Сажать покупателей. Расстреливать продавцов. Выдавать сертификаты. Запрещать продажу. Каких только предложений с трибун и экрана телевизора на тему «как нам победить спайсы» мы не услышали за осень. Последнее, что я слышала, было «штрафовать продавцов за продажу товара без чеков и кассовых аппаратов». Я считаю — это шедевр.
Прокомментировать эти предложения я попросила руководителя Института наркологического здоровья нации Олега ЗЫКОВА:
— Если кто-то выходит на трибуну и кричит: «Страна в опасности, но я знаю, как ее спасти!», он дурак. Потому что быстродействующего рецепта быть не может. Никакая сложная социальная проблема не может решаться простым способом. И особенно криками с трибуны. Тем более что все технологии давно известны...
— Если отвлечься от конкретно «спайсов», а взять шире, то существует системная альтернатива, — говорит Зыков. — Есть политика борьбы с предложением — «война с наркотиками». И есть попытка — жалкая и декларативная — заявить политику снижения спроса. Ее даже директор ФСКН Виктор Иванов периодически озвучивает, и в Антинаркотической стратегии она озвучена. Но реально в направлении снижения спроса, то есть профилактики, ничего не происходит.
Но как развивать ее — все давно известно. Есть три уровня профилактики. Первичная — работа с теми, кто еще не пробовал. Вторичная — с теми, кто имеет опыт, но не имеет зависимости. И третичная — с теми, кто уже болен, у кого есть сформировавшаяся зависимость. Технологии давно есть, все остальное — демагогия. Но у нас законотворцы предпочитают экспериментировать с борьбой.
— А как вам в целом последние инициативы, касающиеся наркотиков: сертифицировать «спайсы», расстреливать продавцов?
— Все антинаркотические инициативы, как правило, связаны с попыткой усилить некий репрессивный формат. Это истерическая реакция общества. И условно их можно разделить на три части. Это предложения, связанные с запретами в адрес химической природы. Репрессии в отношении наркопотребителей. И — «смерть наркодилерам».
Начинаю с последнего — почему это несостоятельно: смерть наркодилерам.
«...Именно из-за таких случаев (смерти от отравления «спайсами». — Авт.), я убежден, необходимо ввести смертную казнь, в том числе за массовое распространение наркотиков, которое повлекло смерти людей...» — предложение одного из депутатов ГД, октябрь 2014 г.
Возникает вопрос — кого собираемся убивать? Мы хорошо знаем, что дел, по которым люди получили по ст. 228 (наркотики) максимальные сроки, по 20 лет, — их единицы. Так зачем вводить смертную казнь, если вы даже сегодняшнюю санкцию, очень жесткую, не можете использовать? Вы не можете даже поймать людей, которым 20 лет надо дать. Кого убивать, если и до этого никого не поймали?
«Депутат N. предложил ввести уголовную ответственность за неоднократное употребление наркотиков. При этом в качестве альтернативной меры можно ввести общественные работы.
Кроме того, его фракция предлагает наказывать за употребление наркотиков. «Если человек не хочет принудительно лечиться, он может быть подвергнут тюремному заключению. Тот, кто не хочет лечиться, должен быть уголовно наказан», — рассказал депутат». (Из сообщений СМИ, октябрь 2014 г.)
Это — тема репрессий в отношении наркопотребителей. Сейчас в тюрьмах находится 671 тысяча заключенных. И мы точно знаем, что основная часть тюремного населения — это люди, которые сидят или по статье 228, либо по косвенно с ней связанным. Их 300–350 тысяч. И это при общей позитивной тенденции снижения тюремного населения! Оно каждый год снижается, и это правильно. Но тот раздел, который связан с наркополитикой, не только не ослабляется, а как минимум год от года сохраняется на том же уровне.
— И это еще сидят за наркоторговлю, не за употребление...
