Барселона – это испанский Петербург. Свежий бриз и архитектурные уникумы. Жёстко прочерченные роскошные проспекты и малопрезентабельные кварталы со свисающим из окон бельем. Конечно, многочисленные музеи и парки, пышные фонтаны и величественные памятники. Но главное – одинаково обоснованная заносчивость по отношению к формальной столице.
Как и любое сравнение, и это, разумеется, хромает. Барселона лишена обшарпанных коммуналок с прогнившими полами – как и была лишена возможности десятилетиями жить под лозунгом всеобщего равенства, что взаимосвязано.
И вот, на время прекрасная Барселона ваша. Она раскрывает вам свои объятия. И вы уже не хотите вырваться из них, оставаясь в них, сколько позволяет время.
Можно познакомиться с городом с открытого второго этажа туристического автобуса: посадка на одной из пяти стоянок, два маршрута с 40 остановками, на которых можно выходить и по тому же билету садиться на следующий автобус. Но ничто не заменит пешего знакомства.
И вскоре всплывает высказанная кем-то мысль о том, что Барселона являет собой подтверждение того, что, как и средневековая, так и современная Европа состоит не столько из стран, сколько из городов.
Но и сама Барселона состоит из нескольких городов. Первый из них – Эшампле. По сути, это город в городе.
Это – Эшампле
Уже во время первоначальной прогулки по центральной части Барселоны, упомянутому району Eixample (Эшампле), вы понимаете: взгляд чуть свысока на другие города страны, включая и столицу, не проявление комплекса завистливой провинции, а гордость от обладания всеми этими красотами.
Как на подбор монументальные, и всё же не похожие друг на друга здания, из которых составлены квадраты-кварталы, заставляют поначалу то и дело останавливаться, чтобы разглядеть изыски архитектора. Срезанные углы домов и одинаково широкие магистрали между ними – всё это создает жёсткий архитектурный ритм.
Нельзя не вспомнить ритм авеню и стрит Манхэттена. Да только здесь не один Бродвей, режущий остров наискосок, а два или даже три: оправдывающее свое название солидная авенида Диагональ, улицы Meridiana и Josep Tarradellas.
Отличий от нью-йоркских прямоугольников ещё достаточно. Подрезанные углы создают удобные развязки для машин, да и вообще сообщают жёстко спланированным кварталам некий уют.
Действительно, Эшампле – это не район, это город в городе. И возникнуть он мог в силу сразу нескольких обстоятельств.
В первую очередь, благодаря экономическому взлету Каталонии в XIX веке. А это подстёгивало её давнее стремление напомнить о своём прежнем величии, когда графы Барселоны были королями Арагона, а их владения распространялись до Апеннин и Балкан.
Но теперь главный город Каталонии своим обликом никак не соответствовал роли локомотива набравшего скорость состава. Зажатый древними стенами, состоящий из неказистых строений, он стремился к приведению в соответствие внешнего вида и экономического статуса.
Добившись – в результате настойчивых просьб и даже требований – от столичных властей разрешения на снос городских стен как реликта ушедшего времени, каталонцы провели конкурс на проект города. После получение санкции из Мадрида во второй половине XIX столетия принялись за возведение вот этих ритмично расставленных массивных, можно сказать, уверенных в себе зданий.
Эшампле: солидные здания, срезанные углы…
Строительство продолжалось и в следующем столетии. Вообще, оно могло бы длиться и длиться, благо «квадратно-гнездовые» кварталы, согласно градостроительному проекту могли бы распространяться на всё большую территорию.
Похоже, само название этой части Барселоны перекочевало с рабочего варианта плана будущего города, поскольку означает чисто технический термин «расширение». Впрочем, возможно, отцы города вкладывали в это слово особый смысл, памятуя местную неудовлетворенность «провинциальным» статусом Барселоны и надеясь на нечто большее.
