующий же день после похорон Маргарита Николаевна отобрала у Веры Павловны ключи от квартиры Смецкого и стала поторапливать с переездом. И тут же, не дожидаясь ничего и никого, стала выносить в мусорку вещи Евгения Алексеевича и готовиться к ремонту.

— Я была возмущена, — вспоминает Вера Павловна. — Еще ведь не прошло 40 дней. Еле-еле нам удалось уговорить Маргариту Павловну подождать положенного по всем канонам срока. Но ровно на 41-й день я переехала к себе.

Переездом старушки Лепилова особо не занималась. Помогали родственники мужа и племянник Андрей. Лепилова так же приходила раз в месяц с деньгами. Но одинокие старики у нас всегда под «присмотром». Тут же регулярно и настойчиво Веру Павловну стали навещать продавцы по продаже всевозможных БАДов — чудесных лекарств от всех болезней. В итоге львиная часть пенсии Фомишенко стала уходить на чудо-таблетки. А когда заболела, попала в больницу и не смогла вовремя выкупить очередную порцию пилюль, то эти торгаши звонили и угрожали старушке:

— Они так и говорили: «Ты сдохнешь». Я очень испугалась, рассказала обо всем Рите. Она посоветовала обратиться в суд и даже предложила мне своего адвоката — Гаджиеву. Я поначалу обрадовалась, а потом расстроилась, так как эта адвокатесса затребовала за свои услуги 100 000 рублей. У меня таких денег, конечно же, не было.

Лепилова тут же пришла старушке на выручку, предложив оплатить услуги юриста в счет будущих рентных платежей, которые и так-то составляли копейки. Так и поступили. По заявлению Фомишенко следственные органы завели уголовное дело. Был суд, куда нанятая адвокатесса не особо рвалась ходить. Да и зачем, если против мошенников и так выступают государственные обвинители — следственные органы и прокуратура. Потом выяснился интересный факт — Гаджиева оказалась подругой Лепиловой и сегодня выступает в суде уже против Веры Павловны, в качестве защитника рентоплательщицы. Она же активно участвует в травле старушки, так как регулярно приходит вместе с Маргаритой Николаевной к ней в квартиру, а сотрудникам полиции представляется адвокатом Веры Павловны (!).

Но это все будет позже. А пока же наша Вера Павловна живет в своей квартирке, Лепилова ежемесячно ее навещает, приносит деньги:

— Я пару раз пыталась заговорить о том, что неплохо было бы повысить мне ренту, но Рита всегда отнекивалась, и так, мол, ты мне должна за адвоката.

Одинокой старушке сегодня помогают племянник или соседка. Облезлая 50-летняя чугунная ванна, старые протекающие краны, обои, которым не меньше 30 лет. В негодность в квартире пришло почти все: стены в огромных трещинах, краска с потолка осыпается...

— Лепилова обещала сделать ремонт, но стало ясно, что обманула, — вздыхает бабушка.

А в канун новогодних праздников — 18 декабря 2015 года — Вера Павловна сломала ногу. Перелом сложный, со смещением, на «скорой» бабушку отправили в больницу.

— Как Маргарита Николаевна узнала о том, где я, — не знаю. Но она примчалась в больницу где-то на 4-й день. До этого меня навещал и привозил все необходимое племянник. Дальше все переговоры с врачами вела она. И уж не знаю почему, но 24 декабря, когда я еще толком не оправилась, она мне заявила: «Или выписывайся из больницы домой, или тебя отправят в дурдом». Я позвонила племяннику Андрею, чтобы он меня из больницы забрал, но Лепилова сказала, что сама справится.

Перевезти лежачего больного — непростая задача. Для таких случаев в больнице есть специальная машина и квалифицированные санитары. Но и от их услуг Маргарита Николаевна отказалась. Чуть ли не волоком вытащила старушку на улицу и усадила в такси. Чтобы дотащить Веру Павловну до лифта, тоже понадобилась помощь. Лепилова нашла двух рабочих, которые кое-как подняли ее в квартиру.

— Уже дома Рита мне заявила, что на мою доставку из больницы она потратила весь рентный платеж. «Хотела я тебе дать 6000 рублей, но 2000 отдала в благодарность врачам, 2000 — за такси и 2000 — рабочим, которые тебя подняли».

К тому моменту приехал племянник Андрей. Лепилова заверила его, что сама позаботится о Вере Павловне, наймет сиделку, и что ему не о чем беспокоиться.

— Я побыл с тетей и уехал, оставив ей мобильный телефон, специальный такой купил, с большими кнопками. Договорились созваниваться по любому поводу. Мы с Маргаритой Николаевной тоже обменялись телефонами, и та сказала, что с минуты на минуту приедет ее мама, «которая останется с тетей Верой». Я пообещал, что приеду завтра-послезавтра.

