Год 2022-й отмечен кинематографическим юбилеем. Исполнилось 120 лет со дня рождения уникального мастера советского экрана Леонида Оболенского. Его творчество разнообразно: актер, режиссер, оператор, звукорежиссер... Вдобавок именно он привел в кино признанного гения мирового кинематографа Сергея Эйзенштейна. Притом большинству зрителей фамилия Оболенского вряд ли знакома: в его фильмографии лишь эпизодические роли. Но облик актера, едва мелькнувшего в кадре, запоминается: каков типаж!
Коллеги по киноцеху между собой часто называли Леонида Леонидовича Князем. Многие действительно были убеждены, что он потомок знаменитой княжеской фамилии Оболенских. Однако родословная артиста не столь элитарна, хотя… Отец, банковский служащий, сделал успешную карьеру сперва в Наркомфине, потом в Наркомате иностранных дел, был даже полпредом в Польше, а в 1930-м его назначили руководить Эрмитажем. Дед — журналист, потом редактор журнала «Русское богатство».
Ученик-«соблазнитель»
Леонид, родившийся в 1902 году, пошел сперва по дедовским стопам. С 16-летнего возраста он в разгар Гражданской начал работать корреспондентом красноармейской газеты 3-й армии Восточного фронта.
Летом 1919-го Оболенский встретился с «киношником» — будущим известным советским режиссером Львом Кулешовым. Новый знакомый предложил юноше исполнить роль в игровом фильме. Так Леонид впервые появился на экране в посвященной польскому походу Красной армии картине «На красном фронте» (1920).
Эксперимент понравился Оболенскому, он всерьез заболел кино. Даже решил получить соответствующее образование и поступил в 1-ю Госкиношколу (нынешний ВГИК). При этом студент кормился тем, что выступал вечерами в одном из ресторанов за еду. Позже он вспоминал: «Я питался в ресторане, где бил чечетку. Научился чечетке… во время НЭПа — жить-то надо было. А после представлений в качестве наемного танцора вальсировал в зале с нэпмановскими тетками...»
Закончив учебу, Леонид Леонидович активно включился в кинематографическое творчество. Действовал сразу на нескольких фронтах: писал сценарии, пробовал силы в режиссуре… Работал как актер, причем не только в кино. Леонид играл в театре «Кривой Джимми» (впоследствии Московский театр сатиры). Его пригласил поставить танцы в спектакле «Великодушный рогоносец» Мейерхольд…
Продолжалась их дружба с Л.Кулешовым. Однажды Оболенский привел к нему своего нового знакомого, высказывавшего оригинальные мысли по поводу режиссерской работы. Этого человека звали Сергей Эйзенштейн. Именно «протекция» Оболенского в немалой степени поспособствовала приходу в мир кино будущего великого мастера, снявшего прославившиеся на весь мир шедевры. Впоследствии Эйзенштейн подарил ЛЛ альбом с надписью «Учителю, ученику и другу, соблазнившему меня на кино…».
А еще среди знакомых Оболенского знаменитые кинорежиссеры Всеволод Пудовкин и Борис Барнет, поэт Владимир Маяковский, известный экономист-аграрник и писатель-фантаст Александр Чаянов, уникальный фотограф Александр Родченко, кинооператор Эдуард Тиссэ, снявший «Броненосец «Потемкин»…
С 1925 года Леонид Леонидович стал работать режиссером на киностудии «Межрабпом-Русь». Он сам поставил несколько картин, работал также ассистентом на съемках фильмов у своих коллег — Л.Кулешова и С.Эйзенштейна.
На рубеже 1930-х Оболенский загорелся новым увлечением. Его заинтересовали появившиеся на Западе звуковые фильмы. Энергичный кинематографист сумел сделать почти невозможное: добился загранкомандировки для изучения техники и технологии звукозаписи. Несколько месяцев он провел в Берлине, где учился у продвинутых немецких специалистов тонкостям обращения со звукозаписывающей аппаратурой и методам съемок «говорящего» кино. Одним из тех, кто опекал русского стажера, был режиссер фон Штернберг, который в то время как раз начал снимать свой очередной фильм «Голубой ангел» с Марлен Дитрих в главной роли. «Князь» не стушевался в присутствии суперзвезды и наладил дружеские отношения с красавицей Марлен.
