Есть вещи, о которых писать не просто. Сложно. Невыносимо сложно – до безысходности. Таков мир слепоглухонемых людей. Как трудно, аномально им живётся – можно представить. Впрочем, можно ли? Но они – живут, причём порой так насыщенно и полно, что за них радуешься до слёз. Видеть подобное – сильное потрясение.
Проводник в этот мир – Александр Суворов, давний и до сих пор, пожалуй, единственный. Его пример удивителен, его жизнь – подвиг, его биография – чудо. Он прорвал изоляцию. Впрочем, эйфория тут неуместна, потому что и предельный такт не спасёт нас от невесёлых подробностей. Всё началось для Саши, а теперь Александра Васильевича, в 70-е годы в Загорске. Там расположен специнтернат для детей, утративших полностью или почти полностью тот самый контакт с миром – через уши, глаза и речь. Там в своё время учёными проводился эксперимент по их адаптации, во главе этой работы стоял профессор Э. В. Ильенков. Впоследствии он станет для Саши больше чем отцом, благодаря профессору и его коллегам Суворов сам вырастет в самобытного учёного, в личность – психолога, мыслителя, поэта.
Адаптация – работа изнурительная. Представьте себе, что ребёнку надо десятки, сотни раз вложить ложку в руку и донести до его дремлющего рассудка, что это – ложка, ею – едят. А теперь сосчитайте, сколько предметов (не всех, а хотя бы самых жизненно необходимых) нас окружают. Считается, что воспитанникам интерната, попавшим в экспериментальную группу, несказанно повезло. Вместе с Александром этих ребят было четверо. Это везение из разряда тех, о которых говорят: многие знания – многие печали. Победа над абсолютной пустотой сменилась болью от осознания своей незаслуженной участи. Ведь приспособиться не значит стать. Это всего лишь компромисс с судьбой, который с интеллектуальным развитием усугубляет чувство несправедливости до ужасающих размеров. Вот поэтому жизнь Александра Суворова – подвиг. Он до сих пор старается обрести разумное примирение (но не смирение) – не сломаться. И учит этому других.
КОМУ ЭТО НУЖНО?
Публикации Саши и о Саше я помню с тех самых «застойных» лет. Был даже пронзительный телефильм А. Арлаускаса о Загорском интернате. До Суворова о мире слепоглухонемых не особо писали. Он стал первым представителем, поведавшим обо всём этом. Его книга «Проблемы конкретной человечности» – вторая в нашей истории, первая называлась «Как я понимаю и представляю окружающий мир», её автор О. Скороходова, а выпущена она в 30-е гг. С окружающим миром Саша общается через компьютер, немцы ему подарили особую такую приставку – диалог получается бойким и содержательным. Мне было страшновато, потому что в речи Саши тоже есть что-то механическое (он же себя не слышит). Потом я привык.
Его старшая сестра, заменившая ему мать (сама программист) и ставшая ему всем – ушами, глазами, переводчиком, секретарём и т. д., поделилась: «Иногда он забьётся в угол в своей комнате и кричит...» Ударом для Саши стали две смерти – профессора Ильенкова и матери. Он ведь не из железа. Сам он по-своему рассуждает о милосердии, его эти призывы настораживают своей односторонностью, вроде неразделённой любви. Он говорит: «Это предубеждение, что общечеловеческая боль или проблема – прерогатива здоровых людей. Инвалиду, мол, достаточно его инвалидной боли». О своей благодарности жалельщикам он высказывается с горькой иронией. Суворов исполнен желания участвовать в жизни человечества, это его борцовская амбиция. И тут он воинственен не меньше, чем его исторический тёзка.
Социальный паралич для Суворова невыносим и недопустим. «Быть личностью или оставаться марионеткой? – Александр добавляет: – На словах все отдают предпочтение первому, а на деле чаще выбирают второе». И тут он готов выслушать все доводы, но следовать привык лишь голосу своей совести.
Это правда, что слепота глаз обостряет внутреннее зрение. Физические слепцы неудобства мира постигают на собственной шкуре, а всю человеческую незащищённость ощущают сенсорно. И им на ощупь виднее. Чего стоит одна знаменитая провидица Ванга! И пока мы пребываем в своих удобных заблуждениях, они в темноте ищут свет и правду. Даже в Библии упомянуто про «поводырей слепых, водящих зрячих». Миром правят полюса, натягивающие ось равновесия.
