Пожары, человеческие жертвы, отчаяние людей, побывавших на пороге смерти и потерявших родных, близких, кров и всё нажитое нелёгким многолетним трудом имущество... А впереди — зима.
На помощь погорельцам пришло государство. Возводится жильё взамен сгоревшего, выплачиваются немалые по российским меркам денежные компенсации. И всё же в этой сфере складывается парадоксальная ситуация.
Впервые в послесоветское время власть строит для погорельцев жильё, чтобы никто не остался без крыши над головой. При этом предполагается газификация этих поселений, установка в домах котельных для отопления, устройство водопровода и канализации, обеспечение спортивными комплексами и прочее благоустройство (порой даже Интернет). Казалось бы, крестьяне должны радоваться и благодарить власть. А они во многих случаях недовольны. Чем же?
В основном тем, что вместо изб возводятся коттеджи. Мало того, что они обычно значительно меньшей площади, чем было сгоревшее жильё. Коттеджи вообще не рассчитаны на тот образ жизни, который ведут крестьяне.
Что такое крестьянский дом без русской печи? Ведь печь служит не только для приготовления пищи, а зимой — для обогрева помещения. Простудился человек — первым делом надо отлежаться на печи, выспаться, пропотеть. Особенно важно это именно для сельского жителя, у которого поликлиника или больница — не в двух автобусных остановках от дома, как у горожанина, а подчас на расстоянии десятков километров, причём и автобус ходит раз в день, а то и не каждый день.
Коттеджи строят без подпола, без кладовки, погреба. Где же крестьянину хранить урожай? Ведь он основную часть продуктов питания не покупает, как горожанин, в магазине или на рынке, а кормится плодами своего труда. Центнеры картофеля, капусты, моркови, свёклы не будешь держать дома в холодильнике. Попробовал один новосёл вырыть погреб рядом с домом, ему сказали: «Нельзя, генпланом посёлка это не предусмотрено». Но тогда вообще неизвестно, как жить крестьянину, чем семье кормиться зимой?
Ради экономии на протяжённости газовых сетей и прочих коммуникаций коттеджи ставят близко один от другого. И часто при коттедже нет хлева для скота. Даже если у погорельца сейчас нет никакой скотины, он всё-таки захочет при первой же возможности завести корову, в крайнем случае — козу, а также овец, свинью, кур, гусей... Без этого жизнь крестьянина лишается значительной части своего смысла.
Мне в советское время доводилось бывать в прославленных колхозах-миллионерах Нечерноземья, работники которых проживали в посёлках из пятиэтажных панельных домов со всеми городскими удобствами.
Но за удобства, за блага цивилизации надо платить. Конечно, возле таких домов невозможно было ни хлев построить, ни огород распахать. И хотя колхозники там получали приличные деньги, обходиться без личного подсобного хозяйства они не могли. И вот в километре от границы посёлка возникли примитивные постройки для скота, огороды, сараи для инвентаря. Колхозники, отработав на поле или ферме 8, а летом порой и 10 часов, приходили домой, ужинали — и затем вновь отправлялись на работу, уже в личном подсобном хозяйстве.
Казалось бы, не всё ли равно, где у крестьянина огород — рядом с домом или же в километре от него? Нет, далеко не всё равно. Работает человек в огороде, вдруг пошёл дождь, — он пришёл в дом, где дело всегда найдётся. Кончился дождик — можно снова заняться огородом. А попробуйте устроить такую «перемену труда» при отдалении огорода от дома на километр и более!
Когда хлев при доме, подоила хозяйка корову — и парное молоко на столе. И совсем другое дело, когда это ведро молока нужно нести домой целый километр.
Теперь о самих коттеджах. Порой стены в них — чуть ли не из картона, а в качестве утеплителя использован легковозгорающийся материал. Да, такой дом красивее, чем ветхая изба, но вряд ли он — жилище, удобное для крестьянина.
Парадоксальность ситуации усугубляется тем, что многие погорельцы не хотят жить в коттеджах, а их соседи, дома которых не были затронуты пожаром, завидуют тем, кому «повезло». «Чем я хуже погорельца? Он въезжает в дом со всеми удобствами, а я должен доживать век в полуразвалившейся избе, заботиться о дровах, носить воду из колодца, и у меня по-прежнему „удобства во дворе“, и это летом и зимой?» Впрочем, такого завистника, возможно, больше прельщают не новые дома пострадавшим, а получаемые ими денежные компенсации.
Особенно горячо высказывали своё недовольство коттеджами погорельцы Владимирской области. Голос пострадавших частью застройщиков был услышан. Так, застройщик новой деревни Иватино принял на себя дополнительные обязательства. К каждому дому будет пристроена дополнительная утеплённая комната площадью около 18 квадратных метров, а в огородах новосёлов за счёт государства построят хозяйственные блоки, где крестьяне смогут держать скотину или домашнюю птицу. Каждый погорелец будет иметь и погреб (либо в пристраиваемой комнате, либо в хозблоке).
А общее впечатление от этой эпопеи строительства на пожарищах таково. Деньги из бюджета направляются на помощь погорельцам громадные, но эффект от них минимальный. Дай бог пострадавшим в новых домах зиму перезимовать. Вряд ли крестьяне надолго в них задержатся. Может быть, часть коттеджей будет продана горожанам под дачи (для чего они подходят идеально), а на вырученные деньги крестьяне будут пытаться приобрести себе привычного типа жильё, разумеется, «не первой свежести» и не высшего качества.
Почему при таких громадных затратах — столь малый эффект? Причин тут много, остановлюсь лишь на одной из них.
Есть учёные, которые рассматривают мировую историю как непрекращающуюся войну города и деревни. По мере становления и развития индустриальной цивилизации у горожан вырабатывались некий налёт превосходства и отношение к крестьянам даже не как к «братьям меньшим», а как к людям второго сорта. Ленин говорил о городах как центрах культуры, а в российской глубинке вдали от железных дорог видел азиатчину, полудикость и самую настоящую дикость. Правда, когда настала угроза голода — не для вождей, а для страны, — он стал хвалить «справного крестьянина» (не откровенного кулака, а богатеющего середняка) и призывал учиться у него хозяйствованию. Разумеется, в наше время никто из воспитанных людей и ответственных политиков ничего подобного вслух не скажет, но некий след этого налёта всё же часто чувствуется.
Руководители страны, как и проектировщики сельских населённых мест, — горожане. Никогда ещё власть всерьёз не задумывалась, какое же жилище нужно крестьянину, чтобы оно и отвечало его быту, и было современным. А сейчас, когда нужно возвести тысячи домов за два месяца, конечно, пришлось использовать уже имеющиеся типовые проекты и те возможности, какие предоставляет наличная домостроительная индустрия.
Впрочем, каких бы домов в деревне ни настроили, молодёжь там не удержать. Ей нужны не дискотека, где каждый вечер встречаются три девушки и два парня, уже надоевшие друг другу, а гораздо более широкий круг общения и несравненно б%F3льший выбор профессии, чем карьера скотника или механизатора, полевода или доярки. А потому подлинным решением, видимо, должны стать переход на ведение крупного сельскохозяйственного производства вахтовым методом с проживанием основной части работников в районных центрах или иных малых и средних городах и превращение ряда сельскохозяйственных предприятий в подсобные или «зелёные» цеха городских заводов и фабрик. Но это — уже тема, заслуживающая отдельного рассмотрения.
Михаил АНТОНОВ
