Вокруг Великих реформ 1861 года до сих пор идут споры. Их влияние на российскую историю, их последствия и впрямь не поддаются однозначной оценке. Да, освобождение крестьян от рабства, но одновременно – упадок в экономике. Цивилизованные государственные учреждения, судебная реформа, земское самоуправление и недовольство крестьян тем, как была проведена реформа. Демографический рост и мощный рост революционных настроений, разгул терроризма, приведший к убийству царя-освободителя...
Время великих свершений, непростительных ошибок, прекраснодушных обольщений и жестоких разочарований. Время, в котором надо разбираться, потому что многие разрушительные для российского общества механизмы были заложены именно тогда.
Наш собеседник – профессор, историк и биограф императора Александра II Леонид ЛЯШЕНКО
– Если сравнить крестьянскую реформу 1861 года с Указом о вольных хлебопашцах Александра I от 1803 года или киселёвской реформой 1837–1841 годов, какой проект следует признать более удачным и продуманным?
– Речь в данном случае вряд ли должна идти о продуманности этих мероприятий. Тут важнее другие критерии. Главное заключается в том, что в 1861 году начался слом того фундамента, на котором веками строилась Российская империя. Ведь до этого именно на крепостном праве базировалась социальная, экономическая и культурная жизнь страны. Поместное дворянство было опорой трона – а тут его позиции заметно ослабли. То есть изначально задачи крестьянской реформы оказались несравненно более сложными, чем в 1803-м или в конце 1830-х гг., поскольку здесь необходимо говорить о новом социально-экономическом фундаменте страны, а значит, о некой новой России. Удивительно, но отмена крепостного права, т.е. уничтожение рабства нового времени, ни до Октября, ни после него не стало в нашей стране государственным праздником. То ли из ложного стыда от того, что оно так долго задержалось, то ли из каких-то иных соображений, хотя лучший, более значимый повод для праздника трудно найти.
– После Великих реформ остался ли царь хозяином земли Русской?
– Безусловно, остался, поскольку трон и царские правительства и после реформ сохраняли за собой роль ведущей политической силы. Именно правительства Александра II и Александра III стояли во главе всех значимых социально-экономических и социально-политических мероприятий. Если же говорить о внешней политике империи, то в этой сфере государственной деятельности общество и общественное мнение вообще участвовали весьма опосредованно.
Что касается правительственной идеологии, то Александру II она вообще не потребовалась, её заменила идея необходимости проведения структурных реформ. Александр III вернулся к хорошо знакомой уваровской триаде: православие, самодержавие, народность. Вообще в XIX веке правительственная политика колебалась в неком сегменте: от попыток проведения серьёзных преобразований к попыткам разрешить ситуацию традиционными, патриархальными методами.
– И всё-таки в 1860-е поколебалось отношение к самодержцу как к сакральной фигуре. Религиозный смысл самодержавия рассеялся. «Хозяин земли Русской» – это формула не времён Великих реформ…
– Конечно! Такова была позиция Александра II – он пытался «приземлить» свой статус. Видел себя просто высокопоставленным чиновником, не желал нести себя как императора по 24 часа в сутки. В этом устремлении он потерпел неудачу… Доказательство тому – его гибель.
– Насколько усилилась власть капитала за годы правления Александра II? Согласны ли вы с Есениным: «И продал власть аристократ промышленникам и банкирам»?
– 1860–1870 годы оказались весьма трудными (и это ещё слабо сказано) для экономики России, пребывавшей тогда в глубоком застое. Более или менее ощутимый подъём промышленности начался только в самом конце 1870-х гг. Так что Александр II, можно сказать, не успел увидеть настоящих экономических последствий Великих реформ. Что касается слов Есенина, то он не был ни экономистом, ни историком, хотя поэты зачастую интуитивно предощущают события точнее специалистов. Однако последние прекрасно знают, что политическую власть аристократия не уступила промышленникам и банкирам вплоть до февраля 1917 года. Беда заключалась как раз в том, что российская буржуазия оказалась разобщённой, слишком долго не могла сформулировать сословных требований и претензий к верховной власти, была теснейшим образом связана с чиновничеством, государственными заказами и прочими вещами, далёкими от свободной конкуренции и классического рынка.