Однако не успел племянник выйти за дверь, как Лепилова забрала у Фомишенко все ключи от квартиры, отключила домашний телефон и уехала. Тот аппарат, что дал племянник, тоже исчез после ухода Маргариты Николаевны.

— Все, что она сделала, — поставила около меня бутылку воды.

Неделю больная обездвиженная старушка лежала одна. Встать она не могла, позвонить кому бы то ни было тоже.

— Утром следующего дня я хотел позвонить тете Вере, но ни один ее телефон не отвечал. Тогда я набрал Маргарите Николаевне, она успокоила, мол, с тетей все хорошо, с ней ее мама. Жена моя приехала к обеду, но квартира была закрыта, никто не открывал дверь. И опять по телефону Лепилова сказал, что все хорошо, тетя спит, а мама ее отъехала к себе домой за вещами. Договорились, что она оставит один ключ от тетиной квартиры у соседки, чтобы мы могли приходить.

Но этого Лепилова не сделала. Таким образом, Вера Павловна стала заложником в своей же собственной квартире.

— Где-то на четвертый день появилась мама Лепиловой. Я лежала вся мокрая, к тому же без постельного белья даже. Она меня кое-как вытерла, поменяла подо мной пеленку, поставила воду и снова ушла. Никой еды, ничего мне не предложила.

А тем временем племянник, соседка и другие родственники не на шутку забеспокоились: несколько раз они безуспешно пытались зайти в квартиру, и только 1 января, с одобрения полицейских и при свидетелях, смогли попасть внутрь, взломав дверь. И там обнаружили еле живую Веру Павловну.

— Вы не представляете, в каком она была виде, — рассказывает супруга племянника Елена Пантелеева. — Все в экскрементах, запах в квартире стоял такой жуткий. Лежала практически как труп.

Родственники тут же нашли сиделку и сами стали выхаживать бабушку. Не заставила себя долго ждать и рентоплательщица Лепилова.

— Она мне заявила, — вспоминает племянник, — нечего сюда вам ходить, убирайтесь! И сиделка ваша не имеет права находиться в этой квартире, это, мол, все мое, я собственница, и по договору ренты ни один человек, кроме Веры Павловны, не должен здесь находиться. Я оторопел, и единственное, о чем ее просил, все разборки оставить на потом, когда тетя Вера поправится. Но она ничего не хотела слушать.

Когда Вера Ивановна Фомишенко более-менее пришла в себя, то обнаружила, что у нее пропали и паспорт, и тетрадка — дневник рентных платежей, все документы, деньги. Все!

— А 9 января пришла почтальон с пенсией. Тут же со мной была сиделка, которую нанял племянник, и Маргарита Николаевна. И после ухода почтальона Лепилова забрала всю мою пенсию в размере 21 869 рублей, оставив 1000 рублей сиделке на расходы. Я, конечно же, возмутилась. Но Лепилова начала просто орать на меня! Она говорила, что я недееспособная, что деньги мне вообще не нужны, а моя квартира ничего не стоит, и она мне уже все заплатила. Угрожала сиделке, кричала, что всю ответственность за сумасшедшего человека берет сиделка.

Теперь Маргарита Николаевна навещала свою подопечную с завидной регулярностью — раз в два дня. Но ее основной задачей было, вероятно, не помогать больной, а выживать из квартиры ее родственников всеми правдами и неправдами. К тому же она подстраивала своей подопечной различные козни — например, забрала все документы из соцзащиты на получение от них помощи (соцработника, ходунков и т.д.), представившись там племянницей.

— В свой выходной я приехала в тете Вере с самого утра, — вспоминает жена племянника Елена. — Там уже была Маргарита Николаевна вместе с адвокатом, той самой Гаджиевой, которая когда-то защищала тетю Веру в суде. Они стали угрожать мне полицией за то, что я вообще тут нахожусь. Я никуда не уходила, и тогда они действительно вызвали наряд сотрудников. Но полицейские проверили у меня документы и ушли. Гаджиева тоже ушла, а Лепилова осталась. Она просто села напротив кровати тети Веры и не давала нам общаться. И все время повторяла — «здесь все мое, и вообще я теперь здесь буду жить». Муж приехал к нам на подмогу. Вместе мы пробыли в квартире у тети до глубокой ночи, пока Лепилова не ушла.

Квартирка у Веры Павловны крошечная. Тут даже на кухне не уединишься, тем более что пенсионерка была прикована к постели.

