"Тракторист на поле", Роман Александрович
Дядя Толя привез лес для нового деревенского дома. Притащил бревна на своем тракторе. Ноябрь на дворе, надо успеть разгрузиться до вечера. День короткий, день просится на ночлег очень быстро. Дядя Толя вслед дню не хотел задерживаться у заказчика.
Отцепил бревна около фундамента, ещё не застывшего. Зачем нужны бревна перед зимой, спрашивать не стал. Пролежат всю зиму, подпортятся весной, жук заведется. Чего объяснять строителям, если в сорок лет этого не знают. Дядя Толя не был злым и угрюмым. Но на него находило мрачное настроение, когда не понимали прописных истин. Ругался только про себя, чего лезть в чужой котел. «Что я им буду объяснять? Я что, сам себе дурак, что ли? Дураки они, если не понимают».
- Дядь Толь, выпить хочешь? – Стояло такое время, конец восьмидесятых, когда можно было со спокойной душой расплачиваться спиртом.
- А чего ж не выпить? Давай только по-быстрому, Петро, мне на моем старике восемнадцать километров еще плестись.
- Давай, чего, по-быстрому, я тянуть не собирался, у меня все готово. Сам понимаешь, одному как-то неправильно. Весь день тебя жду.
- Да ты не обижайся, Петро, заказы, до Ивантеевки пока доберешься… - тракторист махнул рукой.
Прошли в деревенский дом. Натоплено, маленький Ташкент, как говорится. Сели за стол. Закуска нехитрая, но верная, традиционная: огурцы, картошка, хлеб, соль. Выпили хорошо, бутылку спирта. Стало жарко в майке. Разговаривали о перестройке, вспоминали колхозы, ругали нынешнюю власть.
- Толян, ты трактор заглушил? Он у тебя что, уже час кудахтает?
- Прокудахтает и больше, Петро, я его не глушу. Шибко тяжело потом раскочегаривать. Солярка запасная всегда есть.
Внутренняя мрачность дяди Толи от неумелого строителя размягчилась окончательно. Ему не хотелось уезжать, хотя ещё совсем недавно спешил к себе, к своим детям.
- Фары-то горят? Доедешь? Темень уже.
Дядя Толя почесал ухо, про фонари свои мертвые совсем забыл. Пошел к трактору, что называется, на шум двигателя. Деревня чужая, ориентиров никаких, фонари безвременно ушли в спячку.
- Эй, вы чего, ребят, когда светить-то будете? Лето хорошо, зима длинна, а человекам как? Не думаете, а, эх, молодцы!
Дядя Толя в кабине своего трактора по памяти потыркал выключатели, кнопки, рычажки. Фонарь зажегся, только бестолково, где-то внизу, слева. Заглушил мотор, хотелось выпить ещё. Добираться в родную деревню откладывалось на неопределенное количество спирта.
- А, как пойдет, - хлопнул по сиденью дядя Толя. – Но, дружок мой, если вдарит мороз, ты все равно заведешься. И… ни... ни ничего другого не знаю и слышать не хочу.
Дядя Толя вернулся в избу. Обратно всегда быстрее и проще: свет маячит, холод подгоняет, трезвость наступает. Стаканы давно ждали. Петро сидел задумчивый.
- Давай, Петро, да я поеду.
- Куда ты, чумазый такой! – Петро называл пьяных чумазыми. – Ты ж с улицы, а ехать собрался. Выпьем – ляжем спать. Никаких поеду. Заглушил трактор?
- Заглушил, - сказал дядя Толя и присел к столу. Ему хотелось что-нибудь совершить, потому что все интересное было обговорено. Да и что говорить – конец советской власти.
Выпили, вроде, по последней. Закуска кончилась. Петро пересилил себя и смог таки дойти до кровати. Упал, надел шапку, и из последних сил пробурчал:
- Толян, дрова в сенях найдешь… - и провалился в сон. Храп захватил комнату.
Толя оказался крепче. Он допил вторую бутылку и начал собираться.
- Не останусь я, не люблю, - сказал Толя избе, словно прощаясь с ней. Ты печь не русская, но все равно хорошая. Давай, теплынь-полынь.
