На днях мы заспорили с вгиковской однокурсницей, что можно написать сценарий короткого метра за два дня. Я давно хотел попробовать что-то более условное, чем обычно. Особенно меня привлекает жанр истерна. Самый известный пример - это фильм "Белое солнце пустыни".
Мы оговорили условия. Среди них были формальные, разглашать которые не имеет смысла, поскольку на суть истории они не повлияли, а только способствовали некоторым из сюжетных решений. Но закавыка состоит в том, что одновременно я решил опробовать новую технологию. Сперва написать рассказ, а уже потом сделать из него "американку" - стандартный сценарий, состоящий из короткого описания и диалогов. Попросту говоря, я написал киноповесть. Именно её я и хочу здесь выложить.
Не для чего-то особенного. Просто чтобы выпустить её из стола. Это имеет прежде всего психологическое значение. Таким образом я как будто закрепляю за собой, что имею право написать не строго привязанную к современному антуражу историю, а вещь жанровую, плюющую во многом на законы факта, повестки или документа.
Это вымысел. Назвал я его "Неуловимая".
_________________________________
1
Было так. Она сидела, развалясь у очага. Это был домик в степи. Как только огонь подтухал, она подбрасывала в него дровишки. По большому счёту, это были всего лишь сучки, веточки, валежник. Малоэффективная ерунда на блеклую растопку.
Её ноги ниже колен были скрещены, и их обнажённость обрывалась шерстяными носками, которые она периодически подтягивала как можно выше – как только они снова опускались до обычного уровня. На ней была длинная водолазка с горлом, уходящим в нос. Она так кривлялась сама с собой. Поверх неё – китель без опознавательных знаков, застёгнутый на все пуговицы.
Она периодически натягивала водолазку и на колени, и так вся оставалась покрытой. В эти моменты она сидела так, что голова склонялась за колени, приземляясь на них подбородком. И тогда на вытянутых руках расправлялся журнал – яркий, цветной, с мужчиной в кителе Российской империи, в будёновке и при этом с казацкой шашкой. Это была такая обложка.
Сверху было написано: «Неуловимый Джо».
Она читала неумело – так, что даже её губы вторили тому, что увидели глаза. Она слегка бормотала.
Вдруг в дверь постучали. Она сразу вскинулась и побежала открывать, как будто знала, кто это. Но когда она открыла дверь, там никого не было.
На крылечке лежал новый выпуск «Неуловимого Джо».
Это происходило каждую неделю. В дверь стучали. Она бежала.
Неизвестный подкладывал ей журнал, затем исчезал. Она всё хотела его поймать, но никак не получалось. Он всегда являлся в разное время – и дня недели, и времени суток. Видимо, специально – чтобы снизить вероятность быть пойманным.
Она подняла журнал и прижала его к груди. Она надеялась, что этот кто-то на неё смотрит откуда-нибудь из-за колодца или редкого кустика. Но она к ним ходила, и там тоже никого не было. По большому счёту, он не мог скрыться даже чисто физически. Вокруг были оголённые пространства. Скорости бега не хватило бы даже карете, запряжённой рысаком.
Её осенила мысль. Он же мог запрыгивать на крышу. Это самый логичный вариант, а она подумала только теперь. Она, как всегда, вдохнула запах новенького журнала, закрыв глаза. Улыбнулась и тут же хотела заткнуть его за пояс, но поняла, что на ней нет штанов. Она оглянулась назад, в дом. Но идти не решилась, потому что за это время, если он на крыше, он мог бы скрыться. По той же причине она не пошла за лестницей и решила лезть по трубе.
Журнал она оставила, прислонив к дверному косяку.
Когда она, с усилием, вся напряжённая, долезла до крыши, встала на неё, она увидела, что на ней никого нет. Она хотела обойти её всю целиком и посмотреть: может быть, он успел спрыгнуть? Но тут раздался шум. С правого конца дороги ехал автомобиль.
Она никогда их не видела, кроме как в комиксе про «Джо». Двигатель рычал всё сильнее и сильнее. Автомобиль проехал и удалился на левый конец дороги. Эта махина подняла много пыли – её количество и её плотность даже стали напоминать дымовую завесу, которой пользовался в комиксах Джо.
Она вернулась в дом с новым выпуском. Огонь совсем стух, едва горели угли.
Она вынула из носка спичку, потом дошла до прихожей и взяла мужской сапог. «Пчх!» - с таким звуком она чиркнула спичкой подошву и обрела огонь. Дойдя до очага, она поняла, что нужна бумага. Взгляд упал на комикс, старый выпуск.
