В двухтысячных годах всё моё оставшееся жидкое окружение успело по миру попутешествовать. Особенно летом. Отзывы о Турции и Египте были восторженными и хвастливыми. Приехавшие оттуда были переполнены чувством полноценности. Из международных курортов помнила только Балатон социалистических времен, экзальтированных воспоминаний это не вызывало. После перестройки свободное общество почти поголовно решило, что рай на земле есть. И находится он в Турциях и Египтах, а не в каких-нибудь привычных Крымах-Кавказах. Мне по жизни, как многим русским, тоже полноценности явно не доставало. Решила для себя, что хочу отдохнуть «как белый человек».
Мы, вместе со старинной приятельницей, которая была заслуженным музыкальным педагогом и опытной путешественницей, оказались в Хургаде. Из аэропорта нас на машине долго везли по пустыне. Синь неба и тусклая земля. Взгляду некуда скользить. Он утыкался в серую землю без единой травинки.
Территория пансионата встретила нас цветущими деревьями и кустами. Впрямь походило на рай. Как себе его представляешь. Нас поселили в домике с огромным холлом. Напротив друг друга наши отдельные комнаты. Море было прозрачным. Такого видеть не доводилось. Желтый обжигающий песок. Шезлонги с матрасами. Свежие полотенца. Французская кухня. Ешь и пей — что хочешь — «все включено».
Казалось бы, после утомительного перелёта и новых впечатлений — хорошо поспать. Но у меня со сном проблемы. Долго звенела музыка, которая упиралась с дискотеки прямо в моё окно. А когда стихло и начала засыпать, услышала нечеловеческий вой. Скрежетание и стоны. В ужасе выглянула в холл. Гигантский черный-черный, как уголь, человек тащил из задекорированного шкафа мощный бесконечный шлаг. Будучи в полусне, поняла сразу, что убирать и поливать территорию будут каждый день. Точнее, ночь. Каждый раз между двумя и тремя полуночи раздавался этот вой и визг. Переместиться куда-либо в другое место было нереально. На русском языке в зоне видимости объяснить мою проблему было некому. А английским я так разнообразно не владела. Стало в очередной раз ясно, что «каждому своё счастье». Все происходящее я в очередной раз свалила на злодейку-судьбу. Рая на Земле не бывает. Это не было новостью. Знаю, что совсем изредка его можно отыскать только в себе.
Для того чтобы погрузиться в воду выше пояса, надо было идти с километр. Но со временем научилась плавать там — где по колено.
Быть в Египте и не соприкоснуться с древней культурой было немыслимо. Поэтому мы записались на экскурсию в Каир и Александрию. Сейчас забавно. А тогда, в ночи, две весьма пожилые русские дамы стояли на пустынном шоссе и ждали автобуса. Пансионатская машина выбросила нас после полуночи на пустынной дороге и умчалась. Мы стояли долго. Потом попробовали кого-нибудь остановить. Узнать, что к чему. Толку от этого не было. Все, кто попадались, владели языком своей родины. Как и мы, грешные. Потом подошёл наш автобус. Мы сели. Согрелись. Стали заезжать ещё в пять пансионатов, захватывая следующих экскурсантов. Каждые новые начинали с воплей про задержку. На нашем родном языке. Радости это не доставляло. Последними сели две воспитательницы с небольшой кучкой детей. Не хотелось уже никаких культур. Ни древних, ни средних, ни новых.
Еле живых, ранним утром, нас доставили в Каирский музей истории Египта. Музей выглядел так, будто строился фараонами до новой эры. Был здорово потрёпан. Хранил свидетельства двадцати семи династий. Похоже было, что ни одна из них это здание не реставрировала.
Дотошно историей Египта не занималась никогда. Но в средней школе, прикинув, сколько там было революций и смен власти, кое-что поняла. Революция — это когда зажравшихся свергают голодные. Через некоторое время новые правители живут в шоколаде и уже не чуют, что поблизости много народа, которым тоже кушать хочется. Наступает следующий переворот. Этот процесс перманентный. Во всех странах земного шара. По другому в мире не может быть.
В Каире запомнилось только, что машины едут друг на друга. Как-то ухитряются жить без правил дорожного движения. А аварий почему-то нет. Пирамиды рядом с Каиром оказались какими-то домашними, совсем несерьезными. Некоторые наши пошли вглубь. Хотя предупредили, что смотреть там нечего. Разве что подышать фараоновой затхлостью.
Экскурсоводов менялось несколько. Но говорили все одно и то же. Главное — чем поражали русских туристов — в Египте разрешено законом четыре жены.
Нас таскали в салон лекарственных духов и магических притираний. В салон сувениров. В магазин тканей. На выставку продажу папирусов. Золота и серебра и много чего ещё... Наши автобусные дамы оживлялись. Покупали и покупали. Не знаю, какой процент шёл экскурсоводам, но думаю, они там не бедствуют.
В Александрии нам показали место, где под землей находится Великая библиотека. Забор, за которым находится дворец правителя. Через ветви деревьев ничего не было видно. Дорога тянулась вдоль моря синего. А с другой стороны разбегались узкие улочки из домов, которые построили колониалы-англичане. Больше всего хотелось плюнуть на этот автобус с галдящими тетками и пройтись по тенистым колониальным улочкам или окунуться в голубую волну Средиземного моря.
Казалось, что Египет я покину с вновь приобретённым комплексом — почему все в восторге, а мне как-то ну никак... А потом появилось невероятное — гениальное творение древних веков — скульптура сфинкса. Он смотрел прямо на меня. Смотрел бесконечно высокомерно, с неимоверным состраданием. Никогда не приходилось переживать такой глубины чувств. Ему была ведома какая-то тайна. Выше человеческого понимания. Может это тайна жизни и смерти. А, может, бессмертия. Трудно было расстаться с ним. Ни одна фотография, даже намеком не приближает к той глубине дерзновенности и сострадания. На всех виденных фото — сфинкс просто молчащая каменная глыба. Иногда, за истекшие годы, возникала шальная мысль — а может, он только мне показал свое истинное лицо?...
Татьяна Ивановна Лотис.