– Любопытный факт: население России росло рекордными темпами, а промышленность отставала от европейских стандартов, состояние индустрии ухудшилось по сравнению с 1840-ми. Страна перешла на импорт… Но мелкая торговля в 1860-е оживилась чрезвычайно...
– Да, городские улицы начали заполняться рекламой… Но на экономическое положение в стране активизация мелкой торговли не оказывала решительного влияния. Гораздо важнее было, что Америка потеснила Россию на международном аграрном рынке. В 1860-е Россия не кормила Европу. Несколько раз по стране прошли волны голода. Тяжёлое, чёрное время для экономики.
– Как следствие – к концу XIX века в мире Россию знали прежде всего как страну политического террора…
– Если говорить о временах царствования Александра II, то необходимо отметить, что политический террор радикалов прошёл несколько стадий, а потому говорить о нём как о чём-то единообразном вряд ли справедливо. В апреле 1866 года выстрел Д. Каракозова в царя вызвал в обществе негодование, смешанное с радостью: монарх уцелел! Этого покушения не поддержали даже трезвые радикалы (А. Герцен, Н. Чернышевский). Да и был это выстрел оголтелого одиночки. Продолжение же было мощнее.
1870-е годы начались с мирной пропаганды социалистических идей, которую вели молодые люди на заводах, фабриках, а затем и в деревне. К концу 1870-х годов организованный террор поначалу характеризуется как защита подпольной организации от предателей, провокаторов, агентов полиции, пытающихся проникнуть в эту организацию, что совершенно оправдано для людей, не желающих быть арестованными за свои убеждения. Террор продолжился как реакция радикалов на нарушения членами царской администрации законов Российской империи (Засулич – Трепов) и на неподобающее обращение с политическими заключёнными в тюрьмах или местах ссылки – опять-таки реакция на беззаконие властей.
Могло ли правительство на этом этапе как-то воздействовать на террор народников? Думается, да – достаточно было объявить социалистов легальной силой (что уже давно было сделано в Западной Европе) и наказывать чиновников всех рангов за допущенные ими беззакония. Однако власть предпочла ответить на «красный» террор исключительно «белым» террором, что нисколько не разрядило напряжённости в стране. Когда же народовольцы провозгласили террор методом переустройства общества, то никакие компромиссы между властью и радикалами стали невозможны.
Отсутствие в стране правильной политической жизни губительно не только для режима и подполья, но и для общественной нравственности. Ведь террор, «белый» или «красный», приучает обывателя к мысли, что человеческая жизнь – вещь, в общем-то, неважная и дешёвая, слова об уникальности, неповторимости личности – пустая болтовня прекраснодушной интеллигенции. Позже так оно и пошло: один террор против другого. А «прогрессивное» европейское общество (как и «передовое» российское) оказалось, конечно, на стороне радикалов, поскольку другой формы диалога с самодержавием, по их мнению, не существовало.
– Менялась ситуация в Европе, усиливалась Германия. В Россию пошли иностранные капиталы. Насколько независимой была тогда Российская империя – в экономическом, политическом и военном смысле?
– Ответ на этот вопрос будет совсем коротким. Иностранные капиталы придут в Россию в заметных размерах гораздо позже, в самом конце XIX века.
– Но государственный долг при Александре II вырос на порядок…
– И всё-таки займы ещё не достигли критического уровня. В политическом и военном отношении империя оставалась великой державой, а потому была полностью самостоятельным государством. Ошибки, порой допускаемые её верховной властью, были собственными оплошностями, но никак не навязанными извне коварными конкурентами на международной арене.
Учащиеся и учителя Перелучского земского училища Боровичского уезда
– Продолжал ли император екатерининскую политику Просвещения? Как обстояли дела с образованием в России по сравнению с европейскими и азиатскими соседями?