Да, она делала так всегда, но каждый раз у неё скребло на душе. Она вырвала прочитанную страницу, передала ей огонь и бросила в очаг. Огонь начал расходиться, она принялась подкладывать ветки.
Каждый раз, прочитав, она сжигала. Именно поэтому в ней выработалась феноменальная память. Она хранила в голове весь архив историй про Неуловимого Джо.
Она уселась в прежнее положение у очага, как вдруг раздался голос из другой комнаты.
- Воды! Воды!
Она побежала. В комнате лежала старая женщина. Она была обёрнута в одеяло как в саван.
- Ну чего ты вылупилась? Воды.
Девочка побежала к колодцу. Когда вернулась с набранным ведром и перелила немного в стакан, чтобы заполнить его доверху, снова пошла к женщине. Женщина отпила и сказал:
- Тьфу. Какая плохая вода. Воды! Воды!
- Бабушка, но я...
- Я тебе не бабушка. Я мать твоей матери. А твоя мать скрылась в неизвестном направлении, повесив твою жизнь на меня. А я между прочим прекрасная дама. Когда я прошу воды, это значит – ананасной воды!
- Бабушка, я не знаю такой.
Вдруг этот разговор прервался другим голосом, мужским.
- Хватит там языком трепать. Не бабье это дело. Думать мне мешаете! Взяли привычку. Мелют и мелют...
- Помолчал бы. Чему внучку учишь? Мне грубить. Ты мне и так жизнь сломал. Дурак!
- Я-то? Конечно, сломал. А то что же, самая тебе дорога была на панель к белогвардейцам. Такую карьеру сломал.
- Это была не панель, а театр.
- Театр! Знал я режиссёра. Он на дуэли вместо револьвера держался за член. Так боялся, что никогда больше не воспользуется. Идиотов я встречал много, но таких... А ещё в искусство лезут. Энтерпренёры поганые!
- Ну, всё, всё, кончай, дед.
- Ладно.
Девочка вернулась к очагу. Он снова потух. Она не стала его разжигать, потому что жалко было лишаться ещё нескольких страниц. Как раз в этот момент снаружи опять раздался шум, и она выбежала на него. Это был ещё один автомобиль.
На этот раз она бросилась к нему. Она неслась что есть сил, потому что хотела, чтобы её забрали отсюда, раз и навсегда. Забрали в город, лучше всего – в Петроград, то есть Ленинград, то есть Петербург. В общем, туда, где родился Неуловимый Джо.
Но люди, сидевшие в автомобиле, увидев её испугались, потому что решили, что их сейчас будут брать разбоем. Сидевший за рулем вдарил по газу, и машина втопила. Но скачок был настолько резкий, что из кузова что-то выпало. Девочка подошла посмотреть, что. Это была газета «Гудок».
Вернувшись, девочка принялась дербанить газету на части, чтобы кинуть на растопку, как вдруг заметила на последней странице изображение Неуловимого Джо. Она вчиталась. Это было объявление, в котором сообщалось, что в субботу должна состояться встреча с автором комикса.
- Бабушка, бабушка. Какой сегодня день недели?
- Думаю, что пятница.
- Почему?
- Потому что в пятницу дед всё время вспоминает про панель. А что тебе?
- А город далеко?
- Мы уже говорили об этом. Ты не поедешь.
- Да пусть едет, - откликнулся дед. – Что нам её здесь держать? Только жрёт в три горла. А ещё мой китель испортила.
- Я сказала «нельзя». Нельзя! Ты не посмеешь! Так со мной поступила твоя мать. И ты так не поступишь! Принеси мне воды!
- Ананасной? Она как раз в городе.
- Да чтобы эту ананасную воду добыть, тебе придётся вставать на панель.
- Это точно, - добавил дед, усмехнувшись.
- А не страшно. Я поеду.
- Нет! – это восклицание бабушки отзывалось в голове девочки ещё долго.
Даже когда она уже шла по Невскому проспекту.
2
Она пришла на книжную ярмарку, почти сплошь забитую писателями из РАППа. Уже был поздний вечер, и всё опустело. Почти все стенды были покинуты, только на одном, обозначенном транспарантом «Долой одемьянивание поэзии», стояла стопка с огарком свечи, лежал выпотрошенный маузер, из дула которого торчал цветок колокольчик.
