У одной из моих дочерей была в свое время привычка — перед тем, как что-то сказать, она торжественно заявляла: «Сейчас я буду говорить ВЕЩИ!»
Мы ее, посмеиваясь, передразнивали, но вот сейчас я не могу придумать ничего лучшего, кроме как заявить именно это: мы с ехидной будем говорить... вещи.
Вещи, возможно, спорные и такие, которые многим не понравятся, но... поскольку появились они как реакция на другие... вещи, которые не очень нравятся нам, то, наверно, и мы право имеем.
Все смешалось в современном мире, как в пресловутом доме Облонских, а то, что еще не смешалось, стремительно смешивается. Не мир, а миксер какой-то!
Поэтому-то в последнее время мне на глаза так и лезут яркие заголовки: «В Анталье открыта русская школа!», «В Германии создан купальник для мусульманок!», «В Турции (Англии, России, Америке, далее везде) открыта новая православная церковь (мечеть, синагога, костел, храм Артемиды, далее... куда уж?)»!
Эти... вещи подаются почему-то как позитивные, радостные новости. Вроде той, что на Брайтон-Бич все говорят по-русски, в Париже по-арабски, в Мюнхене по-турецки, в Москве... как-то по-кавказски, черт их знает, понаехали тут!
Итак, все смешалось, и все понаехали, да?
А вай бы и нот — демократия и свобода передвижения, говорят понаехавшие. Только вас тут не хватало, мы вот никуда не едем, и вообще патриотизм! — кричат в ответ не рискнувшие.
Обе стороны правы — вы тоже согласитесь, если судьба заведет вас в противоположный лагерь.
Меня вот бросало то туда, то сюда, и мой муж (не кавказец и не торгующий на рынке, но брюнет) испытал на себе все радости предъявления паспорта с московской пропиской (не придерешься, вот гад, где купил?!), и я приспосабливалась к жизни в чужой стране, и кому, как не мне, казалось бы, радоваться, видя, что... что?
Что теперь в силу массовости явления переселенцы уже не пытаются приспособиться к чужой для них реальности, а переделывают ее под себя?
А можно узнать — зачем?
Вот вам было почему-то плохо у себя в Пакистане, Туле, Китае, Киеве, Турции и вы решили изменить жизнь и попробовать себя на новом месте, в Новом Свете, который, вы уверены, лучше или, по крайней мере, предоставит вам и вашим детям больше возможностей для выживания.
Вы решили изменить свою жизнь, да?
Если, присмотревшись, вы поняли, что все здесь в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Москве далеко не прекрасно, что вам здесь никак не выжить без селедки, намаза, мяса чау-чау, православной иконы, хиджаба, безделья в священные лично для вас дни, газеты «Московский комсомолец»... что же делать?
По моему глубокому убеждению: либо выживать-таки, смешавшись с чужой страной, иногда наезжая на родину и сливаясь там в экстазе с вышеперечисленными предметами культа, либо бросать эту чужбину к черту, признав, что вам было там плохо, а на родине лучше.
«Нет, нам так не надо! — дружно кричат со всех сторон света многочисленные переселенцы. — Нам на родине плохо: денег нет, работы нет, кругом грязь и все погано, а мы хотим, чтобы как у них, гадов, в их Москвах и Америках, так что мы имеем полное право строить тут свой Чайна-таун и Храм Спаса Хорошо Придуманного! Нас же вон уже сколько, как же мы... без своего родного?!»
У ехидны к ним один вопрос: вы хотите перенести сюда кусочек родины — той, где, чего ни хватишься, ничего нет, где грязь и ненавистный быт, или вы желаете здешних стриженых лужаек, чистых витрин, активной жизни, вы ведь ехали за этим?
Почему вы хотите, чтобы ваш ребенок, отец которого турок, ходил в русскую школу не в Москве или Воронеже, а в Стамбуле или Анталье?
