«Лужков разрушает Москву нашего детства!» — один из самых громких антилужковских лозунгов. Юрия Лужкова обвиняют в том, что его строительная политика является преступной, антисоциальной и антигосударственной, лишающей будущие поколения граждан России исторической памяти.
Под флагом борьбы с «варварством» московского градоначальника сегодня объединяются и ревнители старины, и молодые конъюнктурщики, и всякого рода политические спекулянты и фарцовщики. Казалось бы, отличить «геростратов», которые зарабатывают себе политические очки нападками на Лужкова, от искренних сторонников старой Москвы практически уже невозможно. А между тем есть один четкий критерий — любовь к Москве.
Обвинять Лужкова можно в чем угодно: в автомобильных пробках, в засилье иногородних и т.д. Это уж кому что больше нравится — или в зависимости от воспитания. Но в чем Лужкова обвинить никак нельзя, так это в отсутствии любви к Москве. А называть его политику преступной, антисоциальной и антигосударственной — как минимум некорректно.
Именно так: политику. Потому что строительную политику Лужкова нельзя отделять от его взглядов, убеждений и представлений о справедливости. От того, из чего, собственно, и состоит любой человек. А политик — в первую очередь.
Об «антисоциальной политике» критикам Лужкова надо спросить у миллионов пенсионеров, инвалидов и простых москвичей. Об «антигосударственной» — у матросов и офицеров Черноморского флота. О «преступной» — у прокуроров и следователей, наверное. А о политике Лужкова, которая «лишает будущие поколения России исторической памяти», спросить надо у будущих поколений.
На вопрос, разрушает Лужков Москву или возрождает, однозначного ответа нет. Точно так же невозможно однозначно определить, является ли для Москвы потерей демонтаж гостиницы «Россия» или возведение на месте бассейна «Москва» храма Христа Спасителя. Дело в том, что сталинская эпоха, точно так же, как эпоха Александра I, является частью истории Москвы и страны в целом.
Всегда найдутся защитники имперского монументального стиля и его противники. Все зависит от того, сколько нам лет и на какой период выпало наше детство. По официально признанным данным, Москве 859 лет, и все это время город рос и развивался. При рытье любого котлована строители обязательно натыкаются на остатки строений — более древних, чем только что снесенное здание.
Нельзя Москву рассматривать как исторический музей. Нельзя заставить людей жить в прошлом. Как совместить два взаимоисключающих подхода: сохранить исторический облик города и сохранить статус и облик современной мировой столицы? Думаю, что у каждого из москвичей есть свои представления на этот счет. Есть они и у Лужкова.
Как это ни странно прозвучит, но Москва в архитектурном плане город очень молодой. Чуть ли не самому старому городскому архитектурному комплексу — Московскому Кремлю —
Парадокс московской «истории в камне» заключается в том, что каждый правитель России старался увековечить себя в московской архитектуре. Дело даже не в старании правителей. А в неумолимом ходе истории. Город постоянно рос и менялся, в нем отразились вкусы и пристрастия императоров и генсеков. Но при этом всегда существовала Москва рабочего и торгового люда, и она также росла и развивалась по своим законам.
В этом смысле Москва — уникальный город. У нее нет единого плана застройки, как у Петербурга, например, или более молодых столиц. Москва похожа на большую деревню, она в
В московском котле более восьми веков плавилась история России, история народов, ее населяющих. Москва сосредоточила в себе черты как восточных ведущих столиц мира, так и западных. В этом и состоят прелесть и обаяние Москвы, которые так восхищают иностранцев.
Кто из любопытствующих сегодня величавостью Кремля помнит, что он возник на месте белокаменной крепости Дмитрия Донского? Кто из противников храма Христа Спасителя и сторонников бассейна «Москва» знает, что на этом месте находился древний женский монастырь?
Кто из современников, прогулявшись сегодня по Москве, скажет, что Кремль стоит на Боровицком холме, а Пушкинская площадь — на Сретенском? Менялся не только облик Москвы, но и ее ландшафт.
Ругать Лужкова за то, что город продолжает жить и впитывать в себя новые веяния эпохи, не то что глупо, а бессмысленно. С таким же успехом можно ругать ураган, который срывает крышу с вашего дома. Историю нельзя остановить, а время нельзя законсервировать. Это не под силу Лужкову, как это не под силу любому, кто оказался бы на месте Юрия Михайловича.
Конечно же, роль Лужкова в новом облике Москвы отрицать невозможно, и критиковать его есть за что. Но, положа руку на сердце: кто из критиков московского мэра скажет, что Москва в целом (не по отдельным точкам, а в целом) стала хуже, чем была до него? А главное, кто скажет, что было бы лучше, если бы Москва не менялась?
Нельзя же не замечать обновленную МКАД и Третье транспортное кольцо. Нельзя не замечать Международный дом музыки на Красных Холмах с одним из лучших в стране концертных залов. Новую сцену Большого театра, новые помещения Третьяковской галереи, новую Школу оперного искусства Галины Вишневской, Центр Мейерхольда, Школу-студию театрального искусства на Сретенке, Музей современного искусства и Галерею искусств, Царицыно…
А все это тоже часть строительной политики московского мэра. Если винить Лужкова за огрехи в градостроительной политике, то и должное ему воздать необходимо.
Лужков не плохой и не хороший. Он такой, какой он есть. Каким его вырастили и воспитали, в том числе — московские дворы и улицы. Просто масштаб личности Юрия Михайловича не умещается в старых двориках Москвы.
Думаю, даже самые рьяные критики столичного мэра понимают, что Юрий Лужков — это целая эпоха в жизни Москвы. Лужков уже вошел в историю Москвы. И еще думаю, что будущие поколения москвичей будут вспоминать о Лужкове не как о разрушителе, а как о строителе.
Что же касается Москвы нашего детства, то всегда найдутся те, кто будет сожалеть о своих детских воспоминаниях. Тяга к прошлому заложена в природе человеческой. Уверена, что и Юрий Михайлович носит у себя в сердце кусочек старой Москвы. Москвы, в которой он вырос и сформировался как личность и как политик.
Карина Григорьянц
