Круглосуточная трансляция из офиса Эргосоло

Глава IX. Встать, суд идет!

Глава IX. Встать, суд идет!

Продолжение

Забавно вот иногда задуматься о своей жизни и попытаться вспомнить самое-самое первое воспоминание, первый проблеск зарождающегося мыслительного процесса. У меня лично откуда-то далеко-далеко из тумана выплывает такое видение: Ясли, мне два с половиной года, добрая тетя-воспитатель берет в руку длинную-предлинную веревку, с маленькими пластиковыми колечками по бокам и ведет нас на игровую площадку. Много нас: шумных, непоседливых малышей — ухватились ручонками за колечки, и быстрыми, семенящими шажками: топ-топ, топ-топ…

А, вот, вам суровая картина действительности: «Двадцать лет спустя». Все тот же мальчик Вовка, в маленьких стальных колечках на руках, на длинной-предлинной цепи, едет держать ответ за хладнокровное ограбление магазина… Ну, и что, и кто теперь из вас осмелится утверждать, что история развивается не по спирали?

Усадив нас в рафик, полицейские заперли на ключ дверь, перекурили и нехотя залезли в кузов. Мы выехали за ворота. Наконец-то, я смог рассмотреть своих «коллег по цеху». Один из них — небритый мужик, лет сорока — ничем особенным, кроме потухших глаз, не выделялся, разве что только смотрел в одну точку и без перерыва бормотал: «Oh, my God, oh, my God». Второй был поколоритней: белобрысый, прыщавый юнец, с чрезвычайно глупым выражением лица, таким, знаете: Ah… Cool… Aaaah… Check it out… Едва мы выехали на дорогу, он сразу достал из кармана кусок какой-то проволоки и, закусив губу, принялся ковыряться в своих наручниках, чем чрезвычайно меня перепугал. А что если он — отпрыск местного крестного отца? Этакий Чарли Гамбино, джуниор. Сейчас повыскакивают молодцы из кустов, расстреляют в упор охранников, и нас всех в машину: мы-то все общей цепью повязаны. Круговая порука-с, м-да… Впрочем, переживал я не долго. Попыхтев немного над замком, Гамбино так ничего и не добился и в скором времени затих. Да и ехали мы недолго. Каких-то двадцать минут, и рафик свернул к, одиноко стоящему на холме, длинному свежевыбеленному зданию. Это был суд…

Готов поспорить, никто из вас не любит фильмы про судебные слушания. Я вас не виню. В большинстве своем это скукотища смертельная: «ваша честь», да «свидетелем вызывается такой-то», да «протестую, протестую»… Заснуть можно. Однако что в таких фильмах хорошо — так это достоверно точная передача атмосферы, царящей на судебных заседаниях. Благодаря кино я на своем слушании чувствовал себя как рыба в воде. Все было знакомо: скамейки для зрителей, стол для адвоката, пьедестал для «your honor». Единственное, что мне было в новинку, — так это место, где, в ожидании своей очереди, содержатся всевозможные, на любой вкус, нарушители закона.

Так вот, говорю вам со знанием дела: в задней части зала заседаний всегда есть небольшой коридорчик, который выводит в огромный холл с железной клеткой посередине. В этой-то самой клетке мы и ожидали своего «выхода на ковер». Мы — в смысле, наша журавлиная стая, плюс парочка настоящих, стопроцентных зеков, способных испугать кого бы то ни было одними только татуировками. Полицейские, работающие в здании суда, — ребята, в большинстве своем, веселые. Любимое их развлечение — ставить ставки, кто какой срок получит. Громко смеясь, они зачитывали наши обвинения, доставали из карманов мятые однодолларовые купюры и бросали их в, лежащую на столе, фуражку. Благодаря их возгласам нам и стало понятно, кто есть кто. Тинейджер Гамбино оказался Майклом Хаммером, единственной виной которого было вождение машины без прав. Татуированного зэка звали Джон, в обвинение ему ставилось наличие в бардачке двадцати пяти неоплаченных парковочных штрафов. Фил застрелил соседскую собаку, Каспер не платил налоги. Но самым большим неудачником оказался Алан — заросший мужик из нашей стаи. Сев в пьяном виде за руль, Алан умудрился подрезать какую-то переходящую дорогу бабку, которая от испуга шарахнулась в сторону, где и была благополучно сбита идущим навстречу грузовиком…

Шло время, клетка наша пустела, и в конечном итоге в ней остались только я да Юра с Сергеем. Полицейские сразу же сделали ставки, посовещались и пригласили в комнату средних лет женщину, в строгом деловом костюме и с картонной папкой на веревочках. Та подбежала к нам и вопросительно повела взглядом.

— Гарри? Кто из вас Гарри?

Я поднял руку.

— Добрый день, Гарри, я — ваш переводчик.

Женщина улыбнулась и ни с того ни с сего как затараторит на чистейшем полянском, что-то там «пошукай, пошукай». Естественно, «шукать» я не стал, но вот шугануться — шуганулся на славу. Вскочив с места, я замахал руками:

— Ноу, ноу, польски не разуметь!

Полицейские тотчас же подбежали к клетке.