Почему вы хотите купаться в мусульманском купальнике в немецком бассейне, а не у себя на Средиземном море?
Почему вы пальцем не шевельнете в субботу в Нью-Йорке, а не в Израиле?
Зачем вам, господибожемой, православная церковь в Пекине и буддийская пагода в Хельсинки?
Русские девушки, прибывающие в Турцию, например, объединяются в какие-то сообщества и группировки... зачем?
Как же, говорят они, мы же не такие, как эти... турки... мы ни языка не знаем толком, ни порядков местных... как же нам быть-то, чтоб не пропасть поодиночке?!
Ежу понятно: русские всех стран, объединяйтесь, а поднявший меч на наш союз... ну да, от меча и погибнет.
Моя ехидна, видимо, не такая понятливая, как тот еж.
Ей вот никак не понятно: как можно уезжать в другую страну — не на месяц и не на год, а чтобы там жить! — с подобными установками? Неужели можно не заняться языком, не праздновать местные праздники, не следовать местным обычаям, не завести себе местных друзей, не попытаться, одним словом, найти свое место в местной жизни?
Или надо гордо стоять в сторонке, платочек в руках теребя и убеждая всех и себя, что сами мы не местные, из другого теста, где моя православная церковь и клуб имени Клары Цеткин, чтоб дискотека?
К чему это постоянное подчеркивание собственной отличности (но не от всех!), это объединение в группы — не по любви или ненависти к театру, гольфу, рэпу или команде «Спартак», не по взглядам на глобальное потепление, поедание мяса или воспитание детей, а исключительно по факту своего рождения в определенном месте, от людей определенной национальности?
«Как же! — возражают мне со всех сторон. — Хочется же говорить на родном языке, общаться с себе подобными!..»
Хочется.
Если очень-очень хочется говорить только на родном языке — вы знаете, где находится то прекрасное место, да? Вам, помнится, там не нравилось?
Если хочется понимать и быть понятым, так для этого (по крайней мере, у нас, в великом и могучем) есть другое выражение — «говорить на одном языке», и это вовсе не означает, что каждый из собеседников говорит на том, которому научился в младенчестве.
У вас никогда не было ощущения, что вас не понимают говорящие по-русски? И вам не приходилось находить «общий язык» (в полном смысле слова) с говорящим на другом? Вам разве не безразлично — на каком не понимаемой быть встречным?!
Ах, себе подобные?
Конечно.
Мне подобные — это люди, читавшие и читающие, получившие образование и использующие его, терпимые к любым внешним проявлениям непохожести на меня и на себя, уважающие свою и чужую культуру, много и с интересом работающие, не носящие хиджаба и косоворотки... какая мне разница, где они родились и какого цвета их кожа и волосы?!
Они читали Толстого и Стендаля, слушают Чайковского и Моцарта... они никогда не смотрят «Аншлаг» и не лузгают семечки в автобусе.
Мне с ними легко.
Мы говорим на одном языке, выбрав тот, который сегодня нам более удобен и на котором говорят вокруг — в Петербурге, в Измире, в Париже или Лондоне.
Себе подобных можно найти где угодно — и не найти в родном поселке, откуда вы таки уехали, да?
«Что же нам теперь — отказаться от собственной культуры, что ли?! Ходить тут в тюрбанах?..» — скажут мне понаехавшие в Турцию российские девушки.
Вовсе нет.
Вернее, если бы здесь все поголовно ходили в тюрбанах и был бы такой закон, то вы должны были бы либо принять его, либо отказаться жить в этой стране. Но закона нет, и мини-юбка имеет такое же свободное хождение, как пресловутый тюрбан... но надевать сарафан и кокошник, по-моему, перебор.
