Я вот всё думаю: что вызывает большую зависимость - литература или порнография? И, следовательно, наносит больший вред разуму, в частности - неокрепшему. Есть ещё, конечно, третий фигурант: идеология. И литература, равно как и порнография, служит ключом к её размыканию.
Давайте разберём. Литература даёт нам характеры, показывает их в столкновении. Это расширяет наше знание о мире. Добавим к этому язык. Он устраивает турпоход по извилинам нашего мозга и кончает горящей путёвкой на странные берега. Порой книга так перепахивает, что потом сочувствуешь себе прежнему - мол, как так можно было заблуждаться, да ещё с такой энергией. Как будто играл в «царя горы», а потом вдруг обнаружил, что гора-то из песка, причём строительного, а вернее - её остатков, а ещё точнее - вот там была стройка и здесь ссыпали... А что строили? А зачем? И ты переходишь на совершенно другую модель мышления.
Это, с одной стороны, ни с чем не сравнимо, это потрясающе. Но это вызывает привыкание и имеет побочный эффект в виде увлечения абстрактностями.
Отступление. Мои родители называют меня «Нечто». Так и говорят. «Нечто» на кухне жарит яичницу. «Нечто» пошёл принимать контрастный душ. «Нечто» отправился выбрасывать мусор.
Однажды я поделился этим с продавщицей в «Перекрёстке». Она была очень добра и продала мне кальвадос, хотя он не размагничивался, что вызвало вопросы у охраны. Это была моя минута матросской тишины. Время перетекало из пустого в порожнее, чтобы потом дать мне скидку на карту покупателя сети магазинов.
После этого я шёл домой и думал, что, наверное, снять про эту продавщицу фильм - моя святая обязанность.
Вернёмся к вопросу. Порнография, в отличие от литературы, характеры не даёт, она даёт амплуа. Мир атомизирован и состоит из таких-то и таких-то, при этом все непременно хотят заниматься сексом - и желательно чтобы без элемента беременности.
Таким образом, литература даёт картину повсеместной ответственности, вменяет читателю сознательность, а порнография рассказывает тебе о том, что секс - он превыше всего, а потому можешь забыть обо всём остальном.
Обе крайности способны сильно дать по мозгам, особенно если человек изначально настроен романтическим образом.
Но перед тем как я чуть подробнее раскрою суть вопроса, напомню, что всё-таки есть и плюс. Оба явления уворачиваются от порабощения сознания химерами. Это как в игре «Манчкин»: возможность сделать «смывку», если удачным образом выбросить кубики.
Итак. Я не думаю, что нужно менять школьную программу в сторону порнографии. Она и так популярна. В отличие от литературы. Просто нужно иметь в виду, какие опасности несут они обе.
Я не очень увлекаюсь порнографией, но успел разобраться, что существует ограниченное количество сюжетов. В сухом остатке всё сводится к тому, что кто-то доминирует, а кто-то подчиняется. В этом свете проясняются слова многих учителей литературы о том, что в паре всегда один любит, а другой - позволяет ему любить.
Что касается литературы, то её сюжеты тоже ограничены - правда, не столько сквадом, сколько складом характеров. Многое зависит от солиста. Всё-таки цель его может быть разной, в отличие от порнографии, где всё подчинено генеральной линии освоения Сибири.
Мне очень нравится фраза из одного фильма: «Я любил её, когда работал пескоструйщиком в Варшаве. Но потом она трагически попала под поезд. Я не могу её забыть, и ты на неё очень похожа». Там ещё и ответ был: «Ты сам-то веришь в эту историю?».
- Иногда верю, - отвечал парень.
К чему я всё это рассказал.
Дело в том, что в четыре года я начал читать. О порнографии я узнал намного позже. Классе в пятом - лет в десять, значит. Не сказал бы, что это какой-то важный конфликт, что это как быть между молотом и наковальней. Я бы не стал так драматизировать.
Только одно уточнение. Для понимания реальности, чтобы не заноситься, хорошо бы учитывать оба полюса.
Пожалуй, когда человек приходит к этой мысли в 25, оглядываясь назад, - это действительно можно описать словом «Нечто».
Так что на родителей я не обижаюсь ни за тогда, ни за сейчас.
Глеб Буланников