— Это были просто невыносимые условия, — вздыхает Вера Павловна. — Лепилова, ее мать, ее дети, они все заявлялись ко мне домой, когда им только было угодно. Маргарита Николаевна несколько раз звонила при мне грузчикам и говорила: «Приезжайте вывозить отсюда рухлядь». Она все время повторяла, что ей тут ничего не нужно, кроме стен. А я, вслед за своей мебелью, могу отправляться на помойку или к своим родственникам.

Полиция никак не реагировала на звонки пенсионерки и ее родных. Закрыться и не пускать Лепилову не получалось, она тут же угрожала взломать дверь, тем более, формально она имеет на это право.

— Мы восстановили паспорт тети Веры и положили ее в больницу в платное отделение на реабилитацию, — рассказывает племянник. — Через три дня меня и жену вызвал следователь. Оказывается, Лепилова подала заявление в уголовный розыск о пропаже ее подопечной. Выслушав нашу историю, следователь посоветовал срочно обратиться в суд. Но это оказалось не так-то просто и быстро, так как по правилам сначала нужно обратиться в ООО «ИНВЕСТсоцгарантия» с несколькими претензиями, получить от них объяснения и так далее. Короче, заявление в суд мы смогли подать только в мае. И только после этого Лепилова перестала терроризировать Веру Павловну.

Хотя еще в июне она наведывалась в квартиру к Фомишенко то с Гаджиевой, то с ее мужем — адвокатом Буньямином Эдуардовичем (который полицейским также представлялся защитником пенсионерки), то с участковым, то еще с какими-то людьми. К слову, 5 июня визитеры, чтобы попасть внутрь квартиры, просто бесцеремонно выломали входную дверь.

— Вы не представляете, что она теперь говорит в суде, — только и разводит руками племянник Андрей. — Что тетя Вера чуть ли не падшая женщина и после смерти мужа вела разгульный образ жизни — красила губы помадой и водила к себе домой разных мужчин. Меня же она называет не иначе как охотником за чужими квартирами. Дети Лепиловой тоже дают теперь показания в суде, где под присягой утверждают, что все эти годы Вера Павловна была им как родная бабушка, хотя они ее даже толком не знали.

Сама же Вера Павловна на заседаниях теряется, путается в словах и сбивается с мыслей.

— Я так волнуюсь, — говорит она. — Говорю все время медленно, сбивчиво, что-то невпопад, судье сложно меня выслушать до конца... Боюсь, ничего у нас в этом суде не выйдет...

* * *

Похоже, что у рентоплательщицы просто сдали нервы — столько лет ждать, пока освободится квартира. Все-таки с 2003-го по 2017 год прошло уже почти 14 лет, а старушка, даром что ей 93, все еще жива. Вот г-жа Лепилова и не выдержала: выдала себя с головой.

— К сожалению, такая порочная практика в рентных отношениях складывается уже довольно давно, — комментирует юрист, кандидат экономических наук Андрей Акулов. — Дело усугубляется тем, что у пожилых людей отсутствуют средства для квалифицированной юридической защиты, часто нет необходимых доказательства для расторжения договора, в то время как с другой стороны работают профессиональные дельцы. Поэтому я бы советовал всем пенсионерам очень сильно подумать, прежде чем заключать договор ренты, и лучше вообще отказаться от этой идеи. Ну а если все-таки собрались вступить в такие отношения, непременно воспользуйтесь услугами независимого юриста. Кстати, бесплатную помощь в таких вопросах оказывают юридические конторы при ведущих юридических вузах нашей страны, есть юридические службы, консультирующие по телефону. Квалифицированное составление договора, четкость и конкретизация обязанностей плательщика ренты (например: осуществление ремонта с указанием перечня работ и материалов, индексация рентных платежей, привязка рентных платежей к прожиточному минимуму или к валютному эквиваленту, детализация услуг по уходу за получателем ренты: прогулки, медицинские, гигиенические процедуры, обеспечение/доставка продуктов с их наименованием и количеством, приготовление пищи вплоть до детализации рациона и многое другое) может уберечь в дальнейшем пожилых людей от сложностей в его расторжении или просто отпугнет потенциально недобросовестного плательщика ренты.

P.S. Когда верстался номер, стало известно, что Замоскворецкий суд Москвы в лице судьи М.Ю. Патык отказал В.П.Фомишенко   в расторжении договора ренты. На этом  последнем судебном заседании всплыли некие расписки Веры Павловны в получении от Лепиловой денег,  которые старая женщина, по ее словам, никогда  в глаза не видела. Истица  пыталась пояснить, что это подлог, так как никаких денег она у Лепиловой не брала, но суд на это никак не отреагировал, более того  – на Фомишенко, таким образом, повесили еще и долг в 300 000 рублей.

«Судья обязала Веру Павловну не чинить препятствий ООО “ИНВЕСТсоцгарантия” в исполнении договора ренты»,  — пояснила адвокат Дарья Евсеева.