Миша встречал нас на дороге. Сквозь снежную пыль шел навстречу не торопясь, превращаясь из черной точки в движущуюся величину. Куртка нараспашку и бейсболка с надписью «Адреналин лайф». Если вдуматься, то жизнь Шляпникова последние четыре года в деревне Колионово в 120 километрах от Москвы, как надпись на случайной кепке, — и есть адреналин. Но адреналин созидательный, что представляется почти невозможным на среднерусской возвышенности в силу ментальной предрешенности.
В деревню Михаил Шляпников перебрался четыре года назад по причине, о которой ниже. Население Колионова, по официальной статистике, то есть прописке — 3 человека, постоянно проживают 10, летом, случается, и все 50. Это и есть тот электорат, ради которого Шляпников незаметно для самого себя переделал жизнь.
Заброшенный корпус Колионовской больницы виден из окон дома Шляпникова. Еще до Мишиного появления здесь больницу закрыли. Местные старухи вынуждены были, ежели что, добираться за 40 км в районную. Автобус — два раза в день, алгоритм выживаемости местного населения при всех входящих понятен. Миша решил, что без больницы — беда. И начал возрождать настоящую земскую больницу, как он напишет в жж, «избавленную от современных инструкций и регламентов Минздрава, фондов соцстраха, Здравнадзора, СЭС, ГНИ, пожарных, антитеррористов и прочей бюрократии».
Парадоксально, но местные власти, после того как опустевшая больница стала приходить в упадок, напору Шляпникова сопротивлялись недолго — всего год. Могли ведь просто упереться и не дать, считай, руины, потому что нечего лезть не в свое дело. Но дали, почувствовав, видно, его одержимость, и проект «Колионовская земская больница» посредством жж получил широкую популярность, а Миша стал самым известным жителем Егорьевского района Московской области, абсолютно не стремясь к этому.
Предположить, что простое дело вызовет такой интерес и практическое соучастие изрядного числа блогеров, Шляпников не мог, но сработало, потому что теория малых дел тем и привлекательна, что имеет шансы на практическое воплощение. Уже через месяц в своем блоге Миша отчитался «кратко и по существу»: оформлены бумаги на аренду двух ключевых зданий комплекса — терапевтический корпус на 25 коек и пищеблок. Собрано всяких-разных помощей в различном виде и формах — всего около 200 тыс. рублей, участвовало уже в этой теме в том или ином качестве более 120 человек. Выполнено работ по сметной стоимости примерно на 400 тыс. рублей (сумма без завышений, откатов и распилов). Еще он за это лето получил от спонсоров три холодильника, а добрые люди помогли собрать библиотеку.
Закономерный вопрос «На какие деньги, собственно, стройка?» имеет простой ответ: на свои и на спонсорско-волонтерские. Раньше это называлось «всем миром строить». У Шляпникова за забором дома — поля, он фермер, занимающийся выращиванием всякой породистой рассады: от елей до малины. Деньги его и кое-каких спонсоров, рабочая сила — сочувствующих блогеров. Утопист Миша или конченый реалист, время покажет. Уже вечером на кухне, угощая нас квашеной капустой, он будет долго рассказывать о героях «несвоего времени» — Кропоткине и Махно, которые, в его понимании, могли бы обустроить Россию, если бы воплотили основную идею — абсолютную свободу граждан от государства. Миша — сам себе государство на отдельно взятой территории. Колионовская больница — его нацпроект. Шансов на провал он себе не оставляет, и это страшно заразительно, поэтому и число сочувствующих сторонников растет. Один из блогеров по этому поводу заметил: «Это тренд вырисовывается. Навальный создает параллельные институты общественного контроля, а он параллельную социальную медицину. Встает вопрос: а зачем нам паразитическое государство? Зачем им платить дань в виде сборов и налогов? Они же используют их не во благо общества и вне контроля!»