— Гарри, ты поляк или нет?
— Поляк, поляк… Только не из Польши…

Сергей прикрыл рот ладошкой.

— Оккупированные области, Вова…
— Я на оккупированных территориях вырос, — повторил я, — по-русски только разговариваю.

Полицейские такого явно не ожидали. В суде поднялся переполох, по столу разметался ворох бумах, и наше слушание отложили до приезда нового, на этот раз русского, переводчика…

Им оказалась миленькая девочка, лет восемнадцати, представившаяся как Ирина. Подробно объяснив нам, в чем нас обвиняют, она подала знак полицейским, что все улажено и, уже по пути в зал заседаний, прошептала, что адвоката нам заменили, и дело наше будет вести Кэрол Голдберг.

— Это очень хорошая женщина. Добрая и, к тому же, ни одного дела еще не проиграла…

Мы ободрились и уверенной походкой вошли в зал.

Эх, нервы — нервишки! Передать не могу, какие нечеловеческие муки пришлось мне испытать, пока я стоял в зале суда. Как я только себя не сдерживал, чтобы не забиться в истерическом припадке смеха! Ведь это атавизм, чистейшей воды — черный, как украинская ночь, негр, в белом, a-la король Луи, парике. Судья называется! Цирк!!! А видели бы вы стенографистку: косоглазую, с улыбкой до ушей, женщину… Конечно, поймите меня правильно — я ничего не имею против косоглазых — каждый прикалывается как умеет, но, ведь, простите, здесь надо на машинке печатать! Букву перепутал и баста! Согласитесь, кому охота вместо двух с половиной лет заполучить четвертак?..

А имена когда у нас спросили — было вообще кино. Смотрю краем глаза на эту самую стенографистку и громогласно:

— Владимир Куковякин!

И парни следом:

— Сергей Соломянко!

— Юрий Бухта!

Косоглазая как вздрогнет, как подпрыгнет — что за черт, издеваются над ней, что ли? Остановилась в нерешительности и головой, как заповедный филин, туда-сюда, туда-сюда. Так вот, по буквам и пришлось ей все диктовать.

У Сергея с Юрой, кстати, судя по всему, было такое же настроение. Изредка, когда мы встречались глазами, я отчетливо читал на их лицах свою собственную мысль: не дай бог кто-нибудь засмеется, не дай бог кто-нибудь засмеется… Один всхлип — и общий лавиноподобный хохот было бы уже не остановить. Сколько волнений на бедную адвокатскую голову! Перепуганная женщина металась среди нас, заглядывала в глаза и шепотом умоляла изображать на лице хоть капельку раскаяния. Выбрав своей тактикой давление на жалость, что только она судье не рассказывала: мол, ребята хорошие, просто они от такой роскоши потеряли голову. Замкнуло ребят… И, конечно, их можно понять, ведь в тех богом забытых местах, откуда они родом, только, пожалуй, председатель колхоза может себе позволить носить трусы с инопланетянами, слушать «Пинк Флойд» и ловить рыбу… Ну, как тут ребят не понять и не посочувствовать?

Слушал, судья, слушал, думал — думал, смешались в кучу Мартин Лютер Кинг, «Пинк Флойд», председатель колхоза… А, между прочим, на заднем дворе дома к дверям гаража такое обалденное баскетбольное кольцо привинчено! У-у-у, boy! Выпрямился афроамериканец во весь рост, да как треснет молоточком по столу:

— Я объявляю повторное слушание через три недели. Обвиняемые могут воспользоваться правом выхода под залог…

Сказал, как отрезал! Все остальное было уже элементарное paper-work. Взяв у нас деньги, Кэрол отнесла их в кассу и, вернувшись, протянула нам квитанции и визитки.

— Поздравляю, мальчики!.. Суд согласился на сто пятьдесят долларов. И зачем вы себе жизнь осложняете?

— Так уж вышло…

— М-да… В общем, следующий суд у вас тридцатого июля, помните, что до этого времени вы не можете покидать Коннектикут, а, если вы не явитесь к указанному времени, на вас наложат штраф до пяти тысяч…

— Пять тысяч?!

— Пять тысяч… К тому же, вы тогда наверняка попадете в тюрьму, я уже ничего не смогу сделать…

— Не-не, мы будем обязательно!

— Надеюсь… Тут на визитках номер факса. У Владимира ID есть, а, вот вам, — она повернулась к Юре с Сергеем, — нужно будет в течении недели выслать мне копии с паспортов. Вы сможете факс найти?

— Да-да, — парни с готовностью закивали головой.

— Ну, тогда все! Телефон мой у вас есть, если что — звоните… Удачи вам! И не искушайте больше судьбу.

Мы с благодарностью пожали Кэрол руку и вышли на улицу…

Продолжение следует…

878


Произошла ошибка :(

Уважаемый пользователь, произошла непредвиденная ошибка. Попробуйте перезагрузить страницу и повторить свои действия.

Если ошибка повторится, сообщите об этом в службу технической поддержки данного ресурса.

Спасибо!



Вы можете отправить нам сообщение об ошибке по электронной почте:

support@ergosolo.ru

Вы можете получить оперативную помощь, позвонив нам по телефону:

8 (495) 995-82-95