По возвращении в Союз Леонид Леонидович принял участие в создании нескольких фильмов, в том числе и первой советской звуковой картины «Путевка в жизнь». В тот период ему пришлось много работать как звукооператору. Оболенский продолжил активное сотрудничество со своим «крестным» в кино — режиссером Львом Кулешовым. Но такой тандем оказался чреват неприятностями. Кулешова, а заодно с ним и Оболенского на каком-то этапе их творчества обвинили в формализме. Подобный вердикт грозил очень серьезными неприятностями.
Понимая это, Оболенский в 1936-м уехал подальше от Москвы — в Ашхабад, где его взяли режиссером оперной студии Дома народного творчества. Однако и там некоторое время спустя до столичного специалиста добрались бдительные сотрудники из ведомства товарища Ежова. В 1938 году «поклонник формализма» угодил в ашхабадскую тюрьму. Возможно, на этом и закончилась бы карьера, а то и сама жизнь киноуниверсала Леонида Оболенского, однако его спасла собственная находчивость и неожиданные перемены в верхушке НКВД.
На допросах Леонид Леонидович поддерживал у следователя уверенность в том, что является потомком декабриста князя Е.П.Оболенского, и убеждал, что его прадеда лишил титула сам царь Николай I за участие в бунте на Сенатской площади. Эта версия дала эффект, когда вместо потерявшего доверие Сталина «кремлевского карлика» Ежова во главе чекистского ведомства был поставлен Берия. Начальный период его руководства отличался относительным либерализмом, часть арестованных прежде «по недоразумению» была отпущена на свободу.
В их числе оказался и Оболенский. Он не только смог вернуться в столицу и продолжить работу на главных съемочных площадках страны, но даже стал преподавать во ВГИКе и приступил по совету Эйзенштейна к работе над диссертацией, посвященной звуковому кино.
Такой всплеск в карьере оборвала начавшаяся война.
Ночь длиной 7 лет
Через несколько недель после нападения немцев на СССР Леонид Леонидович вместе с несколькими преподавателями ВГИКа записался в народное ополчение. 38-й стрелковый полк, куда его направили служить, воевал на Западном направлении. В октябре 1941-го во время боев под городом Ярцево на Смоленщине красноармеец Оболенский попал в плен. Дальнейшая его военная биография, судя по разным документам, выглядит весьма противоречиво.
«Находясь в плену… в феврале 1943 года добровольно поступил на службу в ветеринарную роту 306-й немецкой пехотной дивизии. В августе 1944 года, видя поражение немецкой армии… отстал от немецкого обоза, переоделся в штатское и, с целью избежать ответственности за свои преступления, в сентябре 1944 года поступил послушником в Кицканский монастырь, где в марте 1945 года постригся в монахи под именем Лаврентий…»
Это фрагменты из материалов суда, состоявшегося осенью 1945-го, в которых Леонид Леонидович фигурирует под двойной фамилией Оболенский-Судейкин. Вторая ее часть появилась потому, что при аресте он представился нагрянувшим в монастырь чекистам фамилией жены, актрисы Клавдии Судейкиной.
Сам ЛЛ тогда с предъявленными ему обвинениями согласился. Однако, забегая вперед, скажем, что в 1989-м, при повторном рассмотрении дела в судебных инстанциях, он не признал вину, сообщив, что в 1945 году «следователь мне дал понять в ходе одного из допросов, что если я не приму версию следствия, то мне будет плохо. Я этот намек воспринял и в последующем возражать не пытался». Однако данная информация не помогла изменить обвинительный вердикт. Позднее в прокуратуру поступило еще несколько заявлений с просьбой рассмотреть вопрос о реабилитации Оболенского. Лишь осенью 2005-го он был полностью реабилитирован «за отсутствием состава преступления» — уже посмертно.
Итак, 2 ноября 1945 года военный трибунал Кишиневского гарнизона вынес приговор: Оболенского-Судейкина Леонида Леонидовича признать виновным в измене Родине и лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием в исправительно-трудовых лагерях.