Миша ведет нас в холодную больницу, распахивает широко двери палат, уже отремонтированных, и рассказывает, отвечая на все сомнения:
— А я по поводу, долго ли мое дело продержится, особенно не заморачиваюсь. Я все построю, запущу. Койки же останутся, стены останутся. Вот после Веры остался хоспис (Вера Миллионщикова, основатель московского хосписа. — Н.Ч.). А как лечить без Минздрава и лицензии, мы тоже думали. Я вот построю тут три домика для врачей. Ко мне уже этим летом люди приезжали, посмотрели — загорелись. Это врачи — пенсионеры, семейная пара. Мы им жилье, а они — лечить бесплатно. Я же понимаю, что здесь нужна самая простая помощь — бабке давление снять таблеткой, рану упавшему с велосипеда ребенку обработать, ожог небольшой подлечить. Мы не собираемся подменять серьезную медицину, мы здесь на первую помощь упор сделаем. Дачников сюда 50 тысяч летом приезжает, да они бы жили здесь, если бы вся инфраструктура была рядом, и пенсии свои здесь бы тратили. Они мне говорили: мы сидим в Москве, потому что поликлиника рядом. Вот Собянин хочет переселить пенсионеров из Москвы, а не понимает, что в глубинку не автобаны надо строить, не ветку метро, а больничку надо. А еще. Тут знаете, как одинокие бабушки зимой маются. Они ж даже тропинку от снега разгрести не могут, печку растопить для них подвиг. Так они же раньше на этих социальных койках зимовали. Местные старухи, когда эту больницу закрывали, приносили все свои деньги, даже те, что на похороны собраны, только чтобы их взяли в больничку перезимовать. Вот мы одну палату и для них делаем. Я на свои деньги могу и кормить больничку, и за свет платить, я не разорюсь, но поддержка нужна.
Если разобраться, то человеком, который Мишину энергию сочувствия старикам трансформировал в энергию созидания, можно считать его колионовскую соседку, ветерана войны 93-летнюю Нину Константиновну Лосеву. Он писал о ней, о ее жизни в своем жж с такой болью и нежностью, будто сам маялся в ее домике три на четыре метра, без отопления, с дырявой крышей. В итоге, озадачив судьбой Нины Константиновны несколько сотен блогеров, тройку зарубежных телекомпаний и лично губернатора Громова, добился, что выплатили ей деньги как ветерану на приобретение жилья. Короче, стала Н.К. Лосева собирательным образом всех одиноких деревенских стариков, для которых Шляпников страну на вверенном ему отрезке переделывает.
Поддержки государственной Миша не получает, а требуется всего ничего — оформить землю под больничной территорией. Он посчитал, что бумажная волокита со сбором всех необходимых справок, резолюций, разрешений займет два года и обойдется в полтора миллиона.
— А в безвозмездную аренду дать могут? — спрашиваю я.
— Могут, — отвечает Миша, — но только если Путин вмешается.
По поводу вмешательства Путина у налогоплательщика Шляпникова иллюзий нет. 80 больниц, аналогичных Колионовской, за последние годы закрыли в Подмосковье. Его эта цифра ужасает жестокостью. Он подумал и решил, что займется еще и строительством бесплатной бани для окрестных деревень. Просчитал, что деревенский рейсовый автобус может завозить стариков «оптом» раз в месяц, а Миша поможет — и белье чистое даст, и шампунь, и постричься… Смета на проект 900 тысяч рублей, оформление бумаг на нее — полтора миллиона. Остались ли цензурные слова в адрес бюрократической инквизиции у Шляпникова? Ни одного. Но баню он все равно построит.
«Государство — это я». В жизненной системе координат Шляпникова это дискутируемое утверждение — основополагающее. Миша несколько раз на вопрос «Зачем это вам нужно?» ответит просто: «Я хочу, чтобы люди вокруг меня жизни радовались и не болели, чтобы не грязные выборы обсуждали, а где рябинку посадить или родник почистить». Его вера в успех больничного проекта — вера природного оптимиста. Потому что у Миши все получается.