Ведь едва ли не каждый каталонец мечтал если не о независимости для Каталонии, то хотя бы об её автономии. (Заметим, что последнего всё же удалось добиться, хотя и не сразу, – к концу 70-х годов минувшего столетия). Между тем развернувшееся грандиозное столичное строительство словно разбудило некие дремавшие силы в людях творческих: началось возрождение национального искусства и литературы, возник даже термин «каталонский ренессанс».
Вот и получилось, что именно Эшампле является вместилищем главных, хотя далеко не единственных, архитектурных жемчужин каталонской столицы.
Размышления, навеянные всем увиденным, приходится оборвать: вы понимаете, что если и дальше будете рассматривать эти фризы, портики и эркеры, то никогда не доберетесь до главной барселонской драгоценности – Sagrada Familia, храма Святого семейства. Вы ускоряете шаг, но вскоре понимаете, что дальше двинуться не в силах.
Вы понимаете, что вошли в ещё один барселонский город – Город Гауди.
Перед глазами предстаёт и вовсе что-то несусветное. Ну да, конечно, вы видели картинку в путеводителе – это одно из творений кудесника Антонио Гауди – Casa Mila (Дом Мила), здание, построенное для промышленника Педро Мила, о котором сегодня никто бы не помнил, если бы не гений зодчего.
Дом Мила
Ощущение, что на вас накатывают волны прибоя – ни одной прямой линии, сплошные извивы и всплески. С ролью морской пены успешно справляются обрамляющие пузатые балкончики кованые ажурные ограды (единственный элемент, выполненный не самим зодчим, а его учеником Жузепом Жужолем). Но, может, это вовсе и не пена, а морские водоросли…
Знатоки, не исключено, заземлят фантастику, указав, что в основе всех этих текучих линий лежит популярный в начале прошлого столетия стиль модерн. Действительно, для его внедрения и доведения до немыслимых форм маэстро Гауди сделал немало.
Похоже, мэтр не возводил, а ваял.
…Если ваша любознательность перевесит стесненность во времени, то вы можете окунуться в волны каменного прибоя. Первое, что вы узнаёте, это что замысел зодчего был еще грандиознее. Этот высеченный из камня «Девятый вал» Айвазовского был задуман Гауди как постамент для монументальной фигуры девы Марии.
Коррективы внесли разразившиеся в тот момент антиклерикальные волнения, прокатившиеся и по Барселоне. Да и для отцов церкви идея оказалась чересчур экстравагантной, чтобы её поддержать. Архитектор был очень задет, но не настолько, чтобы не отдать на нужды церкви полученный у заказчика двойной гонорар: он затребовал удвоенную оплату за бесконечные дополнительные работы и переделки и добился этого через суд.
Потом была ещё проблема с муниципалитетом, который обнаружил, что своими масштабами творение выбивается из параметров окружающих домов, и потребовал, чтобы Гауди обрезал всё лишнее. Тот не возражал, лишь сообщил, что после этого над входом повесит табличку «Дом изуродован по решению муниципалитета».
В мэрии засмущались, но выход нашли: объявили Casa Mila памятником. Мол, он же памятник, кто ж его обрежет?..
Дом барселонцами очень любим. Здесь его называют панибратским именем La Pedrera, «Каменоломня». (Другие возникшие «ярлыки» – «осиное гнездо», «крушение поезда» – не прижились).
По ассоциации вспоминается, что такое же, как у дома, прозвище довелось слышать в далекой отсюда Праге. После развенчания «вождя всех времен и народов» там долгое время, словно растягивая удовольствие, рушили самый большой в мире памятник генералиссимусу, сложенный из гигантских каменных блоков. Кондукторы трамваев перед ближайшей остановкой привычно объявляли: «Каменоломня».
В Casa Mila вы найдете немало интересного – но только не внутренние несущие стены: их нет. Перекрытия между этажами опираются на колонны и наружные стены, а кровля подпирается аркадами.
Залы без стен
Таинственные коридоры с потолками, украшенными стилизованными ребрами-нервюрами, выведут вас на самый верх «каменоломни».
Коридоры в недрах дома-шедевра
Взгляд вниз уведёт вас в округлый, волнистый провал внутреннего двора.
