Сегодня на нашем сайте - интервью с Франсуа Флюкигером, одним из "соавторов" сожздания Интернета. Читайте и комментируйте!
Дмитрий Меньшиков, редактор "1001.ru".
Франсуа Флюкигер, один из «соавторов» создания интернета, рассказал о том, как сеть изменила мир, почему вместо коллективного нам ждет индивидуальное, и какие три прорыва новой эры произошли за последние 20 лет.
— Если ли разница между вебом и интернетом и в чем она?
— Разница есть. Интернет — это поддерживающая инфраструктура, как система дорог в стране (в интернете — data links) с кольцами на их пересечении (в интернете это рутеры). Интернет использует технологию IP.
Веб — это одно из применений (служб), которое дает возможность использовать эту инфраструктуру (как маршрутные автобусы или почтальоны на дорогах страны). Веб — это лишь способ использовать интернет. Другие способы, например, это электронная почта или скайп.
Тим Бернерс-Ли изобрел веб (об истории создания веба читайте в первой части интервью с Франсуа Флюкигером). Я и мои коллеги, работавшие в системе инфраструктуры CERN, развивали инфраструктуру интернета в Европе.
Конечно, нужно понимать, что веб как способ использования интернета в бытовом языке сегодня сросся с самой Сетью. Веб и интернет становятся синонимами, и разделять их уже кажется педантизмом. Может, и правы люди: интернет просто стал вебом.
Франсуа Флюкигер, один из создателей веба. Фото: Claudia Marcelloni/CERN
— Вы понимали, что эта технология так сильно изменит мир?
— К 1994 году уже понимал. Я даже предсказал тогда, что 100 миллионов человек будут наблюдать за Олимпиадой в 2000 году онлайн (чего, кстати, не произошло!).
Если вернуться в 1994 год, то да, уже тогда мы ожидали, что многочисленные применения интернета однажды возникнут. И они возникли и сегодня возможны. Интернет-торговля, интернет-финансы и банкинг, видеоконференции, мультимедиа (интернет-ТВ, видеосерверы и пр.), личные страницы, онлайн-энциклопедия, онлайн-управление — обо всем этом мы думали.
Но кое-чего я совершенно не мог тогда представить и предугадать. Это потрясающе быстрая и эффективная технология поиска, придуманная Google, и показывающая вам результат запроса через доли секунды после его отправки.
Алгоритм поиска Google — один из трех ключевых прорывов новой эры (другие два — это IP и сам веб).
О таком алгоритме в начале 90-х ни я, ни другие в нашей отрасли и не мечтали. Следствием его изобретения стал не только поиск: помноженный на гигантские вычислительные и серверные мощности, он дал жизнь приложениям Google Earth, Google Streets и так далее. Этого тоже никто не предвидел.
И еще одной вещи я сам не мог ожидать — роли социальных сетей, в особенности их вторжения в жизнь молодежи и детей.
— И все, больше никаких неожиданностей?
— Нет. Никто из крупных игроков, кроме Google: ни Facebook, ни Amazon, ни Microsoft, — не сделали значительных технологических прорывов, не принесли по-настоящему инновационных идей. В лучшем случае, они небольшими шажками улучшали уже известные технологии, используя предложенные другими идеи.
— Как вы оцениваете влияние интернета на общество сегодня?
— С ответом на этот вопрос сильно связаны мои страхи и чаяния у истоков интернета, скажем в 1994 году. Я хотел бы, чтобы интернет стал для людей средством самовыражения и обсуждения их идей, но боялся, что они предпочтут исключительно говорить о себе. Я хотел бы, чтобы интернет развивал межличностные отношения, но боялся, что он только усилит индивидуализм.
Многое из того, что беспокоит нас сегодня, я предвидел в 1995 году, когда писал книгу
Understanding Networked Multimedia. Я боялся, что возможности интернета настраиваться на пользователя сузят спектр интересов человека, потому что мы настроим все поисковые фильтры по нашим сферам интересов. Мощные фильтры в интернете будут и сами изучать наши вкусы и давать нам только те фильмы/передачи, которые, как считается, нам нравятся. В результате кто-то будет видеть лишь новости спорта, другой — новости всего одного политика. Культурный горизонт в целом кардинально сузится.
