В марте канал «Россия» показал многосерийную телеверсию хрестоматийной «Белой гвардии» Михаила Булгакова, в которой Федору Бондарчуку досталась роль демонического персонажа по имени Михаил Шполянский. На этой неделе уже на большом экране состоится премьера экранизации «Шпионского романа» не классика, но современника Бориса Акунина. В ней Бондарчук предстанет в образе старшего майора госбезопасности Октябрьского, чекиста, как водится, с холодной головой и горячим сердцем. Впрочем, участие в съемках в качестве актера — не главное в жизни Федора Сергеевича. Есть дела поважнее…
— Правильно понимаю, что отныне из всех искусств важнейшим для вас, Федор, является «Главкино»?
— Если и не важнейшим, то очень важным. «Главкино» — один из крупнейших киноконцернов России, созданием которого мы занимались последние пять лет. Результатом горжусь и не скрываю этого. Говорят же, что каждый мужчина должен родить сына, посадить дерево и построить дом. Я возвел такой, за который точно не стыдно. И сделали мы это за сравнительно небольшие деньги — относительно масштаба студии.
— Какие?
— Кредит — 84 миллиона долларов. Под 10 с копейками процентов годовых.
— Изначально вроде бы фигурировала цифра триста миллионов «зеленых»?
— Так ведь и проект намечался другой — не большой, а гигантский! Предполагалось строительство студенческих кампусов, гостиницы, административного корпуса, второго блока, натурной площадки и так далее… Подобный кинотелевизионный комплекс выдержал бы сравнение с лучшими мировыми студиями. По крайней мере с европейскими — точно. С Голливудом все равно было бы сложно тягаться, там порой не понять, где заканчивается Warner Bros. и начинается Universal, а вот в Старом Свете аналогов «Главкино» не нашлось бы — и по размерам, и по технологии. Впрочем, и сейчас это очень достойная студия. Достаточно назвать четвертый павильон площадью в три тысячи «квадратов» и с потолками высотой в 26 метров. Там можно снимать с колосников, используя 22-метровый операторский кран с управляемой головой… Это открывает принципиально новые перспективы. В буквальном и переносном смысле. Не думаю, что у кого-нибудь получилось бы построить студию быстрее, дешевле, эффективнее и качественнее.
— Значит, «Мосфильм» вам больше не мил?
— Зачем сразу так? «Мосфильм» — дом родной! Студия перестраивается по мере сил. Шахназаров, по сути, спас ее в конце 90-х. Будь моя воля, поставил бы перед входом памятник Карену Георгиевичу. Безмерно его уважаю. Я ведь помню, как по павильонам летали обрывки ржавых, пожелтевших от времени газет, а вместо полнометражных фильмов в них снимали рекламные ролики и новогодние телешоу. Бум отечественного кино начался года с 2004-го. «72 метра», «Турецкий гамбит», «9 рота», два «Дозора» — «Ночной» с «Дневным» — и пошло-поехало… Потом, правда, все рухнуло. Пока готовились новые большие проекты, народ решил, что на кинопроизводстве можно легко срубить деньжат, плюс каждый был уверен, что он-то сто пудов пройдется по красной дорожке Каннского фестиваля. В индустрию сунулись все кому не лень. Тяп-ляп — и готово! Зритель такие фильмы смотреть не стал, случился откат, потом еще разразился экономический кризис… Теперь надо заново завоевывать аудиторию. Вопрос, на чем и с кем. Настоящих профессионалов никогда много не бывает, это штучный товар. В японском театре кабуки рядом с фамилиями некоторых артистов в программке написано: «Национальное достояние». Возьмусь утверждать, что, скажем, Арман Яхин, глава и VFX-супервайзер студии Main Road|Post, наше общенациональное богатство и предмет всероссийской гордости. И люди такого масштаба в нашем кино есть!
— Читал, будто «Главкино» — едва ли не первая полноформатная студия, открытая в России за последние шестьдесят с гаком лет.
— Преувеличение. В Москве работает «АМЕДИА», в Питере — RWS. А это уже нулевые годы нового века. К слову, RWS — студия отличная!
— И аппетитом отличается хорошим, готова «Ленфильм» проглотить.
— Давайте говорить прямо: там очень сложно снимать. Я живой свидетель: во время съемок в «Белой гвардии» зашел на примерку в костюмерную «Ленфильма» и… чуть не провалился в дыру в полу. Этажом ниже прорвало трубу с горячей водой, оттуда валил густой пар. Отверстие прикрыли пластиком, но находиться в помещении было невозможно. Турецкая баня, хаммам! Таков сегодняшний «Ленфильм». Обидно? Чудовищно! Спасать надо? Непременно! Всячески поддерживаю Александра Сокурова и Алексея Германа-старшего в борьбе за сохранение «Ленфильма», хотя с трудом представляю, как это сделать на практике.
