Еще сквозь слезы, но уже смешно

Татьяна Никитина

Однажды, бабушка рассказывала мне про свою молодость…

Вообще-то, сначала она меня за что-то ругала. Сказала, что наше поколение сильно избаловано. Мне, конечно же, обидно стало, и я ответила, мол, люди во все времена одинаковые, только молодежь всегда считается избалованнее старших. Заметив, что бабуле мои слова неприятны, я закончила тираду тем, что и сама наверняка буду ругать своих внуков.

Вот тогда-то бабушка и стала рассказывать про свои школьные и студенческие годы. Больше всего меня поразила история одного студента, который провинился всего лишь тем, что пришел на праздничный вечер в нейлоновой рубашке. Невозможно было поверить, что за это его выгнали сначала из комсомола, а потом и из института! Но дедушка подтвердил, что в конце пятидесятых это было вполне реально. Еще он добавил, что это были очень добрые времена, ведь за такие глупости уже не расстреливали и даже не сажали в тюрьму.

Вернувшись домой, я в ужасе пересказала услышанное родителям. Я недоумевала: почему, спустя всего три с половиной десятилетия, такие истории воспринимаются бредом, бессмыслицей?

– Неужели и в вашей юности такое было возможно?

– Бывало, – ответила мама. – Но ты ведь уже слышала, что трагедии на следующем витке истории повторяются в виде фарса. Вот нашему поколению и досталась эпоха исторического фарса. Хоть нередко и сквозь слезы, но уже смех. Например, в школе, где я училась, в середине семидесятых годов директор решила украсить жизнь, сделать вид школы более нарядным, и… обязала всех мальчишек ходить каждый день не просто в школьной форме, а в белых рубашках. Каждое утро она стояла у входа и не пропускала тех, кто не выполнил требование. Подчинившиеся ребята свободно проходили, хотя нередко их рубашки были мятыми, с жуткими замызганными воротниками и манжетами. Те же, чей вид был безупречен, но не соответствовал капризу директрисы, безжалостно отправлялись домой.

– Как же они закончили школу? – не удержалась я с вопросом.

– Ты забыла, что уже была эпоха фарса. В эти времена большинство подобных глупостей кончались пустым хлопком, нередко весьма скоро. Так случилось и здесь: родители пожаловались начальству и «эксперимент» тихонько прикрыли.

– Какое совпадение, – вступил в разговор мой папа, – а ведь мы учились даже в разных городах…

Я просто не поверила своим ушам!

– Папуля, неужели и тебе приходилось пропускать уроки из-за школьной формы?

– Был грех… Но у нас это были не рубашки, а прически. Посмотри фотографии семидесятых годов и ты заметишь, что у большинства мальчишек-старшеклассников, а тем более у студентов, ушей не видно! Волосы ниже плеч – это, конечно, не каждый мог осилить, но стричься коротко было почти неприлично. Студентов в наше время уже не трогали, а школьников еще гоняли, хотя и не всегда с былым энтузиазмом. В одной из школ, где я учился, директриса тоже стояла на страже и «заворачивала» особо обросших.

– Но ведь многим мальчишкам идут длинные волосы, – заметила я.

– Тогда о таких тонкостях мало кто задумывался, – признался папа. – Всем указывали в каком быть стаде, но, поскольку страх уже потихоньку испарялся из памяти общества, молодежь упрямилась. При этом мы часто не замечали, что снова все оказывались в стаде, только противоположном. Ты бы видела, дочка, какие, порой, были эти «длинные волосы». Ведь кроме дурацкого протеста, за волосами еще и ухаживать надо. Ну, мыть их хотя бы…

– Чем же все-таки мальчишек уговорили? – поинтересовалась я. – Теперь-то у нас в школе все совершенно наоборот: уши торчат гораздо больше, чем волосы. Лично мне такая мода не очень по душе.

– Вот-вот, – оживился папа. – Был у нас в классе парнишка такой: сам каждый месяц в парикмахерскую ходил, а других перед директрисой защищал. Однажды она на классном часе который раз метала на наши патлы свои громы и молнии, так он встал и заявил ей, мол, напрасно вы, Лидия Павловна, запрещаете, вы заставлять должны! Мол, сделаете длинные волосы обязательной школьной формой, так на другой день все налысо и постригутся.

– Неужели она его послушала? – удивилась мама. – Ты раньше не рассказывал…

– Она-то, конечно, нет. Она от смеха даже ругаться перестала. Да и мы, лохматые, считали это чистым анекдотом. Но когда всего-то лет через пятнадцать школьная форма стала совершенно свободной, народ дружно понял, что никому этот глупый протест не нужен, а мучиться с лишней «красотой» на голове большинству ребят оказалось совсем не по душе.

Долго я не могла забыть этот разговор. Подумать только! Грозить тюрьмой и расстрелом, выгонять из института, не пускать в школу… И все ради того, чтобы получить желаемое, просто сняв запреты?! И все на глазах одного поколения!

Интересно, а будут ли на сегодняшнюю жизнь так удивляться мои дети и внуки? Неужели самое интересное в истории уже кончилось и, поворчав на молодежь, мне нечем будет поразить их юное воображение?

Опубликовано
27.04.2005

Продолжение следует...