— Разговоры о том, что у нас что-то разрешено употреблять, — это вранье! Потому что употребление наркотиков без медицинского назначения у нас преследуется по Административному кодексу.
СПРАВКА "МК"
Ст. 6.9 КОАП. Потребление наркотиков без назначения врача влечет наложение административного штрафа в размере от 4 до 5 тысяч рублей или административный арест на срок до 15 суток.
Чем больше человек просидел в тюрьме, тем больше у него потом шансов погибнуть при выходе. И тем меньше шансов адаптироваться к миру. Потому что через 6–7 лет тюремного заключения человек в принципе не может адаптироваться к обычной жизни. Он абсолютно криминален в своем мышлении. Он исповедует исключительно принцип «не верь, не бойся, не проси», обеспечивает рост криминала и входит в систему в том числе незаконного наркооборота.
И поэтому ключевой технологией снижения уровня наркотизации в любом обществе является сокращение тюремного населения! Которое в свою очередь является частью главной задачи — снижения уровня насилия в обществе. Здесь есть прямая корреляция: уровень суммарного насилия — социального, бытового, политического — определяет в конечном итоге уровень наркотизации в любом обществе.
И как только мы начинаем усиливать репрессии в отношении наркоманов, мы достигаем ровно обратного результата: увеличивается тюремное население, криминальное мышление и в конечном итоге — незаконный наркооборот.
Поэтому все инициативы, связанные с криминализацией употребления, — это прямой путь к увеличению незаконного наркооборота.
Запрещая вещество, создаем вакуум
— А предложения запретить вещества?
— Да, третий традиционный блок — это инициативы, связанные с репрессиями в отношении химических веществ.
«Мы внесли предложение о том, чтобы наделить ФСКН правом включать в запретительный список новые появившиеся наркотики. Не поверите, но практически все ведомства ответили отказом, мотивируя тем, что, мол, это может нанести ущерб экономике, что это злоупотребление властью. Некоторые структуры противятся этому, утверждая, что мы якобы хотим получить дополнительное финансирование». (Из интервью директора ФСКН В.Иванова, октябрь 2014 г.)
Тут богатый материал. В эту копилку в свое время чуть было не попали и аудионаркотики, и закись азотная (неизвестные широкой публике «аудионаркотики», они же «бинауральные ритмы», чуть было на полном серьезе не попали даже в Антинаркотическую стратегию. А вылетели они оттуда, потому что эксперты это предложение просто засмеяли. — Авт.) Бог знает, что в голове у эфэскаэнщиков зарождалось все это время: даже кактусы запрещали. Но, конечно, самое трагичное — это попытка включить в свое время в список запрещенных веществ и прекурсоров растворители.
Я участвовал в судебном деле по делу Яны Яковлевой, так называемом «Деле химиков», в которое были втянуты сотни химических предприятий по стране. В то время в рамках «борьбы с прекурсорами» химикаты арестовывались цистернами! И шли потом в статистику «борьбы с наркотиками»!
ФСКН тогда даже не пыталась доказать, что этот растворитель использовался в приготовлении наркотиков. Дело против Яковлевой возбудили просто по факту того, что диэтиловый эфир теоретически может быть использован в обороте наркотиков как растворитель. Я тогда сказал на суде: «Главным растворителем является вода. И она тоже используется в приготовлении наркотиков. Поэтому лучше всего сразу арестовать главу «Водоканала». Даже судья тогда захихикала. Здравый смысл в итоге возобладал, и растворители не попали в список прекурсоров. Что спасло химическую промышленность РФ! В отличие от кондитерской промышленности, которую до сих пор потряхивает с этими делами по зернам мака...
— Но запрет на безрецептурную продажу лекарств от кашля повлиял на распространение «крокодила».