— Свердловская киностудия уже приказала долго жить... Вы бывали там? У вас, Федор, ведь бизнес в Екатеринбурге, рестораны, кажется.
— Да, но это совсем другое. Иной бизнес, и деньги иные.
— Значит, не задумывались, чтобы поднять из руин уральскую студию?
— Звучит очень красиво, а как это осуществить на деле? Такой проект мне точно не потянуть. Почему, как думаете, не восстанавливают «Ленфильм»? Не только из-за того, что проще начать с нуля, чем реанимировать порушенное. Там такой клубок государственных и частных интересов — не развязать, не разрубить. Подозреваю, со Свердловской студией картина схожая. И потом: зачем лезть со своим уставом в чужой монастырь, если можно попробовать построить собственный?
— Так вы делали «Главкино» под себя?
— Во-первых, я не единственный акционер «Главкино». Во-вторых, затевать столь масштабный проект исключительно под собственные нужды? Это неправильно, да и невозможно. Мы строили студию для всех, кому важно качество, скорость, новый взгляд на телевидение и кинематограф. Если говорить о предоставлении услуг западным мейджорам, их голыми стенами не заманишь. Нужно создать условия. Скажем, в Будапеште можно выбрать натуру на любой вкус: повернешься налево — увидишь Лондон, направо — дореволюционный Петербург, посмотришь прямо — там будет Париж, а войдешь в дом — попадешь в венскую квартиру в стиле ар-деко. В получасе езды от центра города стоят декорации из «Робина Гуда» Ридли Скотта, рядом собор Парижской Богоматери… Плюс — дешевая рабочая сила, экстрапрофессионалы, еще и налоги потом возвращают. А в Москву какой резон ехать? Ради съемок на Красной площади? Так ее и в студии собрать можно. В Восточной Европе по-прежнему дешевле и качественнее снимать, жить во время съемок. У нас за все приходится переплачивать втридорога, но и при этом нет уверенности в итоговом продукте. На любой стадии могут напортачить... По сути, снимать можно лишь на RWS и «Мосфильме». Но попробуйте в ноябре арендовать здесь 1-й павильон. Ничего не получится. Все расписано. Под телик. До кризиса 2008 года, когда мы только затевали историю с «Главкино», планировали: примерно процентов сорок заказов будет приходиться на кинопродукцию, остальное — на ТВ. Сейчас получится иная пропорция: четыре пятых заберет под себя телевидение.
— Это хорошо или плохо?
— Погоду диктует рынок. Что тут обсуждать? К тому же сегодняшние сериалы стремительно растут в качестве, что радует. Но все-таки, замечу, в названии нашей студии есть слово «кино»…
— И когда она заработает на полную катушку?
— Надеемся, через месяц.
— А свой «Сталинград» почему снимаете на стороне?
— Начинал съемки, когда натурная площадка «Главкино» не была готова. Декорации мы построили под Петербургом… Скажите, а о чем вы дальше говорить планируете? Просто интересно.
— Примерно о том же, о чем и до этого.
— Да мне сто лет в обед с вами беседовать неохота!
— Спасибо, Федор. Приятно слышать.
— Нет-нет, коль уж начали, давайте закончим… Думал, речь пойдет о «Белой гвардии», «Шпионе», «ДухLess», «Пиковой даме», проектах, в которых участвую в качестве актера или продюсера… Хотя «Главкино» — даже лучше. Тем более что сегодня звонил Илья Бачурин, один из соучредителей студии и ее гендиректор, сказал: в прессе опять всплыли триста миллионов долларов, которые и вы упоминали. Стоит раз произнести слово — и понеслось…
— Вот и на сайте «Главкино» последней новостью стоит ваше, Федор, Ильи Бачурина и Джаника Файзиева открытое письмо — ответ на критику в неэффективном расходовании средств, выделенных государством на поддержку отечественного кинематографа. Это ноябрь прошлого года. Больше на студии достойных упоминания событий не происходило?
— А нам надо было рассказывать, как прошла заливка полов во втором и третьем павильонах или сварка в производственном корпусе? Да, сайт по-настоящему еще не заработал. Надо бы этим заняться, но вы поймите, у меня до всего руки не доходят.
— Зачем разбрасываться, Федор? Может, стоит сосредоточиться на чем-то одном?
— Я сосредоточен как никогда! Сосредоточенно пытаюсь собрать действительно разное — продюсерскую компанию, продакшн, студию «Главкино», дистрибуцию, кинотеатры и ТВ-канал, получив в результате настоящего мейджора, коих у нас в стране, по сути, нет, за исключением «Профмедиа» и «Централ Партнершип», в него входящей. С Эдиком Пичугиным строим многозальный кинотеатр в Александровском парке Петербурга, это сугубо инвестиционный проект. Есть программа развития сети кинотеатров в малых городах России — Майкопе, Электростали, Якутске, Астрахани, Рыбинске, Шахтах, Саранске, Пскове… Кредит на «КИНО СИТИ» предоставляет ВЭБ, наблюдательный совет банка уже поддержал выделение необходимых средств. История долгоиграющая, рассчитанная не на один год.