Через некоторое время «князь» оказался в одной из колонн (зон) Северо-Печорского ИТЛ. Начальником Севпечлага был полковник В.А.Барабанов. Он отличался весьма неординарным, даже творческим подходом к устройству быта и досуга лагерников, к стимулированию их ударного труда. Для зэков была введена система так называемых зачетов: выполнил норму более чем на 125% — засчитывается день за два, а если дал полтора задания — день за три. Другая инициатива Василия Арсентьевича — создание театра в ИТЛ. Артисты и музыканты, набранные из числа зэков, давали спектакли, концерты в Доме культуры, которые посещали не только вольные, но и бригады «серых бушлатов» (в сопровождении конвоиров, конечно). По распоряжению Барабанова одним из организаторов театра стал оказавшийся среди заключенных актер и режиссер Оболенский.
Именно этот гулаговский период в биографии Леонида Леонидовича стал причиной моего знакомства с ним. Собирая в конце 1980-х материалы о строительстве заполярной «железки», я узнал о лагерном театре и об участии в его работе столь необычного человека. Удалось найти адрес артиста. Отправил письмо и спустя некоторое время получил ответ. Так в феврале-марте 1989 года завязалась наша переписка. 87-летний «князь» был уже тяжело болен, тем не менее довольно подробно отвечал на вопросы, вспоминая то нерадостное для него время.
«...На Печоре, прямо с этапа, — в медсанчасть. Злейшая алиментарная дистрофия — еле ноги волок. В больнице я встретил Данишевского (известный профессор, доктор медицинских наук. — А.Д.). В беседе со мной Григорий Михайлович спросил об образовании. «Я гимназист». — «Значит, учили латынь? Не забыли?» Так я стал статистиком (на приеме больных записывал диктуемые врачом диагнозы и назначаемые препараты. — А.Д.). Работа для дистрофика подходящая. И харчи больничные…
Первая наша встреча с В.А.Барабановым была, когда он предложил мне поставить в ДК оперетту, а я сказал, что этот жанр мне не мил. «Ну а через не могу, чтобы хоть немножко бы праздник и нам, и вам, сможете?» Я ответил, что не специалист. Он спросил, сможет ли кто-либо из коллег в Москве помочь. Я назвал Эйзенштейна. «Хорошо. Только не пишите ему напрямую. У вас супруга артистка, вот через нее…» Так получил я через жену Клавдию Сергеевну великолепную режиссерскую экспликацию и план постановки оперетты «Холопка» — озорной и эксцентричной!..
...Начальник строительства полковник Барабанов как-то вызвал меня и попросил (не приказал) пройти пешком от Абези до Чума, посмотреть, готов ли в Чуме ДК, где должны были встретиться строители ветки со стороны Лабытнанги и центральной, воркутинской линии. В сопровождении солдата я прошел заданный участок строительства… Там колонны через 10 километров. И на каждой делал остановку — подбирал из числа заключенных исполнителей для театра.
Вернувшись, рапортовал о готовности ДК для торжественной встречи. Но Барабанов сказал мне: «Знаю, что готов. У меня другие к вам вопросы». И я рассказал ему, отвечая на задаваемые вопросы, об увиденном ходе строительства. О «начальничках» колонн, которые вместо одного трактора гоняли на трассу полсотни зэков-«бурлаков». Или не могли пресечь насилия блатных, делавших черт знает что с «мужиками» и «суками». Колонны простаивали по вине начальства, а по селектору «ур-ра!». Вот я и прошел «ревизором», сам того не подозревая…
…Потом нас, «вольных и невольных», отправили на Енисей, в станок Ермаково. Надо было обживать новое место. <…> Опять на баржу, на пересылку и на Пивань. Там я и дорабатывал свой срок. Это трасса на Совгавань. <…> Работал на «сучьей» колонне. Крепко работали бывшие воры! Волю зарабатывали, и я с ними. Меня уважали как «честного мужика».
Оболенский освободился досрочно, в 1952-м. Помогли барабановские «зачеты».
Из письма: «Эти семь лет для меня — словно глубокая ночь, как боль без надежды на выздоровление… Кайлом я не вкалывал. Но обязан был прирабатывать... Сделав семь спектаклей за семь лет, я никак не мог бы заработать «зачеты», по которым освобождали досрочно. Так что приходилось «вныривать в посильные работы». То в ДОК — деревообрабатывающий комбинат — доски строгать, то шпалы ошкуривать на шпалорезке… фашинник резать да таскать на автозимники, засыпухи (бараки) ремонтировать и сооружать сортиры…»
Столичные города для бывшего зэка были закрыты. Пришлось устраиваться на периферии. В Свердловске, на здешней киностудии, Оболенский работал режиссером научно-популярных фильмов, вторым режиссером, звукооператором на картинах художественных. Одна из работ, в которых он принимал участие, — фильм «Очередной рейс» с Изольдой Извицкой, Георгием Юматовым и Станиславом Чеканом в главных ролях. Сам «князь» тоже оказался запечатлен на пленке — промелькнул в маленькой сцене, сыграв прохожего (но фамилию недавнего заключенного даже не стали указывать в титрах).