– Политика Просвещения XVIII века – это выстраивание «законной монархии», т.е. государства, живущего по «правильным», научно обоснованным законам, разработанным и принятым при непосредственном участии просвещённого монарха. Идеология и политика Просвещения доказали свою несостоятельность и в Европе, и в России в первой четверти XIX в., когда повсеместно началось строительство национальных государств. Законы Российской империи в годы царствования Александра II вполне отвечали требованиям своего времени, правда, жить в чётком соответствии с ними, как обычно, удавалось далеко не всегда. Верховная власть, а следом за ней и многие её слуги считали себя выше закона со всеми вытекающими из этого последствиями.
Расширение сети учебных заведений шло в России на протяжении всей второй половины XIX в., однако и в конце этого столетия большинство крестьянского населения оставалось неграмотным. При Александре II была проведена успешная реформа системы образования, особенно это касалось высшей школы, во всяком случае, в середине 1860-х гг. появился самый либеральный (включая и нынешний день) университетский устав. Большое значение в ликвидации неграмотности сыграли земские и солдатские школы, образованные в войсках по приказу военного министра Д. Милютина. В целом же империя заметно отставала от Европы и по количеству школ на душу населения, и по количеству студентов в высших учебных заведениях.
– Действовало ли в те годы правило: «Чем больше просвещения – тем меньше православия»?
– Ни в коем случае! В школах всех уровней преподавался Закон Божий, а после 1866 года, когда министром народного образования стал Д. Толстой, на этот предмет был сделан особый упор. Так что трудности, испытываемые Православной церковью, никак не связаны со школьным курсом.
– Что приобрела и утратила Церковь в годы Великих реформ?
– XIX век ещё дореволюционные историки Церкви назвали самым трудным периодом её существования. Политика Зимнего дворца, начиная с Павла I и поддержанная Николаем I, была направлена на окончательное превращение Православной церкви в некое духовное государственное ведомство. Церковь получила в XIX в. более чёткую организацию, был заметно увеличен размер жалованья священнослужителей, выстроены многочисленные новые храмы и монастыри... Однако всё это вряд ли могло компенсировать отсутствие организационной и духовной самостоятельности Церкви. В связи с этим падал авторитет священнослужителей среди всех слоёв населения, развивалось и набирало силу старчество, т.е. попытка монашествующих освободиться от жёсткой опеки духовных и светских властей. Да и нравственные авторитеты того времени – Л. Толстой, И. Аксаков, Н. Лесков – ратовали за освобождение Церкви от её чересчур тесных связей с Зимним дворцом.
– Времена Александра II были расцветом русской литературы – прежде всего прозы. Насколько влиятельны были Тургенев, Достоевский, Толстой, Гончаров, Некрасов? Прислушивался ли к ним император?
– Александра II, как и его воспреемника на троне, трудно назвать заядлым читателем. В этом проявлялась, если хотите, ещё одна точка разрыва между верховной властью и образованным обществом. Последнее не просто зачитывалось произведениями названных литераторов, но и считало их своими духовными наставниками, учителями жизни. Тургенев, Достоевский, Толстой получили всероссийскую и мировую известность, во многом подготовив Европу к восприятию русского искусства, к восхищению им.
Читательская аудитория расширялась непрерывно – сначала за счёт разночинцев, позже и за счёт так называемых людей из народа.
– «Порвалась цепь великая...» – пожалуй, самый известный и трагический комментарий к реформе.
– Не менее интересно продолжение некрасовской фразы: «Порвалась – расскочилася: Одним концом по барину, другим по мужику !»
О том, что реформы были во многом половинчатыми, проводились в интересах господствующих сословий, а потому оказались очень тяжелы для «низов», мы слышали не раз и не два. С этим трудно спорить, но никто из критиков не предложил своего, реального проекта проведения реформы 1861 года, лежащего в основе всех остальных преобразований.