— Вы еще одну сферу деятельности упомянуть забыли, Федор. Политику.
— Это не ко мне. Я ею не хотел бы заниматься.
— А как же участие в «большом правительстве» одного из участников тандема, избирательной кампании другого?
— А что мешает поддержать того или иного кандидата, занимая активную гражданскую позицию? Разве это означает занятие политикой? Данный род деятельности мне глубоко неинтересен. Вот совсем! Меня в первую очередь заботит все, что происходит в кино, здесь могу и хочу быть политиком. Но не возглавлять какие-либо организации, департаменты и союзы. И начальником становиться не собираюсь. Мигалка мне тоже не нужна! Хочу играть в кино, продюсировать его, снимать сам, причем не обязательно блокбастеры, но и келейные короткометражки типа «Саши», которую сделал за три часа. Даже без кинокамеры — на фотоаппарат. Там нет танков и самолетов. Зато играют Анна Михалкова и Ксения Раппопорт.
— Вы и сами продолжаете активно сниматься, хотя обещали завязать с актерством.
— Говорил, что не стану больше участвовать в дружеских хеппенингах. Так называемых молодежных комедий с моим участием не будет. И слава богу! Это уже боком выходило.
— А в «Сталинграде» почему решили не играть? В предыдущих своих картинах вы неизменно появлялись на экране. Нарушаете традицию!
— Да, хочу нарушить ее или разрушить! Хотя и в «9 роте» не должен был сниматься. Так получилось. Ничем, кроме кино, никогда не думал заниматься, давал себе зарок: если до тридцати лет не получится, все брошу и переключусь на что-нибудь совершенно иное. В конце концов, я художественную школу окончил... К съемкам «9 роты» готовился шесть лет, никак не мог запуститься. К кому мы только не обращались с предложением войти в долю, поучаствовать в производстве — к Первому каналу, к руководству «России»… Все отказались! В 2004 году я решил: сейчас или никогда. В итоге прорвался, получилось!
— А с «Обитаемым островом», кажется, не сложилось. После этого фильма фантомные боли вас не преследуют?
— Да, почувствовал себя травмированным. Чужим враньем и ярлыками. Дилогия собрала 30 миллионов долларов. Для справки: лишь три картины за всю историю современного отечественного проката перевалили за такую цифру. Мало кто знает, еще меньше помнят, что с первым фильмом мы заработали семьсот миллионов рублей. Деньги начали поступать в день, когда резко взлетел доллар... В результате сумма составила менее двадцати двух миллионов долларов вместо тридцати. Восемь миллионов улетучилось из бокс-офиса на разнице курсов. Фьють — и нет! Но даже при этом первый фильм стал лидером прокатного рейтинга среди российских картин в 2009 году. Наверное, когда-нибудь я перестану реагировать на радостные возгласы журналистов: «Фильм Бондарчука провалился в прокате!» Нет, не обижаюсь на критиков, хотя картина далась очень тяжело. Вдумайтесь: двести двадцать два съемочных дня… Спорить или пытаться что-либо доказать сейчас глупо. Все разрешит время… Хочу заметить: я никогда не снимал кино на государственные деньги. Это к вопросу об ответственности... На «9 роту» мы с Леной Яцурой взяли кредит, помог Леша Роднянский. Потом все отдали. Под «Жару», собравшую в прокате семнадцать миллионов долларов, я тупо заложил собственную недвижимость. В «Обитаемый остров» свои деньги вкладывали Роднянский, мои партнеры — Дима Рудовский и Сережа Мелькумов. Основной суммой нам помог Эдик Шифрин, русско-украинский бизнесмен. И эти деньги надо возвращать. Это я снова об ответственности!
— Сроки еще не вышли?
— Через год полностью рассчитаемся. Последние два миллиона долларов отечественным кредиторам отдали в 2011-м и с Шифриным расплатимся. Должниками мы не были и не будем.
— В «Сталинграде» тоже нет казенной копейки?
— Есть. В Фонде кино нам выделили десять миллионов долларов. Все остальное, что одолжили у российских и иностранных инвесторов, отдадим целиком.
— Как относитесь к тому, что кинокритики бросились искать параллели между вашим новым фильмом и «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука? Дескать, что отцы не доделали, мы доделаем…
— Вся жизнь моя состоит из подобных сравнений. Как зашел в кабинет, который прежде много лет занимал отец, так и началось. Кстати, я въехал сюда еще при его жизни. Специально попросил дирекцию «Мосфильма» сдать мне в аренду.