— Тут что происходит. Вот ФСКН изымает то или иное химическое вещество из свободного оборота — вносит его в списки запрещенных. Но при этом они никак не снижают спрос. И именно в этот момент возникает ситуация риска, потому что мы не знаем, какое химическое вещество придет. А оно придет обязательно. Рынок никуда не делся. Мы это наблюдали, когда появился триметилфентанил, «белый китаец», и последовали смерти по всей стране.
Потом был дезаморфин, «крокодил», изготовляемый из кодеинсодержащих препаратов. Его использование было, безусловно, абсолютно трагическим. И сейчас нам объявили: «Мы победили «крокодил». И на самом деле — оборот его снизился. Но возник некий вакуум. Который стал заполняться синтетическими каннабиноидами и стимуляторами, теми самыми солями и спайсами.
Теперь их бесконечное количество, и их надо как-то бесконечно и системно изымать. И пока единственная реакция — запретить. Что запретить? «Курительные смеси»? Так они и не продаются под таким наименованием. Сам процесс курения? Невозможно. Все формулы, которые существуют? Тоже.
— Причем желание вносить новые вещества в списки озвучивается одновременно с жалобами на низкую оснащенность лабораторий для их обнаружения...
— Вот! Мало того, что не существует экспресс-методов для линии этих наркотиков. А что ФСКН делает для развития экспертной базы?
В 2006 году в таблице доз появилась одна абсолютно подлая вещь — понятие «смесь», то есть наркотик, смешанный с чем-то. Раньше предполагалось, что судебная процедура проходит по чистому веществу. Изъяли из кармана горсть мусора, но героина там оказалось 0,1 грамма. Значит, и судить надо за 0,1, а не все 10 граммов. А тут придумали «смесь». Причем обосновали так: «У нас нет лабораторий, нет экспертов. Кого можно будет арестовать, если мы не можем выделить из смеси чистый наркотик, нет для этого возможностей?».
Все понятно. Но казалось бы — это должно было спровоцировать ФСКН на то, чтобы эти лабораторные возможности появились. Но этого не произошло. В результате судебная практика у нас пошла по этой линии. И можно судить за тонну смеси, где есть грамм героина.
— Как с маком, да. Судят за «смесь 4 тонн семян мака с 8 граммами морфина».
— Совершенно верно, если изъята тонна, то она вся считается по формальному признаку наркотиком.
Но сегодня нам опять говорят почти то же самое: что лабораторных ресурсов мало, это у наркомафии лабораторий много, они мощные, и там быстро придумывают… Правильно, потому что люди создали себе сахарные условия, при которых не было никакого смысла развивать эти лаборатории, потому что не надо было выделять чистое вещество. Сколько изъяли, за столько и судят....
«Выход из ситуации со спайсами есть»
— А выход какой? Что делать-то со спайсами?
— Сегодня выходом из положения было бы использование ст. 238 УК «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, не отвечающих требованиям безопасности». По ней до 10 лет можно получить, если произошла смерть.
— То есть, если брать проблему новых, опасных спайсов — сейчас надо вещество сначала внести в списки наркотиков, а потом судить за продажу наркотика. А получается, можно судить сразу за факт отравления, повлекшего смерть, не называя вещество наркотиком?
— Да. И тогда абсолютно все равно, какое химическое вещество изымают. Важно доказать, что оно нанесло вред здоровью. Это был бы простой и очевидный способ оперативного реагирования на любые события, связанные с отравлениями людей! Не важно, как это называется — спайс, соль, курительная смесь или что-то еще. Какая разница, если от этого пострадал человек, а тем более умер? Как только это доказано в суде, тот, кто продал, должен нести ответственность.
— А как вам последнее предложение сертифицировать «курительные смеси»? Я так понимаю, чтобы отделить опасные от неопасных?
— Ну мы же понимаем, что у нас сертификаты на товары можно купить пачками!
