— Могу я услышать Сергея Рубеновича?
— Он на больничном!
— А Екатерину Валерьевну?
— Она на больничном!
Дозвониться до кого-то из врачей в Подольской городской клинической больнице удалось только с третьей попытки. Доктор на другом конце провода рассказал, что сотрудников не хватает, что медики работают в режиме 36/12 — полутора суток с перерывом в 12 часов, и что от коронавируса умерли уже три врача. Информация «с мест» разительно отличалась от данных, присланных Минздравом Московской области.
«Подольская» история началась вскоре после запуска проекта «Синдиката-100» «Скорая журналистская помощь», призванного следить за обеспеченностью врачей средствами индивидуальной защиты и помогать с их получением посредством журналистских запросов в различные инстанции.
Во вторник, 6 мая, поступил сигнал от анонимного сотрудника Подольской ГКБ: будто администрация медучреждения скрывает факт заражения сотрудников коронавирусной инфекцией, и те, больные, продолжают работать. По оставленному телефону с медиком связался координатор проекта «Скорая журналистская помощь» Александр Гатилин.
Чем больше подробностей мы узнавали, тем неправдоподобнее выглядела ситуация в этой многопрофильной больнице, крупнейшей в Подмосковье. Почти тысяча коек, 18 отделений, 1300 сотрудников. Подольская ГКБ считается «чистой», пациентов с коронавирусом в ней не принимают, их госпитализируют в инфекционный центр в деревне Бородино: он находится в семи километрах, хотя и входит в состав ГКБ.
Пожалуй, настораживало нас только одно: в апреле в этой чистой больнице от COVID умер врач-травматолог — 45-летний Сергей Скитёв (он есть в списке памяти).
В общении с нами анонимный доктор представился своим настоящим именем, он подтвердил его, показав паспорт по видеочату Google Duo. Также он прислал фотокопию справки с места работы, подтверждающую его должность, специализацию и отделение, где он трудится. На бланке медучреждения и с печатью (имеется в распоряжении редакции). Об анонимности врач попросил из опасения, что его могут уволить. Поэтому будем называть его Михаилом Юрьевичем. Он рассказал, что толкнуло его написать в СМИ:
«В начале эпидемии у сотрудников больницы вообще не было никакой защиты. Только маски одноразовые голубенькие. Средства индивидуальной защиты начали поступать в 20-х числах апреля. Очков, правда, не было, но прислали противочумные костюмы, респираторы. Их выдали нескольким отделениям, на всех не хватило.
Меры эти были запоздалые: многие сотрудники к тому времени уже заболели. Умер врач — наш травматолог Скитёв».
Однако больше всего Михаила Юрьевича беспокоило то, что многие медработники, заболев, не уходили на больничный, а продолжали работать наряду со здоровыми коллегами.
«Об этом я узнал случайно. Как-то зашел в кабинет компьютерной томографии за снимком своего пациента, а сотрудника не месте не оказалось. Пока ждал, увидел на экране монитора снимок чьих-то легких — 100-процентная вирусная пневмония, из тех, что можно увидеть за километр. Рядом с изображением значилась фамилия одного нашего доктора. "Да, у него вирусная пневмония", — услышал я заключение специалиста».
Чувствительность компьютерной томографии составляет примерно 95 %,тогда как тестирование показывает в среднем 75 %. На КТ рентгенолог увидит изменения в легких, даже если заболевание носит бессимптомный характер, а тестирование показывает отрицательный результат, поясняет врач.
«По словам сотрудника кабинета КТ, многие врачи и медсестры сейчас приходят обследоваться, и чуть ли не у каждого второго выявляются изменения в легких, характерные для вирусной пневмонии. От коллеги я узнал примерно десять фамилий».
Каково же было удивление Михаила Юрьевича, когда, выйдя на смену в следующий раз, он встретил того доктора со 100-процентным COVID-19, чей снимок видел на КТ.
«Как ни в чем не бывало он работал в своем отделении! Продолжали работать и другие больные. Один из них сказал мне в разговоре, что проинформировал заведующего своего отделения о результатах исследования, но тот, по его словам, не отпустил его на больничный, сказав, что подобные изменения в легких не имеют серьезного значения.
Позже я спросил об этом сотрудника кабинета КТ. Ответ удивил меня еще больше,
оказывается, некоторые коллеги после обнаружения у них очага в легких просили удалить результаты исследования из базы данных, в чем им было отказано.
Обращались ли с подобной просьбой к другим сотрудникам рентгеновского отделения, мне неизвестно».
Почему медработника с очагом в легких не отправляют на больничный, Михаил Юрьевич точно не знает.
«Могу лишь предположить, что после обнаружения изменений на КТ человек по какой-то причине не идет сдавать мазок. Нет теста — нет официального диагноза "коронавирус", а значит, и больничного. Хотя некоторые коллеги все же получают больничный. Видимо, те, кто совсем плохо себя чувствует».