Пошел на двор, справил нужду, закурил. Темень чертовская. Но свое манит, поэтому трактор нашел без приключений.
- Ты ж мой, я тебя всегда к себе… - говорил трактору дядя Толя, отчего-то радуясь. В глубине души ему хотелось заработать денег за лес, но спирт настолько глубоко окунул его в хорошее, что он бы и сейчас снова съездил за лесом и отдал бы его бесплатно. – А все-таки так не строят, не строят так. Но говорить не буду. Сами все, сами.
Мороз только начинался, мотор пустился молотить без запинок, да и не остыл ещё. Дядя Толя закурил, передернул рычаг и тронул с места. Пытался вспомнить, с какой стороны заезжал в деревню.
- Местность тут у них, блин, едреная, темная… Я их найду потом.
Дядя Толя «вырулил» на главную улицу. Ни одного внешнего фонаря не помогало ему, только робко и ненужно светил свой. Трактор пробирался наобум, и совсем скоро Толя чуть не врезался в деревенский колодец. Потом вспомнил, что днём, когда искал участок Петро, колодца не видел.
- Ах ты, черти, колодец послали, не нужен он мне. – Дядя Толя дал задний ход, уперся в чей-то забор. – Я ж где-то рядом, да где только я. Эх, мать…
Дядя Толя вылез из кабины. Оглянулся вокруг. А что толку? Может быть даже и темнее стало, по крайней мере, глаза не привыкли к темноте.
Прошелся вперед-назад. Деревня как будто мертвая. Снега ещё нет, а все в городе. Живи да радуйся простору. Ненастоящая деревня, подумал Толя, неумная какая-то.
- Что ж, надо как-то выбираться. – Толя проехал просто вперед, уперся через несколько минут в конец деревни. Выход только в поле, навстречу раздолью. – Да куда мне оно, черт бы побрал это поле.
Толя немного обиделся на ситуацию. Но о том, что у его трактора только один фонарь, который едва светит, он не думал. Вини трезвую деревню, но не спиртового себя. Деревня злая, что ли, думал Толя, меня не выпускает.
- Да как неправильно это! – крикнул вокруг себя тракторист.
Делать нечего, поехал в обратную сторону. Как вспоминал потом, где-то около колодца свернул в сторону, в трезвой надежде отыскать асфальтированную дорогу.
- И тут нету, снова поле худое...
Тракторист выругался в ночь. Хотелось выпить ещё, а в тракторе были только запасы солярки. Толя уставился в чёрное стекло. Голова трендычала, как и мотор его старого трактора. Толя надел промасленную телогрейку поверх своей обычной, повседневной. Кепку спустил пониже и упал головой на колени. Трактор продолжал молотить, навязывая ночи свой тяжёлый, чугунный мотив.
Проспал недолго, будто что кольнуло, выпрыгнул из трактора. По-прежнему чернота. Только трактор утих, солярка закончилась, потому и проснулся. Чуть отпустило голову, пошел искать избу Петро.
Покрутился по деревне, заходил с разных сторон домов. Волноваться нечего, ноги в тепле. Толя нашёл свет.
Зашел в избу, как будто и не отлучался надолго. В том же положении на кровати дрых Петро.
- Петро! Петро! Эй! У тебя выпить ещё есть?
Петро был глубоко во сне, на внешнее не откликался и не отзывался.
- Петро! Дрова где?
Левый глаз Петро приоткрылся, рот скомканно пробурчал:
- Чего тебе? Чего не спишь? Холодно?
- Какой холодно? Я выпить хочу!
- Выпить больше нет. Я ж тебе говорил. – Петро стал говорить бодрее. – Я понимаю, что водка – союзная республика твоей души, но сейчас республики отпадают.
- Какая республика, ты чего? Мы ж спирт пили…
- Какая разница, дров лучше подложи.
Толя лег на соседнюю кровать и что силы произнёс:
- Петро! Я заблудился! Надо бы выпить, тогда я найду.
- Голову тебе надо намылить, а не выпить. Крутись отсюда, надоел мне. Выпить не дам. Жди утра.
Головешки редко стреляли в печке. Тракторист отдался воле беспробудности.
