Вокруг сновали джинны, которые были скорее комичны, чем жутки. Красовалась своим тряпьём и кислотного цвета шевелюрой разнообразная сволочь. «Ну-ка, мечи стаканы на стол! Ну-ка, мечи стаканы на стол…» — под заунывную волынку заклинал БГ.
Мы находились в центре петербургской барной жизни и подражали всякому ничтожеству, которое тогда было в чести. Сейчас в чести ещё большее ничтожество, ну да чёрт с ним. Мы изображали из себя декадентов, а на деле были жалкой перхотью на гриве поп-культуры, не тянущей даже на звание потерянного поколения. Куда там…
Мы набирались отравой и прыгали в такси, которое за считанные мгновения пролетало несколько излишне крутых для нашего тамошнего положения поворотов и выплёвывало нас у Московского вокзала. Мы вбегали в отправляющийся поезд, взбирались на верхние боковые полки и, отключаясь, свято верили, что эстетика — мать этики. Проблема не в том, что мы ошибались, а в том, что и эстетизм тот был липовым...
Источник: unsplash.com
Проснувшись через несколько лет на той же верхней боковой полке, я задумался: почему люди пьют? Чтоб расслабиться, чтоб забыться, чтоб раствориться. Это — зачем. А почему? Изначально потому, что не преодолели социальную инерцию. Родители пьют по любому поводу и даже на детских праздниках — возлияния соединяются с образом взрослого — формируется стереотип. Если я начну пить в девятом классе, значит, я уже в пятнадцать стану взрослым — неплохо же?
Затем это становится вредной привычкой. Зелёный змий аки подземный василиск пожирает всё хорошее… Вы это всё уже много раз слышали. Я не стану грузить вас медицинскими рекомендациями и советовать, как обращаться со своим организмом. Тем более, что наука — это не сакральные скрижали, а пространство соперничающих теорий. Я предпочитаю культурную деконструкцию и контрпропаганду, а потому — сейчас, покинув душный поезд и надменно осматривая Комсомольскую площадь, я хочу поделиться с вами своими рассуждениями на тему.
В последние годы всё чаще звучит тезис о том, что самые опасные наркотики — это курение и алкоголь. Его повторяют как миссионеры ЗОЖа, так и «осознанные» алкоголики и курильщики. Понимаем, мол, всё сами. Однако эта установка совсем не является общепринятой и по сей день. Если среди молодых людей тенденция положительная, то чем год рождения глубже в XX век, тем чётче работает установка, что есть плохие наркотики, и есть вредные, но социально приемлемые курение и алкоголь. Причём с курением проще — оно уже давно носит клеймо пагубной привычки и откровенно «убивает». Несмотря на эстетизацию курения в массовой культуре (которой становится всё меньше), в вопросе с табаком есть однозначное понимание, против которого возражают лишь одиозные личности или представители табачных компаний.
С алкоголем же всё иначе. Десятилетиями тиражируется теория «безопасной дозы», постоянно появляются новые исследования о потенциальной пользе спиртных напитков, народная медицина всё никак не скроется в хтонических глубинах истории. Питие спиртного не только социально приемлемо, но и поощряемо — пьёт интеллигенция, пьёт «элита», пьёт президент. Нет праздника без фужера шампанского, нет похода в ресторан без бокала вина, в общественном сознании культивируется образ социально успешного и свободного человека, потягивающего «Шато Марго» или «Хеннеси Парадайс» на веранде в Сен-Тропе.
Источник: ru.freepik.com
В СССР алкоголиков, конечно, высмеивали, но вместе с тем создавали образ культурно выпивающего. Этим маркером для пущего укрепления единства Союза выкрашивали сразу все республики вне зависимости от их базового отношения к спиртному. То была своего рода скрепа. Всенародные праздничные застолья. За любовь и за здоровье. Тостуемый пьёт до дна… Поколения воспитаны с восприятием алкоголя как неотменимого атрибута веселья. И до чего же это мелкобуржуазная уловка как для социалистического государства! Даже я рос в среде, в которой не пьют только немощные, хронически больные, принявшие антибиотики и блаженные. Я не стремился стать ни одним из них, а потому смиренно пробовал всё, активно становясь общественным существом. Меня никогда не вдохновляли возлияния. С первых проб я однозначно понял, что романтизация творческого алкоголизма — собачья чушь. Никаких дополнительных отсеков в сознании не открывалось, происходило лишь снятие напряжения.
Главная функция алкоголя в том и заключается, господа, — сняв напряжение, лишить ваше сознание субъектности, растворить его в бытии, как виски в коле. Я думаю, что понял это вовремя. Матрица довлеет над вашей волей, заставляя вас участвовать в глупых и бессмысленных церемониях. Спирт вымывает дух — и вот: вы уже часть материи. Наиболее витальная её часть, надо заметить. Не стол и не унитаз, но что-то среднее между кипарисом и попугаем. Тогда, когда я сидел в жарком баре в окружении разнообразной сволочи, я выполнял программу, исполнял функцию, играл роль. И это гораздо страшнее, чем цирроз печени.
Сегодня, прогуливаясь по Каланчёвской улице, я натыкаюсь на стеклянные стены «Центра Практики Йоги» и посмеиваюсь оттого, как много способов слиться с материей помимо употребления алкоголя. Каждому своё.
Талгат Иркагалиев