Михаил Юрьевич допускает, что кого-то из медработников Подольской горбольницы тестируют на коронавирус, но, видимо, далеко не всех, так как лично он таких не знает.
Что говорит подмосковный Минздрав
Ситуация выглядела тревожной, поэтому мы подготовили запросы на бланке редакции и с печатью и 7 мая направили их в два адреса: главному врачу Подольской ГКБ Вардану Геворкяну и министру здравоохранения Московской области Светлане Стригунковой. В запросах мы просили подтвердить или опровергнуть ситуацию с заболеваемостью медперсонала в Подольской горбольнице, а также сообщить, почему людей не тестируют на COVID и выделяют недостаточно СИЗ.
Как положено, через три дня пришел ответ — от пресс-службы областного Минздрава «с комментарием от Подольской городской клинической больницы». От кого он точно исходил — было непонятно, подписи под комментарием не было.
Ответ пресс-службы МЗ МО на запрос «Новой»
Из него следовало:
из почти 1,3 тыс. сотрудников больницы на больничном c COVID-19 в настоящее время находится 31 специалист, из них на стационарном лечении — менее 10;
скончавшийся врач-травматолог не оказывал медицинскую помощь пациентам с подозрением на коронавирусную инфекцию. (То есть гипотетически мог заразиться в другом месте, например в аптеке или от больного коллеги — Т. Ю.);
все специалисты Подольской ГКБ, оказывающие медпомощь больным коронавирусной инфекцией или внебольничной пневмонией, пациентам с подозрением на коронавирус, один раз в неделю проходят обязательное исследование на коронавирусную инфекцию;
сотрудники Подольской ГКБ обеспечены СИЗ в достаточном количестве. В апреле больница получила 46 тыс. масок, 3,5 тыс. одноразовых защитных костюмов, а после праздников, 12 мая, поступит еще 5 тыс. костюмов, очки защитные — 500 шт., защитные экраны — 1000 шт., маски со сменными фильтрами — 2000 шт.
Ответ расставлял все точки над i. Выходило, что тестирование проходят только сотрудники инфекционного центра в деревне Бородино, так как только они занимаются больными с COVID-19. Из чего можно предположить, что медработников из общепрофильного стационара не обследуют, а если обследуют, то в лучшем случае только сотрудников кабинета КТ, который по определению является «красной зоной».
Что касается обеспеченности СИЗ, то цифры могли произвести впечатление, если бы не численность персонала больницы.
По сути, этих апрельских тысяч масок медикам хватило лишь на неделю с хвостиком, учитывая, что их нужно менять каждые два часа. Костюмов — разве что надеть три раза каждому.
Тем не менее обещание направить в больницу дополнительные объемы СИЗ можно было только приветствовать.
Однако все это отошло на задний план, когда в понедельник, 11 мая, Михаил Юрьевич прислал очередное сообщение.
— У нас уже трое умерших врачей!
Тем утром стало известно о смерти реаниматолога Василия Травиничева, за два дня до него скончался уролог Андрей Травкин.
— И все это происходит как бы в «чистой» больнице! — недоумевал Михаил Юрьевич.
Во вторник, 12 мая, мы позвонили в больницу в надежде, что произошла какая-то нелепая ошибка. К сожалению, информация подтвердилась. COVID, ушли один за другим, 9 и 11 мая, обоим пятьдесят с небольшим.
— Летальность у нас большая, работать некому, говорит врач, которому мы дозвонились, после того как владельцы имеющихся у нас телефонов оказались на больничном.
— Хотя бы «защита» сейчас у вас есть? — вспоминаем про обещание Минздрава.
— Защита? — переспрашивает врач, будто не понимая, о чем идет речь.
— Мы работаем без средств защиты, у нас только маски. Раньше давали какие-то.... Да что СИЗы, у нас в отделении нет спазмолитиков, один «Кеторол» остался... В приемном отделении даже обезболить нечем.
К сожалению, история с Подольской горбольницей так и не помогла нам понять, в чем причина того, что врачи по-прежнему недостаточно обеспечены средствами защиты. Почему, несмотря на всю трескотню о полной и безоговорочной обеспеченности СИЗ, нужды людей, самоотверженно работающих на земле, не доходят до этажей власти. Почему не тестируют всех врачей, относясь к ним, судя по всему, как к расходному материалу.
Очевидно одно: обратная связь не работает. Обычным бюрократическим путем достоверная информация о положении дел в Подольской горбольнице до вышестоящей инстанции не доходит. Прошу считать этот материал обращением в Минздрав России — видимо, без вмешательства федеральной власти навести порядок в Подольской горбольнице просто невозможно.
Татьяна Юрасова