Так же как демонстративно устраивать молебны и прочие крестные ходы, петь в автобусе пионерские песни и требовать, чтобы в местное сельпо завезли сало. Сало вам привезет мама, а если нет — здесь много всего не хуже, попробуйте. Повесьте икону в собственном красном углу — если невтерпеж и если это не оскорбит религиозных чувств вашего мужа... мы с ехидной, кстати, никак не понимаем, что это за высокие отношения, когда муж и жена не одна сатана, как положено, а каждый во что-то свое верует, но мы сейчас не об этом.
Русская (как и любая другая) культура прекрасно транспортируется и сохраняется.
Если, конечно, она культура, а не культ бытовой отличности.
Книгу, например, проще привезти и сохранить, чем сало, да?
Книги, музыка, фильмы, телевидение на любом языке, газеты в интернете — все это доступно в любой стране, и мои дети без акцента говорят по-русски, и я стараюсь привить им культуру читать, отличать Левитана от Шагала, Баха от Шнитке и вилку от ложки, чего ж вам боле?
Я наряжаю елку на Новый год и готовлю мясо и сладости по местным праздникам, я говорю по-русски дома и пишу статьи и книги, но, выйдя за порог или принимая гостей, перехожу на турецкий, я искренне не понимаю, зачем мне здесь, раз уж я выбрала эту страну, русская школа с тремя учениками, двумя учебниками и каким-нибудь батюшкой-миссионером в роли учителя. Дети учатся на турецком и английском, учат немецкий (а одна даже японский!), а уж Пушкина я им как-нибудь сама... впрочем, конечно, уже! У нас здесь есть русские друзья, но это скорее исключение, чем правило: я не стремилась специально знакомиться с соотечественниками, просто эти оказались теми самыми — «себе подобными».
Я за глобализацию и считаю, что желающий вписаться в чужую культуру и чужой быт, может сделать это без всякого ущерба для национальной гордости и для культуры собственной.
Потому что истинная культура интер-, вне- или над-национальна, называйте, как хотите.
А все эти наши кокошники и хиджабы, эти этнографические страдания, это ностальгическое желание непременно построить свой чайна-таун на чужой лужайке, эти псевдо-религиозные обиды на развешанные (в Англии!) украшения к рождеству, эти снопы и лапти в гостиной, по-моему, никакого отношения к культуре не имеют.
Это уже история, и любители старины могут, если хотят, объединиться в фольклорные ансамбли, петь колядки, играть в «Бояре, а мы к вам пришли!», водить хороводы и играть на зурне или волынке.
В своем кругу.
Желательно на сцене или в специально закрытых для этих целей помещениях.
Только не надо требовать, чтобы эти помещения понастроили вам по всему миру, уважая ваши (и только ваши!) не местные чувства.
Если вы прибыли-таки зачем-то в чужой монастырь, не надо рекламировать устав комсомольской организации, это невежливо.
Если вам нужна работа в Москве, не надо вопрошать в магазине, с молитвой ли на восток была зарезана вот эта говядина и не стоял ли возле нее пакет молока.
Если вы переехали в Турцию, не спрашивайте, где купить свинину — это уже далеко.
Если вы ходите в бассейн в Мюнхене, снимите вы свой скафандр, никто на вас и не посмотрит... или вы не того хотели?
Вы ведь хотели как раз наоборот — уважения и внимания? К вашей отличности от местной серой массы, да? У вас все здесь хорошо и много свободного времени, и вы можете себе позволить потратить его с пользой и интересом: в борьбе за ваше право на ностальгию?
Однако не случайно настоящего успеха и всеобщего уважения во все времена добиваются, как правило, эмигранты-одиночки — те, кто принимает чужие законы и правила, берет все лучшее из чужой культуры, смешивает это с собственным культурным багажом и если культивирует отличность, то исключительно — свою собственную.
Как человека и личности, а не как представителя той или иной диаспоры.
А если вы возьметесь за руки, друзья, и приметесь кричать, пройдя паспортный контроль: «Бояре, а мы к вам пришли!» — то вас в лучшем случае не поймут.
В худшем — там окажемся мы с ехидной и спросим: «Молодые, а зачем пришли?»
