Указали, что Новый год надо встречать в зелёном с коричневым. На мне свитер с зелёными клеточками. Рядом со мной — игрушечный медвежонок, коричневый с красной грудкой. Скоро нас тоже поздравят, как весь советский народ, правда, ключи от телехоллов общежития разобрали и сидят на них, а на дверях телехоллов висят замки, и мы с мишкой от лица народа не можем пробраться к телевизору, хотя очень хочется — и для нас петь будут.
31 декабря я позвонила подруге в 12 часов дня.
А так как Новый год праздник семейный, то любой семьянин за пять минут до двенадцати должен появиться на пороге своего дома. Пусть стонут и чахнут в эту ночь любовницы. Переживут. Простят. Никуда не денутся. Жены стонать не будут. И денутся. Особенно если с деньгами и машиной. Потому женами в эту ночь дорожат.
Моя подруга возлюбленная. Ей обещаны фрукты, продукты, игрушки, телевизор. Елка уже завезена и установлена. Запах и цвет обеспечены. Все остальное Её мужчина должен доставить до боя курантов. А куранты прослушать уже с женой.
Я выслушала программу действий Её мужчины и поняла, что нужна подруге как спасательный круг. Вместо. И тем более упорствовала: мне нужен телевизор. Конечно, я могу обойтись и без него. Но тогда и без подруги. Иначе это будет ночь жалоб, излияний, тех стонов, от которых сбежит Её мужчина и которые тем не менее адресованы ему. Через меня. Пусть хоть телевизор отвлечёт. Можно будет реплики бросать, переводя беседу из задушевной в светскую: глянь, причёска у певицы — как пальма заморская с красненькими лепестками. Вот и поговорим чуть-чуть о певцах, прическах, пальмах, Сингапурах… И можно далеко уплыть, прежде чем она спохватится, что утонула в другом море, и вспомнит, что в Сингапуре Её мужчина отдыхал с женой.
Уж лучше сразу лечь спать и никуда не ехать. Проснуться в новом году и порадоваться как обычному празднику — ещё одному пережитому. В конце концов — как собственному дню рождения. Сделать зарубку на линейке возраста и быстро отвернуться.
Я позвонила своему мужчине с надеждой на его предложение, что вытащит из тумана, из мыслей, из обязательства перед подругой. А он не вытащил. Потому что я упиралась — хотела его решительности, а он осторожничал, переложил решение на меня. И опять всё сосредоточилось на Её мужчине:
Я перезванивала подруге через каждые два часа. И узнавала новости о перемещениях Её мужчины. Они вгрызались друг другу в уши, выясняя отношения по телефону. Ей хотелось выслать его из своей жизни именно в старом году, чтобы в новом было на что ссылаться. Но по телефону послать трудно, не очень эффектно и эффективно. И она жаждала его приезда. И оттягивала меня. Чтобы я вошла уже после бурной сцены, так как закатывать её при свидетеле-подруге не хотелось. А мужчина всё не приезжал.
В десять вечера я сообщила своему, что, видимо, никуда не поеду, потому что расхотелось. И он поддержал: «Надо делать то, что хочется». Что хочется, не всегда делается. Только куранты бьют всегда. Уже бьют. Да одинокий пешеход бежит, не зная, что уже опоздал. Уже в новом году опоздал. Но все равно вместе со всем советским народом попал в новый год. Так что не беги, прохожий. Теперь можно не торопиться. Живем дальше. Отпили. Отпели. Завтра похмеляться и доедать. А потом работать — как в прошлом году. У медвежонка голова набок. Нет, спать он не хочет. Это она от природы с печальным уклоном, как врожденным укором. Ну не смотри так своими пуговками. Я хоть и в зелёных квадратиках, а беззащитная. И перед годом, и перед собой.
Ваша Алла Витальевна Перевалова
