Вот и Олегу Андреевичу пришел срок. Тихо ушел в свои 87. Но это тот случай, когда не приходится писать «звезда погасла». С голоса Олега начинается детство. Так было и так будет. Как слушали ребятишки его простые и такие родные песенки еще с 70-х годов, так слушают и полвека спустя. Слушают и доверяют. Время над этой простотой не властно. Его «химию» невозможно разложить на элементы, не зря в этой неподвластности конкретному жанру его сравнивают с Марком Бернесом или Леонидом Утесовым. Кто он — актер, певец, автор? Дело не в сотнях песен, десятках театральных и более 60-ти киноролей. Он Анофриев, ему доверяли. Брал за душу. И продолжает, несмотря на свой физический уход...
Конечно, при упоминании Анофриева сейчас все сразу вспоминают «Бременских», где он — уточняю, в первой серии — спел почти за всех персонажей, но Олег был любим и известен задолго до этого... К нам в гости, в редакцию неожиданно зашел Юрий Федорович Маликов, и, конечно, очень огорчился, узнав, что Анофриева больше нет, а ведь именно Олег придумал для Маликова название его ВИА — «Самоцветы»...
— Я еще учился в консерватории, когда Олег Андреевич только выпустил «Бременских музыкантов», — вспоминает Юрий Федорович, — и вот во Дворце спорта в Лужниках идет концерт: первое отделение — сборное, а во втором — мы Олегу аккомпанировали (Лева Оганезов на рояле, был еще барабанщик, а я играл на контрабасе, такое вот джазовое трио).
— Но начинал он как блистательный артист?
— Ну что вы, был потрясающий фильм «Секрет красоты» 1955 года, первый фильм Анофриева. Он играл там Эдика, стилягу, его невероятно постригли; такая шуточная, смешная лента, мы обычно с нее начинали нашу программу. Фильм шел минут десять, потом Олег выходил, что-то рассказывал, ну и затем пел 10-12 песен... В эти же годы написал «Какая песня без баяна», — эта вещь великолепно принималась публикой. Человек он настолько был интеллигентный, необычный, знал как никто поэзию. Он не был профессиональным музыкантом, проблема с пальцем была на руке. Что-то случилось в детстве, то ли он какую-то гранату взял, то ли еще что... так что аккомпанировал себе на рояльчике чуть-чуть.
— Но сочинял как бог.
— Он чувствовал мелодию. Легко ее придумывал, не будучи музыкантом-профи. Это очень редкий дар. Очень. Но главное в нем — голос. Необыкновенный. Огромный диапазон. Абсолютный слух. Родился таким. Его детство прошло во время войны, думаю, поэтому он не стал музыкантом, потому что музыка требует с детства более фундаментальных занятий... поэтому стал артистом. Потрясающе играл Тёркина в театре им. Моссовета. Долгие годы. Фактически, был лучшим Василием Теркиным в нашей стране. А «Сказка о потерянном времени», где он, молодой сыграл дедушку? Чудо! Он принадлежал к редкому качеству людей — что-то рассказывал интересное, что-то придумывал, что-то обобщал и что-то напевал. Всё разом!
— Вы часто с ним виделись в последнее время?
— Увы, нет. К сожалению, он уединился на даче. Сидел там в студии, сочинял. Я к нему приезжал... он что-то строил, перестраивал. У него был замечательный цикл на стихи Бернса, — такая сложная поэзия, и музыка, им сочиненная, была сложной, но люди как будто что-то новое слышали для себя. А уж про его хиты и речи нет, возьми любую от «Песенки шофера» до «Пути к причалу».
— У него песни были на все профессии — и про шоферов, хоккеистов, авиаторов...
— В 1960-е годы он был королем сцены. И Теркин, и «Бременские...», — его разрывали на части буквально. В те годы имя Анофриева было столь же востребовано, как сегодня, не знаю, Евгений Миронов, Маковецкий... такого уровня. Одно время Олег с Лановым играл вместе. Но Лановой ушел в театр и кино, а Олег — в музыку. Потому что было невероятное обаяние в голосе. Жалко очень, что сегодня это случилось. Тем более, это он предложил назвать наш коллектив «Самоцветами». Поехали как-то на гастроли, — а я как раз создавал ансамбль и пытался выбрать название, — во время прогулки заходим в какой-то универмаг, Олег видит название отдела «Русские самоцветы». Говорит: «Юр, запиши. Хотя у тебя не все в ансамбле русские... ну оставь просто «Самоцветы»». Я пометил себе это название. А потом мы спели песню «Увезу тебя я в тундру», а там есть фраза — «сколько хочешь самоцветов мы с тобою соберем». Вот так и прижилось...
— Вот не сказать, что это какой-то консерваторского образования бас, такой весь правильный и плакатный...
— Нет-нет, голос другой. Он как Бернес, Высоцкий, Утесов, — то есть люди, обладающие душой. Олег доносил песню так, что ему верили. Дело не в красоте как таковой. У Олега была душа. Он не был человеком шоу-бизнеса. Никогда о нем никто не сказал плохого слова. Не назвал меркантильным, этого не было. Если Лёва Оганезов узнает, он будет просто плакать. Не одну рюмку каши мы вместе съели в 60-е годы, как говорится. Светлая ему память.
...Анофриева теплым словом и даже с восторгом вспоминает весь музыкантский цех. Каждый готов говорить о нем бесконечно, настолько органичен был его талант.
— Конечно, Олег — замечательный поющий артист, — говорит композитор Владимир Дашкевич, — только тем, что он спел «Бременских музыкантов», он уже вписал себя в историю. Все партии спел — и мужские, и женские, — в то время это воспринималось как взрыв бомбы. «Бременские» с музыкой Гладкова стали пиком того, что сделал Олег в вокальном плане, для меня вся эта работа — как «Марсельеза» 60-х годов. «Ничего на свете лучше нету» в его исполнении, — стало знаком нашего поколения. Это был знак того, что мы с иностранцами, которых Россия всегда догоняет, идем вровень. Мы стали обыгрывать их на их же поле, как говорят в футболе... Очень жаль. Грустный день.
Автор: Ян Смирницкий
