У меня был случай несостоявшейся дружбы. В очереди за израильской визой (тогда, в начале 90-х были и визы и очереди) познакомилась с располагающим к себе мужиком. Довольно молодой, лет 30 с чем-то, моложе меня тогдашней на десятку где-то. За несколько часов стояния славно познакомились, он доверчиво рассказал свои обстоятельства, причем без занудства, и без ухажерских перспектив - ехал в Израиль восстанавливать семью. Собирались они уехать с женой и детьми, а когда получили вызов, жена решила обойтись в Израиле без него.
Причем забавный нюанс: фамилию имел – Иванов и национальность, соответствующую фамилии.
Сказал, что если семью не восстановит, то хоть согреется - во всех смыслах. Хотел наняться поработать в кибуце, как студенты это делают.
Я думала, что он разоткровенничался потому, что ему посчастливилось познакомиться именно со мной, ощутить мою неописуемую зрелую мудрость и тонкость: реагировала на его рассказы с душой и интересом, но не по-обывательски.
Дала я ему телефон друга Яна, к которому ехала в Тель-Авив, чтобы обмениваться с Ивановым в Израиле впечатлениями, может даже поездить-походить куда-нибудь, вместе купили билеты на один самолет. А в дороге выяснилось, что он мои неповторимые душевные и интеллектуальные достоинства видимо и не особо оценил, а просто человек общительный, приветливый и болтливый. Стало понятно, что ему практически было всё равно с кем знакомиться и разговаривать стоя в многочасовой очереди за визой. Я-то думала, что в самолёте будет продолжение интересного диалога. А он вместо того, чтобы упиваться моим обществом, любезно делил свое внимание поровну между мной и невыразительной (с моей точки зрения) спутницей в третьем кресле. Тем самым как бы навязывая и мне ее в компанию, что было скучно и тяготило. Мне Иванов стал тут же неинтересен.
Я вспомнила, что и в очереди за визой был какой-то похожий момент – пошел кому-то показывать, как куда-то пройти и застрял очень надолго, видимо повышенная любезность и болтливость задержала - но тогда я не обратила внимания.
Да еще и по прилёте он усугубил мое раздражение: проявил бытовую нерасторопность в аэропорту. (А он, между прочим, охотно пёр из самолета три ручных клади – мою, свою и той, третьей бабы – в общем-то, наверное, неплохой парень). Но не прочел в аэропорту нужных стрелок-указовок, пошел наугад с нашими сумками не туда куда надо. Не люблю бестолковых. Решительно отобрала у него свою сумку, мне спокойнее самой разобраться куда идти, без таких помощничков - и рассталась с ним в Израиле, повторив в миниатюре подвиг его жены.
У Агнии Барто есть стишок, как мальчик повстречался с щенком «и сам не знаю почему, я вдруг понравился ему». Щенок долго шел с мальчиком, но потом отстал. И хотя мальчик его звал, он не реагировал, пока не стало понятно: «он не хотел со мной идти, нам просто было по пути». Я сочла, что Иванов в этой истории повёл себя как тот щенок, но не исключено, что ему показалось как раз наоборот.
Когда он в Тель-Авиве позвонил Яну (то есть мне), я не выразила готовность продолжить знакомство. Как-то ощутила, что и впредь будут возникать обидные разочарования, как в самолете, где вместо двух часов задушевного общения, была какая-то фигня. Лучше уж одной лететь с книжечкой.
Я даже не спросила по телефону, вернулась ли к нему жена, так безразличны стали его обстоятельства. Да и вряд ли вернулась! Все-таки он какой-то мудак инфантильный. Так мне показалось. Есть такие доброжелательные мужики-мальчики без царя в голове.
Я даже сама не понимаю вполне, почему у меня вызвало такое раздражение его поведение в самолете - ведь случайный, ничем не обязанный мне человек, и вдруг я так резко, с незаслуженной им неприязнью не захотела его больше кникогда видеть, даже по телефону говорить.
А может, все-таки ревность?
