Я очень люблю цитаты. Про все уже написано столько умного, что так и тянет...
Вот, например, молодой человек Мишенька из хорошей интеллигентной семьи, выросший под крылышком заботливой бабушки, но отправленный властями немного повоевать на Кавказ, на привалах пописывал разные блоги и сказал такой «умный вещь»:
«Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить. Не знаю, достойно похвалы или порицания это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и наличие того ясного здравого смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения», — сильно, да?
Когда я много лет назад приехала в Измир, мне показалась, что «применяться», а следовательно, меняться самой не потребуется. В местных обычаях и образе жизни я близоруко не увидела ничего, что можно было бы определить как зло, которое в силу вышеназванных свойств нашего ума можно простить. Да простили бы мне мои воспитанные комсомолом и воинствующим материализмом комплексы!
«Люди как люди», — подумала я, даже доброжелательнее и гостеприимнее русских, поскольку «загадочная русская душа», как известно, проявляет свое величие лишь в критических ситуациях, а не каждый день и исключительно ради великих целей, а не чтоб соседке с тяжелой сумкой дверь придержать.
«Они такие же, как мы, даже лучше!» — я смотрела по сторонам и не находила существенных различий, хотя была готова их отыскать. Наверно, попади я на восток страны, в деревню — все было бы по-другому, но здесь, в Измире, я видела ту же жизнь большого города, к какой привыкла.
Сегодня различие — одно, но заметное! — бросается в глаза. На него указывают мне приезжающие из России друзья, а я, оправдываясь, говорю, что еще несколько лет назад ничего подобного... но мне не верят.
«И плат узорный до бровей...» — о чем это? Представьте себе, о России: конец позапрошлого века, Александр Блок, рубеж эпох... а как про сегодняшнюю Турцию!
За что я и люблю цитаты — всегда найдешь подходящую.
Здешние девушки поголовно (кажется, получится каламбур!) укутали головы. Ни шляпки, ни банданы, ни платочки а ля Жаклин Кеннеди не кажутся им больше привлекательными. При этом ноги и другие места этих девушек обтянуты весьма рискованными, зачастую почти спадающими джинсами и узкими пиджачками, лица и ногти вызывающе накрашены, они бегают на каблуках, курят, водят машины... Так в старом советском фильме «Белое солнце пустыни» женщины из гарема с визгом задирали юбки, чтобы прикрыть головы, и это было смешно.
Этим, к сожалению, не смешно. Они повсюду демонстрируют свою серьезность, они стремятся не укрыться от нескромных взглядов, а скорее привлечь к себе внимание, потому что наряд их не дань моде, а декларация приверженности определенным идеям. Это напоминает давно прошедшие времена петровских реформ, когда образ мыслей должен был читаться уже по одежке: европейское платье и гладкий подбородок — ты демократ и наш человек, боярский кафтан и борода, кокошник и сарафан — консерватор и против нас.
Что-то подобное происходило в Турции во времена Ататюрка: фески, бороды, паранджи и тюрбаны были объявлены вне закона, и страна — по одежке — разделилась на два враждующих лагеря.
Все это было, было, было,
Свершился дней круговорот...
Какая ложь, какая сила
Тебя, прошедшее, вернет?.. — слышите, девушки: только ложь и сила возвращают прошлое! Зачем вам этот плюсквамперфект?!
Еще недавно носящие тюрбаны не вызывали у нас, ходящих с непокрытыми головами, никаких отрицательных эмоций. Было понятно, что это немолодые женщины, воспитанные в те еще времена, или молодые девушки, растущие в семьях выходцев с востока страны, где царит авторитет и сила главы семьи. Эти девушки с удовольствием снимали платки, отдалившись от дома на безопасное расстояние, а если и носили, то вызывали скорее сочувствие, чем неприязнь.
Сейчас это не так. Мы недружелюбно относимся к ним — «мгновенный взор из-под платка» отвечает нам тем же. Так же реагируют и не желающие возвращаться в прошлое турчанки: значит, здравый смысл интернационален.
Моя приятельница, спокойная, не очень юная, замужняя домохозяйка вышла недавно из дома в юбке куда выше колен и, поймав мой удивленный взгляд, заявила: «Иду в гости, там будут эти... в тюрбанах. Если я вынуждена смотреть на них — пусть смотрят на мои открытые коленки!»
Вот до какой бездны может довести желающая сеять рознь масс-медиа! Там тоже все всерьез: пускать ли в тюрбанах в школы и университеты, заставлять ли их снимать и как? Не благоразумнее ли снимать напряженность, а не платки и не подчеркивать, а нейтрализовывать различия, ведущие к противостоянию и конфликтам? Лично я простила бы это зло, если бы видела его необходимость или невозможность его уничтожения. При этом — я непременно хочу быть правильно понятой! — я считаю злом не тюрбан, а те враждебные и, на мой взгляд, искусственно нагнетаемые чувства, которые он или его отсутствие вызывает.
Я не сторонница и не противница ношения тюрбанов — я (опять подходящая цитата!) за «свободу от силы и лжи, в чем бы последние две ни выражались».
Неужели одной деталью женского наряда можно заниматься с таким ожесточением?
А если повеселее?
Какая разница — у кого какой платочек, у кого какого цвета блузка, у кого юбка, у кого брюки, и широкие они или узкие? Это же просто одежда, а не мундиры воющих армий, даже не спортивная форма команд-противников.
«Не ищи во всем символического значения, — говорит персонаж модного писателя Пелевина. — А то ведь найдешь. На свою голову!»
На некоторые головы символы уже нашлись.
Какая ложь, какая сила вернула вдруг это прошлое? Почему в Москве не носят кокошников? Потому что там другое поветрие: там модно брить головы и носить тяжелые ботинки и свастики.
«Человечество смеясь расстается со своим прошлым», — сказал один некогда популярный, но уже со смехом забытый философ. Если мы будем слишком серьезны, мы не расстанемся с ним никогда, возвращая не самые спокойные и безоблачные времена Петра Первого и Ататюрка.
Не думайте о том, «как важно быть серьезным»: Оскар Уайльд пошутил, называя так свою пьесу!
Улыбнитесь — и накиньте этот шелковый платок на плечи, или оберните вокруг шеи, или обмотайте вокруг талии, как парео... или накиньте-таки на голову, если ветер может испортить прическу, и не придавайте ему никакого значения. Это не символ вашей скромности и добродетели: они в душе и сердце, а не в одежде. Да и джинсы ваши... я бы такие не надела — из настоящей скромности.
На моей первой родине в этом году показали, как можно красиво и с улыбкой расстаться с прошлым.
На Красной площади — священном и страшном символе коммунизма — перед мавзолеем — боги, боги мои! — этой зимой залили каток... ах, как хорошо, как свободно дышат те, кому позволено на нем кататься! Они и мыслить будут легко и свободно... и головы ради некоей идеи ни укутывать не станут, ни брить наголо, и ни свастики их не соблазнят, ни секты, ни звезды. Разве что настоящие, на небе!
Вы наплюйте на сплетников, девушки... постарайтесь вернуться назад.
Назад — в будущее!
Туда, где царит «свобода от силы и лжи, в чем бы последние две ни выражались».