«Депутаты Орловского облсовета приняли обращение к председателю Правительства РФ с предложением включить травяные смеси в единый перечень продукции, подлежащей обязательной сертификации. По мнению парламентариев, данная мера послужит препятствием распространению опасных смесей. «Введение сертификации на данную продукцию будет являться серьезным препятствием для свободного оборота травяных курительных смесей, вредных для жизни и здоровья людей», — указывают парламентарии». (С сайта Заксобрания, октябрь 2014 г.)
— Добиться того, чтобы у нас продавались только сертифицированные продукты и это были бы истинные сертификаты, — да невозможно это! Надо потом отдельную службу создавать, которая будет проверять законность сертификатов...
Не надо ничего изобретать — все есть: вот статья УК, реагируй. Но для этого — да, должна быть экспертно-лабораторная база. Не создали в 2006 году — давайте это делать сейчас. Но попытка бесконечно расширять запретительные списки — это тупик, нельзя запретить всю окружающую природу. Она вся в той или иной степени психоактивна.
Поэтому третья репрессия, в отношении окружающего нас химического мира, — это тупик и бессмысленность. При этом я ни в коем случае не призываю не наказывать тех, кто наносит вред здоровью граждан, продавая всякую дрянь. Конечно, надо наказывать. Есть технологии, и понятно, как это надо делать. Просто надо на этом сосредоточиться, чего почему-то не происходит.
А происходит истерия и лоббирование частных интересов.
— А какие-то разумные документы были приняты за последнее время?
— Да, безусловно, ситуация развивается, не стоит на месте. Во-первых, принят Государственный стандарт «Реабилитационные услуги лицам от наркотических средств, психотропных веществ и алкоголя». Это если говорить о собственно наркологии в узком, наркологическом плане.
Во-вторых, распоряжение правительства, которое утвердило концепцию развития сети служб медиации, в целях реализации восстановительного правосудия в отношении детей. Там упоминается и школьная медиация (способ решения конфликтов, основанный на сотрудничестве взрослого и ребенка. — Авт.).
А одним из ключевых, очень позитивных документов является постановление пленума Верховного суда «О судопроизводстве несовершеннолетних», где закрепляется специализация суда и судебной процедуры.
«Специализация судей по делам несовершеннолетних предусматривает необходимость их обучения и переподготовки не только по вопросам права, но и по вопросам педагогики, социологии, подростковой психологии, криминологии, виктимологии, применения ювенальных технологий, используемых в рамках процессуального законодательства. В этой связи рекомендовать судам внедрять современные методики индивидуальной профилактической работы с несовершеннолетними обвиняемыми и подсудимыми». (Из постановления Верховного суда.)
И там появляется предписание суду выписывать частное постановление в случае, если выясняется, что кто-то виноват в трагической судьбе ребенка. Включая ситуации, когда он начал употреблять или продавать наркотики.
Все давно известно, не надо ничего изобретать. Потому что никакие агитационные плакаты не помогут и никакие запреты, если не делать главное — не менять судьбу ребенка.
СПРАВКА "МК"
В июле 2006 года Московским управлением ФСКН было возбуждено уголовное дело против руководителей компании «Софэкс» Алексея Процкого и Яны Яковлевой по ст. 234 УК РФ («Незаконный оборот сильнодействующих или ядовитых веществ, совершенный группой лиц по предварительному сговору») за торговлю промышленным растворителем — диэтиловым эфиром. Данный процесс получил название «Дело химиков».
В феврале 2008 года суд оправдал обоих подсудимых по всем пунктам обвинения. А затем постановлением правительства диэтиловый эфир вообще был исключен из списка сильнодействующих веществ, и прокуратура отозвала обвинение. Но до 2008 года давлению подвергалось множество химпредприятий. К примеру, директору новосибирского предприятия «Химснаб» Людмиле Амитаевой сотрудники ФСКН вменяли в вину отсутствие лицензии на «осуществление конкретного вида деятельности с толуолом». В ходе следствия у компании конфисковали различную химическую продукцию на 2 миллиона рублей. Сама она получила три года условно как мать двоих детей
