Наверное, трудно найти человека, который хотя бы раз не терял свой сотовый телефон. Неприятные эмоции в эту секунду могут быть самыми острыми. Особенно, если ты ребёнок.
Пару месяцев я назад увидела на остановке рыдающую девочку лет двенадцати. Оказалось, она «посеяла» телефон в автобусе, возвращаясь из школы домой. А пропажу обнаружила, когда уже вышла из автобуса и тот тронулся. Девочка боялась идти домой.
– Родители прибьют… Неделю назад подарили «Самсунг» на день рождения…
Я постаралась убедить ребёнка в том, что родители, быть может, и поругают. Причём крепко. Но тут же всё поймут. Ведь каждый может выронить! Рассказала, как сама недавно лишилась подаренного мне телефона. Правда, я его не потеряла. Просто выронила из рук. Телефон упал ребром на пол и «умер» – даже не включался. Три месяца мне удавалось скрывать это. Не хотелось огорчать дарителя – дорогого мне человека. Да тайна всё равно открылась. Он рассердился и сказал, больше никогда не купит мне телефон. Но, конечно, купил. Без телефона сегодня нигде и никак.
Марина, так звали девочку, перестала плакать. Я позвонила диспетчеру автопарка, чтобы сообщить о пропаже. Диспетчер отказалась выслушивать человека, который не является представителем ребёнка. Мы подождали возвращения автобуса. К сожалению, водителю никто ничего не передавал… И всё-таки девочка отправилась домой успокоенная, готовая к разговору с матерью.
А в один из предновогодних вечеров у меня самой в руках оказался чужой «Самсунг». Он лежал возле продуктового магазина – посреди заснеженной клумбы. Телефон заметил и поднял вышедший из магазина парень и со словами «Это не Вы потеряли?» передал мне. А сам пошёл к машине, сказав, что торопится.
– Мне-то что с ним делать?
…
Телефон был, естественно, заблокирован. Хозяин, судя по числу пропущенных звонков от мамы, – ребёнок. Когда она вновь позвонила, я не успела «снять трубку». Ещё раз позвонила и услышала девушку. Узнав, где найден телефон, она очень удивилась, что именно там, и попросила подождать пять минут. Всего пять минут!
Я и замёрзнуть не успела, как запыхавшаяся девушка прибежала. Я решила, что она и есть мать мальчишки, потерявшего телефон. Была почему-то уверена, что хозяин телефона – мальчишка.
– Десять баксов – и телефон Ваш! – пошутила я.
И увидела нешуточный испуг в глазах девушки. Она стала говорить, что телефон потеряла не здесь, а возле библиотеки, и что первым его подобрал какой-то мужчина и потом просто выбросил…
Тут подбежала ещё одна запыхавшаяся девушка с малышом на руках. Только увидев девушек рядом, я сообразила, что вторая – мать. А с испуганными глазами – растеряша-дочка, почти отчаявшаяся найти свой телефон. И ей всего-то лет пятнадцать…
Какое же счастье, что пропажа нашлась! И как здорово, что современные мамы и дочки нередко выглядят почти ровесниками.
А вот другая история с другим «Самсунгом». Давняя. Тогда телефоны были кнопочные, «крутизна» их определялась размером: чем меньше, тем лучше. И мне подарили «крутяк»: такую маленькую, серебристую, очень симпатичную раскладушку. Вскоре её кто-то украл. Вытащил из сумки на работе вместе с кошельком. Буквально на три (!) минуты я выбежала из кабинета. А по возвращении не нашла своего телефона. И деньги (около 700 рублей) исчезли из кошелька. Мне казалось, что это дело рук барабашки. Свои украсть не могли. А посторонних никто не видел. Да и не бывало их обычно в самом начале рабочего дня…
Но барабашка оказался ни при чём. Вор нашёлся спустя почти три года.
Нашему редактору тогда позвонили из милиции (так называлась полиция).
– В вашем офисе около трёх лет назад, в июне, у кого-нибудь пропадал телефон «Самсунг»?
…
– Пусть пострадавший придёт и напишет заявление о пропаже.
Я была не единственной пострадавшей, обратившейся в милицию за помощью в раскрытии давней кражи и получившей эту помощь благодаря признанию самого преступника. Им оказался рецидивист, после выхода из мест лишения свободы регулярно промышлявший воровством. На третьем году он попался на одной из ходок и добровольно сознался в совершённых многочисленных кражах.
Потом его возили по городу, и он показывал, откуда и как выносил сотовые телефоны (их было больше всего), компьютеры, деньги, шубы, дорогой строительный инструмент и т.п. Будучи профи, незамеченным проходил в самые разные организации и помещения и каждую кражу помнил в мельчайших подробностях.
В нашей редакции спустя три года не ошибся ни этажом, ни поворотом, ни кабинетом. Сразу заметил, что мебель тогда была расставлена по-другому. И показал как. Назвал цвет лежащей на тумбочке сумки, из которой достал телефон, а также его марку, модель и цвет. Вспомнил точную сумму денег, вытащенных из лежащего в моей сумке кошелька. Назвал цвет и форму кошелька.
Меня удивила память этого человека.
Его признания весьма позитивно сказались на показателях деятельности служителей милиции. С вытекающими последствиями в виде премий и не только.
Да и сам преступник не остался в проигрыше. Ведь, возможно, уже просто подустал от воли к тому времени. А время было сложное: безработное и безденежное. Как бы то ни было, лояльность суда чистосердечным признанием он себе обеспечил. А с жертвами своего «серийного» дела расплатился по закону.
Со мной, к примеру, рассчитался спустя ещё пару лет. Я не сразу сообразила, что такое ИТК (исправительно-трудовая колония), когда получила почтовое извещение из Иркутской области на сумму более семи тысяч рублей. Эти деньги мне тогда оказались кстати...
Но радость, какую я испытала, передавая девочке найденный телефон, была намного больше. Как хорошо, что он нашёлся!
Ведь потеря сотового сегодня – нешуточный стресс. В этом гаджете, как говорит моя подруга, всё: и семья, и друзья, и кошелёк, и работа.
Как же раньше без сотовых жили? Тридцать лет назад в нашем подъезде на двадцать квартир было лишь два обычных телефона. И их хватало! Причём на всех соседей.
А если, представьте, барабашка обесточит все сотовые телефоны. Не придётся ли нам вновь ручкой писать учиться?
Елена Тимофеева