Осторожно: внутренний двор
А взгляд окрест наткнется на белокаменные сталагмиты. Одни своей винтообразной формой напомнят гигантских улиток. Другие заставят вспомнить об индейских тотемах. Или о строчках «и тридцать витязей прекрасных //чредой из вод выходят ясных»…
А ведь это всего-навсего такие скучные вещи, как каминные трубы и вентиляционные устройства, необузданной фантазией мастера превращенные в артефакты. Вы можете бродить между ними по бесконечным каменным лестницам, своими взлетами и изгибами напоминающими ленту Мёбиуса.
На крыше. Дымоходы или тотемы?
Тонкие перильца будут отделять вас от следящих за вами многочисленных крошечных оконцев-люкарн. Они проделаны из чердачных помещений, вздыбленных каменными волнами, которые, кажется, готовы захлестнуть вас с головой. Хотя можно будет спастись, уцепившись за какой-нибудь из многочисленных сталагмитов-тотемов…
Изначально зодчий видел их верными стражами каменной богоматери, но, как мы знаем, не сложилось.
Несмотря на эту «незавершенность», именно Casa Mila был оценён как пик творчества Гауди другим гениальным фантазером-каталонцем – Сальвадором Дали.
Он нередко приходил в «Каменоломню», не только черпая здесь вдохновение, но и заимствуя некоторые элементы этого творения, чтобы, творчески переосмыслив их, использовать в одной из своих работ. Но платил за это сторицей. И публикациями, в которых называл архитектуру Гауди самым оригинальным явлением в истории искусства. И организацией чествования зодчего в связи с 30-й годовщиной со дня его ухода. И сбором средств на продолжение строительства храма Святого семейства.
Но пока мы ещё в доме Мила. И не лишним будет побродить по так называемому «пространству Гауди», музею-квартире. С помощью фотографий и макетов, аудио- и видеозаписей рассказывается о его уникальном творческом почерке, взглядах на архитектуру, демонстрируются примеры его поразительных конструктивных решений.
Уголок музея-квартиры
Если вы будете с детьми или внуками школьного возраста, постарайтесь отвлечь их, когда гид станет рассказывать о том, что юный Антонио учился из рук вон скверно, не раз проваливаясь на экзаменах. Лучше привлеките их внимание к тому, что он с детства мучился ревматическими болями, но продолжал посещать школу, даже когда не мог ходить и был вынужден отправляться туда верхом на ишаке, рискуя вызвать насмешки однокашников.
Но он всегда стремился понять, как можно самым необычным образом организовать, «обустроить» пространство, а для этого приходилось осваивать даже нелюбимые предметы.
Антонио Гауди и его Дом Мила
Он был очень признателен своему отцу, простому ремесленнику по меди, за унаследованное от него «чувство пространства», как сам Гауди называл свою тягу к немыслимой трансформации привычных объёмов и конфигураций.
К своим свершениям Антонио шел тяжело. Он всё же пробился в архитектурное училище, хотя и там был далеко не лучшим студиозусом.
Много времени он проводит в библиотеках, знакомясь с творчеством известных архитекторов разных направлений.
И ещё при первой же возможности станет уединяться на природе, подолгу созерцать облака, горы, море, луга, пристально всматриваться в текстуру стволов деревьев и строение цветков. Он будет ездить туда, где природа создала нечто необычное, как, например, скальные нагромождения в турецкой провинции Каппадокия. Все эти впечатления гораздо позже преломятся в те или иные элементы его архитектурных феерий.
Гауди в молодости
Говорят, многие преподаватели так толком и не могли понять, что же это за студент такой – гений или сумасшедший. Наиболее же проницательные профессора чувствовали, что в этом середнячке таятся огромные скрытые таланты. Это проявлялось и в его учебных работах, нарушающих все каноны и ставящих в тупик преподавателей, и в самой манере доказывать свое право на нестандартное видение.
Потом была работа чертёжника, затем приглашение в архитектурное бюро. А там возникли и скромные первые заказы…
Владимир Житомирский