— Что-то из личных вещей Сергея Федоровича здесь осталось?
— Письменный стол. Отец на нем писал сценарий и рисовал раскадровки «Войны и мира». Даже не представляете, сколько раз в жизни слышал вопрос: «Не боишься остаться в тени Бондарчука-старшего?» Отвечал: «Боюсь. И радуюсь, что спустя десятилетия после ухода отец отбрасывает такую густую тень». После премьеры «9 роты» было много сюжетов о фильме, мне запомнился один: журналист смонтировал встык сцену прощания Андрея Соколова из дебютного отцовского фильма «Судьба человека» и проводы Воробья из моей «9 роты», склеил еще несколько эпизодов и планов из «Они сражались за Родину», получились абсолютно идентичные кадры. Клянусь, когда я снимал, совершенно не думал о том, чтобы как-то копировать отца! Непроизвольно получилось, сам обалдел, впервые увидев.
— Генетическая память?
— А я знаю? Боюсь даже рассуждать об этом. Но кровь-то в жилах одна… У меня прекрасные учителя, начиная с великого баталиста Юрия Озерова. Безмерно уважаю Юрия Николаевича, быть же его студентом — огромное счастье, но я не смог бы заниматься таким кино. Ну вот не нравится мне, к примеру, Айвазовский. Что поделаешь? Не повешу я его репродукцию в своем доме.
— А оригинал?
— Тоже. Нашел бы применение картине, если бы она у меня была, но любоваться ею не стал бы. Предпочел бы Дубосарского и Виноградова, Шорина, Морозова или Гора Чахала, они мне ближе. Так и с Юрием Николаевичем: люблю его фильмы, но как режиссер не снял бы подобное.
— Чего точно не было у Озерова в «Освобождении» и у вашего отца в «Войне и мире», это формата 3D. А у вас будет.
— Мы не гонимся за модой, не рассматриваем это как маркетинговый ход, а собираемся использовать современные технологии, чтобы сказать свое слово о войне, попытаться максимально сократить расстояние от экрана до зрителя. Только и всего. Кто не захочет в первые две недели смотреть картину в IMAX, сможет дождаться ее выхода в 2D.
— Никита Михалков уже высказался, сняв «великое кино о великой войне»… Вы его видели?
— Да.
— И как?
— Он мой старший товарищ.
— Типа своих не сдаем, да?
— Сейчас обсуждать фильм всерьез бессмысленно. Любой разговор неизбежно скатывается к полемике вокруг одиозной фигуры Никиты Сергеевича и слогана, вынесенного на афишу. Эта фраза предрешила судьбу картины, хотя в ней есть грандиозные сцены, профессионализм и масштаб Михалкова тоже никуда не делись. Он остается большим режиссером, но, вероятно, зря пытался одним фильмом ответить сразу на все вопросы мироустройства… К разговору об «Утомленных солнцем» интересно вернуться лет через десять, когда страсти слегка улягутся и можно будет трезво поговорить обо всех художественных достоинствах и недостатках картины.
— Ладно, отложим. А пока объясните, Федор, как вам удается дружить одновременно и с Эрнстом, и с Роднянским? Они ведь, насколько понимаю, давно не питают симпатий друг к другу.
— Интересный поворот беседы! Все ждал, когда же зададут этот вопрос. Наконец случилось! Знаете, а я так и не смог сочетать несочетаемое… Давно дружу и работаю с Лешей, он продюсер моих картин, с Костей мы товариществуем с юношеских лет. Был период, я обижался на людей, что те изменились с течением времени, стали вести себя по-другому. А потом подумал: зачем? Претензий — жесткое слово! — и к одному, и ко второму у меня хватает. Как наверняка и у них ко мне. Это такая гремучая смесь из любви, ненависти, соперничества и сопереживания.
— Поэтому в «Главкино» вы с Эрнстом, а в «Сталинграде» с Роднянским?
— Да, но не собираюсь никого посвящать в глубины взаимоотношений между этими взрослыми, самостоятельными и очень большими парнями, которые разберутся без нашей помощи.
— «Главкино» может стать реальным конкурентом тому же «Мосфильму»?
— Безусловно. Лет через пять. Вот все доделаем… Сдавать голые стены неэффективно. Нужны производственные цеха по выпуску декораций, придется докупать оборудование, а это очень дорого.
— Считали?
— От пятидесяти миллионов долларов до семидесяти пяти. У нас двенадцать тысяч квадратных метров, а теперь представьте, что туда надо поставить свет, краны, камеры, монтажки и так далее… Нет, и в будущем мы собираемся не конкурировать с «Мосфильмом», а скорее дополнять друг друга.
— Получится?
— Не будем опережать события, разберемся по мере поступления. Step by step…
Андрей Ванденко