Первое, что он стал делать в своей деревне, переехав на ПМЖ, — восстанавливать церковь. Десятки машин с песком под фундамент, купол, крест. На праведном деле местные власти схватили Мишу за руку — не понравилась самодеятельность пришлого. Попросили батюшку написать письмо в местную газету, что, мол, ничего он тут не делал. Батюшка — Бог судья — написал. Бабки перестали с ним здороваться.
Потом летом 2010-го случились пожары, и Миша, оказавшись на линии огня, организовал около Колионова лагерь добровольцев в 1000 человек. Отстояли, как он говорит, Мещеру. Уезжая, добровольцы оставили в Колионове пожарные рукава, помпы, палатки. Он все это в больнице сложил, добровольческую дружину из местных натренировал.
Побочным эффектом большого наплыва добровольцев и бойцов из МЧС во время пожаров в эти края стало рождение в поселке Рязановский спустя 9 месяцев тридцати младенцев. Так что улучшение демографической ситуации тоже ему в зачет. Миша от этого известия получил большое удовольствие и тут же предложил администрации открыть новый детский сад в поселке для «кужугетовичей».
На места пожаров к Мише стали приезжать десанты разных политических партий для высадки леса. Миша всех встречает радушно, дает из питомника саженцы и объясняет партийцам технологию посадки. «У меня здесь территория примирения», — объясняет он свою толерантность к несимпатичным лично ему политическим персонажам. Лес «десантники» сажают под его руководством по-честному. Миша потом собирает оставшиеся на месте десанта яркие флаги и отдает для декоративно-хозяйственных целей местным старухам.
Мишин созидательный дауншифтинг читателей его блога заразил нешуточно, десять человек уже побросали столичную жизнь и перебрались в деревню.
До Нового года Шляпникову очень нужно оформить все документы на больницу: «У меня спонсоров набралось на 10 больниц, но люди не хотят вкладывать деньги в «нелегальный» проект. Поставишь все печати, говорят, и можешь на нас рассчитывать».
Когда замерзнет лед на пруду, Миша в своем дворе опять откроет каток для местных. Плата — рубль. Из удовольствий он гарантирует наряженную елку, теплую раздевалку, приятную музыку, ночное освещение, туалет. Еще — прокат коньков, клюшек, санок, ледянок, снегоката. Плюс горячий чай, кофе, бутерброды, фрукты, сладости и жареные семечки. Организатор катка сам не катается, боится упасть. «А я смотреть буду и в детишек апельсинами швыряться», — смеется Миша, предвкушая нешуточное счастье.
Потом он, может, напишет пост, чтобы не задавали лишних вопросов об отношении к власти.
Вроде такого:
«С понедельника начну наводить порядок в одной отдельно взятой деревне. Отменю действие бестолковых статей Конституции. Объявлю импичмент президенту, премьеру, Госдуме, сельсовету и прочей сволочи. Отменю все глупые антикризисные меры правительства, наплюю на девальвацию. Отменю свободное хождение доллара и евро. Установлю контроль над скважиной-водокачкой, больничной котельной и телефонной будкой. Помогу старикам, пациентам в больнице и самому себе. Расширю производство, снижу цены на картошку, морковь, капусту и комбикорм. Национализирую Ваську-ретейлера с автолавкой. Проигнорирую индексы РТС и SP500. На Давос положу с прибором! В случае вмешательства властей — участковому навешаю люлей, остальных пошлю на хер и снова засыплю снегом тропинку в деревню. Надеюсь, во вторник кризис в отдельно взятой деревне завершится и наступит процветание».
А вообще-то в Колионово Миша приехал умирать. В 2005 году обнаружили опухоль, по поводу перспектив назвали статистику: выживаемость до 5 лет — 5%. Миша обдурил статистику уже на два года. Про этот сюжет судьбы говорит так: «Я здесь живу. Храм стоит, деревья, которые посадил, растут, больница строится… Это такой бонус, который мне хочется оплатить добрыми делами…»
Его Живой Журнал называется «Просто буду жить проще…».
Наталья Чернова