Девочка подошла к маузеру, взяла и нацелила его вверх таким образом, чтобы колокольчик как бы произрастал из дула. В тот момент, когда она нажала гашетку, произведя воображаемый выстрел, сзади кто-то сказал:
- Всё-таки когда выстреливаешь, нужен противник. А когда выстреливаешь цветком, нужен ловец.
Девочка повернулась. Перед ней стояла хрупкая девушка, собравшаяся уходить. В руках она держала один из выпусков «Неуловимого Джо».
- О, это тот, в котором Джо притворился механиком, чтобы проникнуть на философский пароход?
- Да, тот самый...
- ... потому что его бывшая жена забрала с собой их кота по имени Жан-Пьер Столыпин, а он хотел его вернуть.
- Да, верно. Ты поклонница?
- Да, помню все выпуски наизусть. А вы кто?
- Я автор.
- То есть вы знакомы с Неуловимым Джо?
Девушка посмотрела непонимающими глазами. Она уже развернулась, чтобы уходить.
- А вы не могли бы позвать его ко мне домой, чтобы доказать моим старикам, что он взаправду существует?
- Не хочу тебя расстраивать, девочка. Но его не существует. Тебе надо это знать. Как и Деда Мороза, кстати. И Бога.
- Про Деда Мороза и Бога знаю. Бабушка сказала, что их отменили. В комиксе тоже что-то про это было...
- Да, в выпуске «Орден сифилитиков имени Ницще».
И она развернулась, чтобы уйти.
- Прощай.
Девочка долго смотрела ей вслед, даже когда она уже скрылась.
3
Она возвращалась затемно. Ночевать в Ленинграде было негде. Надо было сразу ехать домой. Тут было недалеко. Пешком – около суток. Она была готова преодолеть этот путь, несмотря на поселившееся в ней отчаяние. Но возникла новая проблема. Её кто-то преследовал.
Она шла по улицам, сменяя проулки, забегая в забитые харчевни и, спутавшись с толпой, продолжая путь, но тень следовала за ней неотвязно, неуловимо. Невозможно было понять, откуда бралось это ощущение. Сколько бы она ни пыталась увидеть что-то – ничего не выходило. Она только постоянно слышала шаги. У неё появились подозрения, что пришли женские дни, о которых ей говорила бабушка. Шум и ярость. Тревога. И только конский топот способен уровнять пульс...
Она поймала попутку – это был какая-то повозка, в которую она запрыгнула, не спросив возницу. Вроде оторвалась.
4
Дома всё было как прежде. Огонёк в очаге. Чтение. Старики. Только теперь душу девочки саднило ещё и то, что ей сказала девушка на ярмарке. Неуловимый Джо – выдумка! И теперь не осталось надежды в этом холодном мире.
Дул вихляющий, толкающийся, как полицейский на Ходынке, ветер. Он распахивал двери и бил в окна, колебля и без того слабый огонёк. Девочка сдавленно плакала, чтобы никто не услышал. Её бы заругали ещё больше. Дед просто не выносил бабий плач, а у бабушки начинались мигрени и она громко кричала строчки из бульварных романов про женщин, которые носят корсеты и румянят щёчки.
Вдруг в дверь постучали. Девочка в этот раз не спешила, потому что и так знала, что не успеет. Тем более и не к кому успевать... Она открыла дверь.
Перед ней стоял мужчина в кителе Российской империи, в будёновке на голове и с казацкой шашкой в руке.
Это был Неуловимый Джо.
У девочки перехватило дыхание.
Джо взял её за плечо и сказал:
- Пойдём.
Сначала он зашёл к дедушке, не пустив её с собой, потому что мужской разговор должен происходить без дам. Потом он вышел, и они вместе пошли к бабушке.
- Думаю, что вы обо мне слышали, уважаемая госпожа.
Джо впервые вышел на свет, и девочка могла разглядеть его лицо. Джо был маленький и хрупкий – не как в комиксе. Лицо было мягкое и... женское.
Девочка заметила, что у Джо отклеился ус...
Она ему не сказала, её сердце до сих пор билось так, что звук отдавался в ушах.
Когда они проходили мимо очага, она вдруг всё поняла.
- Это вы за мной следили?
- Как? Ты заметила?
- Да. Я всегда чувствую присутствие знакомого человека рядом.
- Но мы не знакомы, - смущённо ответил Джо.
- Да, не знакомы...
- Мне пора, вы простите, я только на один миг зашёл.
Девочка проводила его и потом долго смотрела вслед, пока он не исчез.
Да, это был не Джо. Это был его автор. Но кто всё-таки кладёт новые выпуски на крыльцо?..
Глеб Буланников
