Почему-то кажется, что нет птицы более русской, чем голубь. Почему-то верится, что необязательно выискивать орнитологическую национальную статистику для окончательного тому подтверждения. Почему-то чувствуется, что голуби, окружающие нас с оградки кроватки до другой, каменной, всегда находятся на страже. Всех и всегда.
Во времена древние и тёмные голубей использовали вместо почтальонов, не снабжая пернатых никаким дополнительным снаряжением и заставляя работать в сложных условиях. Привязанные к голени послания носили разный характер: от объявления войны (в виде подожжённых веточек, как делала княгиня Ольга) до признаний в любви. Однако летающие гонцы не ведали характер своих сообщений.
С течением веков они так устали от неблагодарной работы, что сострадательные люди прекратили привязывать к птицам свои письма в таких немыслимых количествах. Однако те из работников, что и поныне остаются в деле, пользуются огромным птичьим авторитетом и считаются счастливыми профессионалами.
Сегодня большинство птиц этого рода – безработные. Заполняя города и деревни, осыпая жителей перьями и ещё чем-то, голуби научились жить, даже не имея основного источника пропитания и места жительства. За временные пристанища им сходят и электропровода, и карнизы, и балконы. При виде фиолетово-голубых полчищ не перестаёт атаковать ощущение, что все мы находимся под контролем этой пернатой мафии.
В Москве голубей очень много, как и всего остального: людей, автомобилей, деревьев, поэтому мафия распределяется по районам. В самом центре города, у краснокирпичных высоких заборов и башен, голуби нагло атакуют и туристов, и жителей. Сидя под зонтом кафе и смотря на удивляющую кого-то газовую пламень с двумя солдатами, люди теряют бдительность и свою еду из виду. Птицы подлетают по одному к столам, воруют жареную картошку, орудуя клювом и лапами, и, быстро взмахивая крыльями и оттого сдувая остатки еды на землю, ретируются.
В подземных переходах любой части города можно встретить компании отдыхающих голубей, клюющих мусорную шелуху и чужие копейки, которые кидают сонливым бродягам-людям мимо шапки или пакета. Невысокие потолки и неширокие стены переходов позволяют голубям устанавливать свои правила игры для мирных пешеходов: разрезая воздух крыльями, мчатся в аккурат над головами людей, иногда задевая шлёпающих в наушниках двуногих обитателей. Специально ли, случайно ли они это делают – одному голубиному богу известно.
Могу им побожиться, что в парке бывших достижений бывших хозяйств, сидя на лавочке и спокойно смотря в прекрасную даль, я приметил голубиного крёстного отца. Дон не имел на обеих лапах пальцев с коготками (именно так они и называются) – это физиологическое преобразование украшало его не меньше, чем шрамы. Голубь имел чрезвычайно серьёзный вид, вытаращенные грубые глаза и взъерошенные перья; шагая исключительно на плюсне, как на культяпках, он приковывал внимание и своих собратьев, и резко зауважавших птичью братию людишек. Не знаю, в каких боях Дон Голубок потерял ноги, но вид этого хозяина жизни внушал гордость и страх.
Сразу видно – бандитский клюв.
К сожалению, не все голуби являются членами Семьи: некоторых московская мафия отвергает.
Сегодня, сидя на лавочке в метро и слыша попеременно едущие в разные стороны поезда, я заметил в центре зала подпрыгивающего потерявшегося голубя. Как попал этот бедняга сюда, под землю, для меня тайна, да и для него тоже: оглядываясь по сторонам и шугаясь торопящихся людей, одинокий крылатый боец прыгал по плитке, не решаясь взлететь.
И только сейчас понял, что это был своеобразный утопленник с бетонными сапогами, только на птичий манер, – провинившийся перед крёстным отцом. Я смотрел на его неловкие прыжки и понимал, что такие существа, как русские голуби, не прощают обид: слишком долго они поднимались по карьерной лестнице с почтальонов, чтобы закрывать красноватые вытаращенные глазки на проступки.
За что его? Украл мало картошки фри? Начирикал на птенцов богатого голубя? Проиграл воробью в войне за хлебные крошки?
Не знаю, но мафия есть мафия.
Борис Поженин