Сила Александра Суворова как победителя – в его человеческом достоинстве.
МИФЫ О ДОБРОМ ГОРОДЕ
Зрение Александра – практическая слепота. Он различает контуры предметов не слишком мелких и не очень крупных на контрастном фоне. Ослепительный свет для него равен кромешной тьме. Он слышит звуковой шум без отдельных слов, слуховой аппарат их тоже не доносит.
Слух Саша потерял в девять лет. Это спасло его устную речь. Её необычность уподобляет его представителю инопланетной цивилизации. И к общению вживую с ним не каждый готов. «Раньше, – говорит он, – мои записки с просьбами брали спокойно, а теперь не берут и не читают. Я придумал плакатик для привлечения внимания, а затем идёт в ход тетрадка с записями просьб...» Он пишет: «Пожалуйста, возьмите деньги из моего кошелька и купите мне завтрак по своему выбору». Всё это на доверии, иначе ему – стыдно.
С некоторых пор он снял розовые очки. Однажды чья-то сильная рука спихнула их с товарищем в котлован. Они даже ничего не поняли. Люди принимали их за пьяных. Спасла их безымянная старушка, поднявшая тревогу... Недружелюбие мира не сделало Александра агрессивным. Веру в конечное добро он почерпнул из переписки со своим Учителем, которого американцы считали единственным землянином, вполне понимающим суть Диалектики. Когда Саше тяжело, он ходит на могилу Ильенкова и вытирает у бюста пустые глазницы: «Не плачьте, Эвальд Васильевич...»
Убедившись, что зрячие порой слепее его, Александр Суворов сказал себе: «Дураки глаза, авось уши умнее», – и обзавёлся свистком. Мало кто захочет путаться под ногами у сумасшедшего! Дураков это отпугивает, а умные быстрее соображают, что надо бы человеку и помочь перейти улицу.
ЗАЩИТА ЛИЧНОСТИ
Из тысяч строк на эту тему у Саши оформился вывод о зрячеслышащих: они такие же, как мы! Но его раздражает неприлично бодрый тон в публикациях о слепоглухонемых. Это похоже на приглашение каждого малость оглохнуть и ослепнуть. Потому что музыку можно «слушать» через вибрацию, речь считывать с горла пальцами, а читать по методу Брайля. Сообщения американцев о возникновении своеобразной инвалидной культуры в этой среде так же неправомочны. Хотя Америка уважает своих инвалидов. Однако проповедь «коллективного одиночества» Александру Суворову глубоко претит.
«Жить – не каприз, а долг», – записал он в своём дневнике.
Раньше он переживал недоступность ему живописи, кино, спектаклей... Потом убедил себя, что и доступного вполне много. «Как почувствовать, что значит «ненаглядный»? Очень просто, но недостижимо: сидеть в сторонке и любоваться... Это ли не громадная потеря... Она почти равна невозможности любить». Он самоироничен: «Я сложился как личность по недоразумению». Это значит, что после смерти учёных Ильенкова и Мещерякова никто из загорских детдомовцев серьёзного развития не получил.
С помощью ладоней, положенных на крышку старомодного проигрывателя, Саша по-своему узнал Моцарта, Баха, Вагнера... От его стихов о Пустоте – озноб... На Брайле он прочёл весь «Капитал» Карла Маркса и удивляется, что среди зрячих не сыщешь тех, кто до 18 лет не проштудировал сей фундаментальный труд. Он защитил диссертацию, написал не одну книгу и стал защитником и воспитателем, но сначала – другом таким же детям, каким был сам. Он – атеист, и стихи заменяют ему молитвы. Он пишет их, «чтоб крепла в мире доброта и предстоящий путь не столь был горьким».
«Я люблю всё человечество – тут святая святых, основа основ моего мировоззрения, –выстукивал он мне на мониторе в своей квартире на станции Лось. – Из всего человечества особо люблю детей – это смысл моей жизни. И если дружба с детьми не получится – просто незачем жить. А перестать жить кому ума недоставало».
Я спрашиваю: что мы знаем о трагедии и мужестве, что мы знаем о цене красок, звуков, слов, что мы знаем о мире, когда спим без снов, и кому интересна станция Лось, название которой – сладкая судорога браконьера?..