Основательное возвращение Оболенского в игровой кинематограф случилось лишь в начале 1970-х. Именно с этих пор Леонид Леонидович начал наверстывать упущенное время, активно работая на съемочных площадках. В некоторые годы на экраны выходило по 2–3 фильма с его участием. Правда, роли артисту давали по-прежнему небольшие, но он умел для каждой из них найти запоминающуюся изюминку. Способствовал этому и внешний вид «князя».
Типаж Оболенского уникален для советского кино и позволял воплощать на экране образы «величественных стариков», истинных аристократов. Таковы его католический епископ из сериала «Красное и черное» (1976), наставник ордена альбигойцев Бертран д’Ан Марти из детектива «Ларец Марии Медичи» (1980), отец лекаря-шпиона Дес-Фонтейнеса в 9-серийном телевизионном художественном фильме «Россия молодая» (1982)…
Судя по отзывам зрителей, яркой визитной карточкой ЛЛ стала сыгранная им роль старого лорда Уорбека в ленте «Чисто английское убийство» (1974, режиссер Самсон Самсонов). Корреспондент «МК» попросил поделиться воспоминаниями о работе с Оболенским главного оператора этого фильма Аркадия Чапаева.
— У Леонида Леонидовича было по сценарию лишь несколько коротких эпизодов. Помнится, Оболенский приехал, мы быстро сняли мизансцены с его участием, и он сразу отправился назад, домой. Артист тогда не слишком хорошо чувствовал себя, однако перед камерой все хвори прогонял прочь. Выбор этого актера на данную роль был стопроцентным попаданием в образ, ведь Леонид Оболенский выделялся среди других своей породой — аристократической внешностью и прямо-таки врожденными манерами человека из высшего общества. Не зря же его прозвали Князем…
Известный режиссер Владимир Мотыль пригласил ЛЛ на съемки своего фильма о судьбах сосланных в Сибирь декабристов и их жен «Звезда пленительного счастья» (1975) в качестве консультанта по этикету. Так что герои Алексея Баталова, Олега Стриженова, Игоря Костолевского, Ирины Купченко, Натальи Бондарчук, Игоря Дмитриева — князья, княгини, графы, кавалергарды — так правильно с исторической точки зрения ведут себя на экране во многом именно благодаря подсказкам, полученным от Леонида Леонидовича.
Фильмография Л.Оболенского насчитывает 35 картин, в которых он снялся. Из этого количества основная часть пришлась на последний период его творческой карьеры в кино — с 1972-го по 1986 год. Сохранилось высказывание актера, датируемое 1988 годом, где с явно чувствующейся горькой улыбкой он констатировал: «Для кинематографистов я свидетель многих дел. А то, что на экране я промелькнул 15 лет из моих 86, — это уже «ретро»...» Возможно, ролей у «князя» было бы и больше — знавшие его отмечали, что, даже разменяв девятый десяток, артист был полон энергии. Но в том же 1988-м случилась беда — Оболенский упал и сломал шейку бедра. Полностью восстановиться после столь тяжелой травмы ему уже не удалось.
Как вспоминал ЛЛ, во время одной из встреч со зрителями был задан вопрос: есть ли у него какие-то звания? Ответил каламбуром: «У меня нет званий, но есть призвание». Действительно, долгое время патриарх советского кинематографа не был отмечен почетными титулами и наградами.
Лишь на подходе к своему 80-летнему рубежу он получил «Золотую нимфу Монте-Карло» — приз XX Международного кинофестиваля телевизионных фильмов — за роль деда Веденеева в телефильме «На исходе лета» (1979). Еще почти 10 лет спустя Л.Л.Оболенскому присвоили звание «Народный артист РСФСР».
Через четыре месяца после этого, в ноябре 1991 года, великолепного «князя» не стало. На его могиле поставили деревянный крест с надписью «Инок Лаврентий, в миру Леонид Оболенский».
Александр Добровольский