На мой взгляд, правительство Александра II сделало то, что могло себе позволить в определённый период истории нашей страны. Да, оно планировало дать крестьянам по 9 десятин пашни, на деле вышло чуть не вполовину меньше. Хотело вернуться к реформе, посмотреть, что получилось через 9 лет, но по разным причинам и этого не произошло.
– Особая тема – разорение помещичьих усадеб...
– Две трети имений к тому времени было заложено и перезаложено в кредитных учреждениях... Владельцы имений в массе своей не знали, как вести хозяйство без крепостных, да и вообще плохо разбирались в сельской жизни, поручив ведение дел управляющим. Деньги, полученные в качестве выкупа за крепостных, они пустили в основном по ветру, прогуляв их за границей или внутри страны. Вот откуда чеховские и бунинские милые, но безвозвратно исчезающие вишнёвые и яблочные сады.
– Поговорим о Судебной реформе... О ней сказано немало восторженных слов. Но давайте вспомним оправдание террористки Засулич.
– Судебная реформа оказалась одним из самых удачных преобразований 1860–1870-х гг. Несменяемость (то есть реальная независимость) судей, подкреплённая очень высоким жалованьем; состязательность процесса (появление присяжных поверенных – адвокатов); открытость и гласность суда; его всесословность; передача следствия из рук полиции специальным независимым следователям; суд присяжных заседателей... Последний, являясь «судом улицы», вызывает доверие населения, поскольку присяжные судят так, как и 90 процентов населения страны. Кроме того, суд присяжных абсолютно точно отражает степень юридической грамотности населения и позволяет реально эту грамотность повысить. Недаром во всём мире до сих пор не придумано ничего лучше и справедливее этого суда.
Что касается влияния речей адвокатов на общественные настроения, то тут, скорее, надо речь вести об обратном – о влиянии общественных настроений на адвокатов. За неимением в империи других кафедр для высказывания собственного мнения они попытались использовать для этого, так сказать, место своей работы. А чего, собственно, ждало правительство, жёстко борясь с инакомыслием, затыкая рот несогласным с ним?
– Поговорим о личности царя... Вы написали первую современную монографию, посвящённую Александру II. Насколько яркой фигурой он был в действительности?
– Александр II был высокообразованным человеком, подготовленным наследником престола, что признавали и российские и европейские современники. Он не был реформатором от рождения, да и трудно было бы этого ожидать, если иметь в виду, что на протяжении 37 лет наш герой воспитывался в недрах николаевской системы, к которой сохранил уважительное отношение. Крымская война убедила его в необходимости реформ, но николаевскую систему чиновничьего управления он не ослабил.
Однако подлинный государственный деятель определяется не тем, что он с детства готов к преобразованиям и реформам, а тем, что, осознав запросы времени, он, «наступив на горло собственной песне», отбросив привычный образ мысли, оказывается готовым пойти на самые крупные преобразования. Динамичный, живой характер Александра II, его готовность адекватно ответить на вызовы века позволили ему сделать это. Вообще на моей памяти это единственный случай в мировой истории, когда человек, проведший реформы, признанные великими, сам великим правителем провозглашён так и не был.
В связи с этим хотелось бы сказать ещё об одном. Реформа 1861 года по большому счёту явилась попыткой решить земельный вопрос во всём его объёме. Судебная реформа стала попыткой создать систему, вызывающую доверие населения. Земская – создать систему органов самоуправления, имеющих относительную административную и экономическую независимость от центральной власти. Цензурная – установить цивилизованные отношения власти и СМИ. Военная – демократизировать армию и превратить тяжёлую повинность в гражданский долг. Оцените масштаб задач! Со времени последней реформы Александра II прошло почти 140 лет. Однако можем ли мы сказать, что все указанные вопросы решены окончательно и удовлетворительно? Почему же претензии предъявлялись и предъявляются именно Александру II? Он, на мой взгляд, сделал то, что мог и считал нужным предпринять в определённый момент нашей истории. Не больше, но и не меньше.
Ведущий проекта Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ
