Выпуск N 84 от 16 апреля 2003
25.11.2002
Маленькие люди
Учится у нас на курсе человечек маленький - Илюша.
Росточком - не больше метра. Карлик. Я его знаю плохо, с ним почти не общаюсь, да и мало кто с ним с курса общается. Человечек он веселый, улыбается по-детски, умный и очень старательный. Хотя и заочник, ходит на все коллоквиумы с первой группой, за что вдумчивые девицы его недолюбливают: "выскочка". Костя его называет зеленым хоббитом и читает с ним французские стихи вслух. Они очень хорошо вместе смотрятся.
А в этот день нам лекцию заменили. Поставили лекцию "газетную", на которую обязаны ходить только студенты газетного отделения. Студентов-газетчиков групп 10, так что в теории на лекцию должны были прийти человек 300. Но, это мечты. 201 первая, большая, покатистая аудитория амфитеатром была пуста. Ну, набралось, пожалуй, человек 25... не больше.
Лектор - человек уважаемый, корифей из корифеев, редактор советской закалки и сталинской школы, некогда вел группу "ответственных секретарей", из которой вышли почти все нынешние главные редактора и директора телевизионных программ. Я таких людей обычно называю "strict but fair", суровый, но справедливый.
Лектор входит в аудиторию, слегка сутулясь, с портфелем, с аккуратно сложенными газетами, логотипами к сердцу, оглядывает аудиторию. Студентов почти нет. По лицу видно, что он недоволен, в котором повинны отсутствующие, по традиции, будет обращен к присутствующим.
Входит на кафедру. Я встаю. Поднимает глаза и здоровается. Ждет, пока все встанут.
- Я сказал, здравствуйте. Все встали.
- Я со всеми поздоровался, - голос жестче.
Он оглядывает аудиторию. Я вижу, что встали все, но он не успокаивается.
- К вам, молодой человек, это тоже относится, - он обращается к Илюше, чья голова возвышается на 20 см от парты. Можно подумать, что он сидит.
- Я встал.
Лектор нервничает: "Этот студент еще и дерзит"
- Тогда уходите! - он показывает на дверь.
Илюша спокойно:
- Мне что, взлететь что ли? - а голос так звучит, сдавленно, как сквозь гармошку. Необычный у него такой голос.
Всем неловко. Чувствуется, что вся аудитория, все тридцать человек, чувствуют одну и ту же неловкость. Словно провинившиеся. В замешательстве, когда хочется отвернуться и закрыть глаза, но не знаешь, куда себя деть.
Этот прием очень любят использовать в кинематографе. Вызвать его очень легко, а действие на зрителя несомненно. Очень киношная ситуация. Ситуация неловкости.
Лектор смотрит на "дерзкого" студента. Все молчит и ждет. Тихо, с первых рядов доносится шепот, будто виновных: "Он стоит...", "Не надо, он уже стоит..."
Лекция началась.
Интересна она была лишь тем, что все ждали, чем кончится. Все, словно уличные зеваки, хотели зрелища. Зрелища, исполненного неловкости и общего смущения. Я не сомневалась ни в действиях лектора, ни в способе этих действий.
"Не надо ждать, девушки, пойдемте. Право, неудобно... Он извинится, я ручаюсь", - взяла однокурсницу за рукав. Но все ждали.
"Нет, - жестко сказала Таня. Надо узнать, козел он или человек"
Все стали расходится. К лектору стали подходить его коллеги, студенты, он сказал "подождите, пожалуйста". Спустился с кафедры, дождался, пока спустится Илюша, и наклонился к маленькому человеку.
26.11.2002
Поверья
Наташа встала ночью, выдернула себе передний зуб и пошла в ванную.
В ванной она бросила зуб под ванну и мелким детским шепотом проговорила: "Возьми мышка, зуб плохой, принеси крепкий, хороший". Если честно, я даже не знаю, кто ей рассказал это заклинанье. А я где-то вычитала, что отрезанные ногти способствуют реинкарнации, поэтому никогда отрезанные ногти не выбрасывала, а складывала в специальный пакетик. А моя мама, начитавшись в юности популярной фантастики, оставляла на страницах книг свои упавшие волосы и ресницы, надеясь, что в эру развитой генной инженерии по клеткам ее тела восстановят ее всю. А наши девочки во дворе верили, что если долго-долго смотреть на небо, глаза синеют, поэтому могли целый день провести с поднятой головой.
27.11.2002
Разрешите вам напомнить, милостивые всеядные существа, что сегодня начинается зима.
Посему приведите свои норки в порядок, заклейте дырочки пчелиным воском, чтобы не сквозило, проделайте ходы к кладовым, где уже висят пахнущие пряной землей веревочки с сушеными сыроежками, лисичками, холщевые мешочки с кедровыми орехами, фундуком, зернышками подсолнуха, пахнет медом, корицей, сгущенкой и малиновым вареньем. Лежат вязанки из можжевеловых веточек, сушеный боярышник, веточки зверобоя и коготки календулы.
Приведите все в порядок.
Соберите крупинки просыпанного проса и ломанного печенья, договоритесь с Джеромом (весьма сговорчивым, надо отдать ему должное, хомяком), чтобы он смотрел за вашими припасами риса и колосками пшена, которым так любят лакомиться полевые мыши. (подальше прячьте горох, даже от самого Джерома)
Нанесите березовых дров в поленицу, подоткните соломой спальное место и засыпайте.
Теперь, когда все готово для зимовки, впадайте в зимнюю спячку и спокойно спите до весны.
Буду беречь ваш сон, лишая "все, позорящие печатное слово в прозе или в стихах, осуждены на то, чтобы питаться только бумагой и утолять жажду чернилами".
02.12.2002
Мне было с ней хорошо. Мне было с ней очень хорошо. Каждый раз, когда я просыпался с ней рядом, целовал черточки ее губ, вязал на пальцы ее волосы, я благодарил небо, за то, что все хорошо. За то, что она рядом.
Когда солнечная пыльца осыпалась на землю, когда цвела вишня, когда крупными, блестящими каплями с разноцветными треугольниками шел летний дождь, когда, подгоняемые бузинным манком, заливались зяблики, она была рядом. Она любила меня. Когда я любил, когда я прорастал вверх надеждой, когда я был уверен в себе, когда улыбался, когда радовался миру, когда, опоенный осенью, пел, перебирая в воздухе ногами, летал - она была рядом. Когда все было хорошо и благополучно, когда я был весел и доволен, когда был счастлив, - она была рядом. И я любил себя в это время. По-настоящему любил. Потому что ТАКИМ любила меня она. Если подумать, счастливым я и становился ради нее.
Я не виню ее. Просто, у нее такая была натура: она любила только счастливых, успешных, удачливых. Она была очень чувствительна: не могла видеть горе, печаль, тоску, несчастье, скорбь и уныние. Ее душа была настолько тонка, а эмоции настолько сильны, что проявление уныния и скорби она бы просто не перенесла.
Я не в чем не обвиняю ее. Как только что-то случалось: я спотыкался, не так крепко стоял на ногах, не был полностью уверен в завтрашнем дне, расстраивался, совершал ошибку, печалился или занимал себя рефлексией, она уходила. Точнее... Она уходила чуточку раньше. Как только мои губы были готовы сжаться, как только брови были готовы сойтись на переносице, а улыбка - растаять, она чувствовала и... уходила. Она оставляла меня в горе, унынии, тоске, грязным и голодным, несчастным и запутавшимся в ошибках. Наверное, если бы я умирал, она бы тоже оставила меня. И в этом был бы виноват я.
Я много раз спрашивал ее: почему ты так поступаешь? Ведь я не прошу тебя о помощи, не обременяю тебя. Просто, будь со мной рядом. Ты просто мне нужна. Она отвечала, что ... не хочет, чтобы она ассоциировалась у меня с чем-нибудь плохим, тяжелым, тягостным. Она должна оставаться для меня светлым воспоминанием, ничем не затемненным, без тени и облаков. Чистый, светлый образ. Когда все хорошо.
Да, если разобраться, что бы она могла сделать? Она - хрупкая как пражский фарфор и светлая, как цветочный мед. Нет, надо было быть сильным, чтобы заслужить ее любовь.
Я предлагал ей выйти замуж. Она отказалась. "Совместная жизнь - забота. Я не хочу, чтобы ты видел меня в заботе и унынии. Будь со мной только тогда, когда счастлив сам. Иначе - не будь".
Мне было с ней хорошо. Мне было с ней очень хорошо. Я любил ее, но я ее оставил. Я понял, что она не нужна мне. Просто...
Глупо себя обманывать: я был счастлив лишь потому, что достигал этого сам. Ее любовь не делала меня счастливым. Она не приносила мне счастье. Она пользовалась моим.
03.12.2002
Не в ладу
А было так холодно, что думать не получалось. Возникали просто какие-то слова, как на окошке от холодной влаги, а слова эти цеплялись друг за дружку мохнатыми лапками и выплетались в странные узоры.
Например, в такой:
А вот если умный и образованный...?
Или не так: умный и интеллигентный? Я вот все время почему-то забываю, что "умный" и "образованный" или "умный" и "начитанный" - вещи не однозначные и не тождественные. И каждый раз как в первый удивляюсь: но ведь он такой начитанный! Но отнюдь не умный... Почему?
А бывает ведь еще "ум сердца" и "ум разума". И кто тут умнее? А бывает и разумная душа. Вот Аристотель и Платон писали про "разумную душу". Вот что они имели в виду?
А бывает... А бывает, что "умный", но не "добрый". Тут тоже надо аккуратно: умный - умный, добрый - нет, не добрый. Но умный. Как выбирать?
Или кто лучше: умный и добрый или умный, но злой? Я вот поняла, что "злой гений" он сильнее, чем "умный и добрый". Как личность, бесспорно, сильнее. Потому что как человек умный, он осознает все-все-все последствия своих злодеяний, и он (внимание!) отдает себе в них отчет и соглашается их принять. Умный и добрый злодеяний не совершает, следовательно, никакого отчета и никакой внутренней борьбы внутри "доброго и умного" нет. В этом-то он и слабее, поскольку без постоянной практики внутренней борьбы в случае ее появления человек оказывается взятым врасплох. А взятым врасплох быть никто не любит, даже очень и очень умный.
04.12.2002
Скорее всего, я не люблю холод потому, что он не позволяет быть элегантной. Не разбирая рода-племени, обдает жгучим морозцем как ушатом с утреца, так что жить-быть-тужить не хочется. Особенно тужить, конечно. Совсем не хочется. Каким бы красивым и элегантным ты ни хотел бы быть, не можешь. Под такой холод остается только поджать под шубу ноги и вгрызаясь в шарф, волочить сумрачное, неясное, морозцево-закудрявое существование. Я уеду в теплые края, тропические лазоревые оттенки никотина и афродизиака. Гори оно все огнем.
05.12.2002
Учи язык
Каждый раз, когда Гулливер попадал в новую, невиданную ранее страну, он учил местный язык. Это понятно: надо было как-то существовать, надо было общаться с пигмеями и туземцами, но... Выученный им язык нигде кроме как в данной конкретной стране не употребим. Нигде. Язык лилипутов, гуигномов, лапутян бесполезен в реальном Гулливеру мире: в Англии, Франции, в какой бы то ни было Европе... И стоили эти усилия? Эти потраченные старания того, чтобы забыть все что знал по возвращению домой?
Эта узколокальность, неприменимость, неликвидность, если хотите... Все равно что создать собственную валюту, которой будут пользоваться лишь два человека. Ее не поменяют ни на одну валюту мира. Это сродни невербальным жестам, которыми обмениваются влюбленные. Но если на языке лапутян и лилипутов можно говорить с целым народом, не важно, какой численности, то на невербальном языке возможно общение ЛИШЬ _ С _ ОДНИМ человеком. И это будет общение с конечным сроком длительности. На языке народа можно общаться с дедами, отцами, сынами и правнуками. На языке "Оч" (одного человека) можно говорить с одним, да и он скоро умрет.
И все равно, несмотря на это, мы готовы тратить годы, месяцы, недели на изучение языка тела, мимики, жестов одного единственного человека. Одного. Этот язык неприменим ни к кому другому. Язык, на котором разговаривает лишь одно единственное тело одного единственного человека.
И, несмотря на это, мы учим его. Учим, выучиваем, запоминаем интонации, заучиваем потаенные смыслы, помним ассоциации, подстраиваем background, лишь бы понимать этого человека. Лишь бы говорить с ним на одном, Его, языке.
И я считаю, что все же эта учеба не напрасна. Эта кропотливая работа по собиранию улыбок, шевелений бровей, блеска глазных яблок, мурашек пальцев и чуть слышных терций голоса не напрасна. Конечно, будет кто-то другой, потом еще кто-то, с кем придется общаться, и язык "Оч" будет мертв, но все же у нас останется опыт. Мы будем уметь учиться. Учить чужой язык.
06.12.2002
Постыдились бы читать
Люди так часто говорят о книгах, о впечатлениях, об ощущениях, о мыслях, которые эти книги в них вызвали, над чем позволили задуматься, что мне становится этих людей чуточку жалко. Конечно, я рада, что эти люди читают. Для других и это большая заслуга. Но не стоит этим гордиться. Я бы этих мыслей, бумажных выродков, стыдилась. Когда мыслительный процесс человека составляет лишь обдумывание сюжета, композиции, авторских замечаний и т.д., стоит задуматься.
Ты что, мыслить сам не способен? Тебе что, обязательно нужны заостренные книжные строчки, загнутые в виде вязальных крючков, чтобы вытаскивать мысли из засохших извилин? Знаешь, подобные крючки в Древнем Египте использовали, чтобы через нос мозги из мумий перед бальзамированием вытягивать.
Неужели люди настолько не способны мыслить самостоятельно, неужели их мысли настолько рахитичны, что всегда нуждаются в какой-то опоре из двух книжных корешков? (что-то типа костылей). Если бы не было книжек, что, никто бы и не думал ни о чем? Лишь как поспать да поесть побезболезненней?
Для меня это как-то страшно звучит. Угрожающе. Если бы поток моих мыслей состоял только из обдумывания различного рода бумажных текстов (переработки чужих мыслей), я бы считала свой мозг не более, чем операционной системой. А ведь человек, в отличии от компьютера, способен создавать. В том числе и мыслить самостоятельно.
И нечего относиться к книжкам как к пуходеркам кошачьим: лишь бы крючочки были подлинней и побольше мыслей зараз вытягивали (или соплей - это смотря куда крючок засунуть). Жить надо своим умом. Без мыследерок.
Ваша А.И.Шевелева