Я полагал, что дети станут играть с удаленным электронным противником, а не с друзьями, а члены семьи начнут смотреть кино отдельно друг от друга. Однако я не представлял, насколько глубоким и разрушительным окажется влияние социальных сетей на жизнь, особенно подростков.
— Но что-то хорошее обычным людям интернет тоже принес?
— Да, конечно! Негативные аспекты — предсказуемый побочный продукт любого технологического развития с очень давних времен, и с этим ничего не сделать.
Помните, Сократ был категорически против письменности. «С этим письмом они ничего не будут помнить. Они будут уверены, что они много знают, но не будут знать ничего», — говорил он. А знаем мы, что он это говорил, только потому, что Платон за ним записал.
Важнейшее позитивное изменение — мгновенная доступность энциклопедической информации. Это не значит, что эту информацию легко сделать знанием. Однако мы можем надеяться, что повсеместная доступность информации остановит ложные высказывания, неправильные ссылки — в общем, любой — намеренный или безграмотный — обман.
— В итоге: какое самое важное изменение вызвал интернет в обществе?
— Осознание того, что каждый может быть не только потребителем, но и производителем информации и знания. И это было заложено изначально: первая идея веба CERN предполагала интернет-браузеры, которые совмещали функции просмотра и редактирования страниц. Потом коммерческие браузеры отключили функцию редактирования, но она вернулась, пусть и не напрямую, десять лет спустя в форме социальных сетей и блогов.
Хотя, к сожалению, мы не можем сказать, что в массе своей производимый нами продукт — это знание или хотя бы информация. В социальных сетях, которые сегодня определяют выбор контента пользователем, люди говорят практически только о себе (я, кто я, что я делаю, что мне нравится, как я выгляжу). Эгоизм — «я важнее всего» (и селфи как апогей этого эгоизма).
— Что вы думаете о балансе безопасности и свободы в сети?
— Я верю в демократию. И демократия — это очень непросто. Правила нужны любому обществу, нужны и интернету. Если мы доверяем своим правительствам и уверены, что они будут уважать демократию, не стоит беспокоиться о том, что они наблюдают за интернетом, чтобы защитить нас. Если только мы сами не нарушаем закон. Однако, как мы знаем, даже доверие избранному правительству не панацея.
Необсуждаемой и абсолютной ценностью, с другой стороны, является свобода людей получать доступ к любой законно размещенной информации. В идеальном мире ООН могла бы определять набор доменов, в которых никогда не сможет применяться цензура. Однако вряд ли такое согласие достижимо.
— Какова главная угроза для интернета?
— Раздробленность. Сейчас каждый может написать письмо или позвонить любому другому человеку без использования специальных механизмов, так как технология, используемая для обеспечения работы e-mail и телефонных сервисов, открыта и доступна всем. А вот для видеозвонков это уже не так. Крупные компании делают все для усиления этой раздробленности. Технологии нижнего уровня — IP, TCP, HTTP — остаются универсальными, и это свет во тьме неприятного движения к фрагментации.
— А как должен выглядеть идеальный интернет?
— Это лишь невозможная мечта. Но он должен быть:
• свободным для всех, без ограничения доступа к каким-либо функциям ни в одной стране мира;
• открытым во всех технологиях и принципах на всех уровнях;
• уважающим право на частную жизнь людей, их личные данные;
• он не должен управляться несколькими большими компаниями;
• не существующим в форме зависимости. Зависимость (не только для молодежи) — это один из самых негативных эффектов сегодняшнего интернета.
— Как интернет будет развиваться в реальном мире?
— Я не слишком оптимистичен. Я ожидаю большей раздробленности. Я ожидаю роста индивидуального использования (телевизор можно смотреть вместе, но в фейсбуке каждый сидит один). И я ожидаю большего вмешательства правительств в нашу жизнь. Я держу кулаки за Википедию — она должна остаться бесплатной, не для меня, а для тех, для кого платный доступ может стать непреодолимым препятствием.
— Лично вы много пользуетесь интернетом?
— Как все — очень много, всегда (исключая онлайн-игры). Правда, у меня серьезные нелады с соцсетями. У меня пустая страница в фейсбуке, а в моем твиттере всего четыре или пять сообщений. Исключение составляет лишь LinkedIn.
Источник: Чердак
