По мнению большинства современников, а также историков и исследователей, успехи подобного рода были обеспечены благодаря деятельности во главе Министерства финансов Сергея Юльевича Витте. В 1903 году на посту главы Минфина его сменяет Эдуард Плеске, который, в свою очередь, спустя полгода передаёт свои полномочия графу Владимиру Коковцову. Именно при Коковцове проявились самые негативные стороны винной монополии, способствовавшие взрывному росту алкоголизма.
Владимир Маковский. «Винодел». 1897 г.
Красноречивее всего об изменениях, постигших политику в питейной области с приходом нового министра финансов, высказался в открытом письме к Сергею Витте, опубликованном на страницах газеты «День» в феврале 1914 года, один из чиновников, чьё имя до наших дней не дошло:
Впрочем, стоит ли винить исключительно Коковцова? Начало XX века оказалось для России временем серьёзных испытаний и потрясений. Которые в значительной степени повлияли и на монопольную политику.
1904 год. Российская Империя вступает в войну с Японией, рисовавшуюся сперва «маленькой да победоносной». Как известно, кампания оказалась провальной и завершилась позорным Портсмутским миром. Немногие сегодня знают о том, что в ряде регионов страны воинский призыв оказался под угрозой срыва по причине высокого уровня пьянства. Николаю II пришлось ввести полный запрет на торговлю алкоголем в этих регионах до 1905 года. Отметим, что на передовой случаи злоупотребления спиртным также были нередки, ведь норма об обязательной раздаче ежедневной порции водки солдатам и матросам действовала, как мы помним, ещё со времён Петра Великого. Эта норма была отменена лишь в 1908 году.
В январе 1905 года – новая напасть. Россию захлестнула волна Первой русской революции. К осени массовые беспорядки, погромы и стачки охватили половину уездов Европейской части страны, а также национальные окраины. В большинстве случаев разбой и грабежи были связаны именно с пьянством. Пытаясь восстановить контроль за ситуацией власти идут на ограничение продажи алкоголя в мятежных регионах. На значительной территории России торговля водкой фактически парализуется. Но неверно объяснять драматические события тех лет пьяным угаром населения. Одним из главных требований первого в истории Совета рабочих, возникшего в Иваново-Вознесенске, стало закрытие винных лавок в городе. На митингах это требование в числе прочих получило одобрение и поддержку трудящихся.
Полное возобновление действия алкогольной монополии происходит только к 1907 году. Убытки казны после войны и погромов исчислялись миллиардными суммами. Конечно, для оперативного восстановления российского бюджета власти пошли по хорошо изученному и проверенному пути – увеличению цен на «горькую» и повышение налогов. Заслуживает ли осуждения граф Коковцов и прочие ответственные чиновники?.. Вопрос спорный. Пусть каждый ответит на него сам.
Мы лишь ознакомимся с непреложными фактами. С 1908 года начинается увеличение объёмов выработки спирта. За пять лет (до 1913-го) этот показатель в среднем составил 4 с половиной процента, тогда как в конце 19 столетия – 2,3%. Да, часть этого спирта шла не на «нужды» пьяниц, а для технического применения, в том числе, на зарубежных промышленных предприятиях. Но чистый доход от казённой торговли спиртным, опять же, к 1913 году составил 675 миллионов рублей!1 Эта сумма равнялась трети тогдашнего российского бюджета. И такой сумасшедший рост уже не объяснить потребностями иностранных заводов. Как и отечественных.
При столь крупных финансовых поступлениях, на деятельность государственных попечительств о народной трезвости даже в лучшие годы казна тратила суммы чрезвычайно мизерные. Выдающийся юрист Анатолий Фёдорович Кони в своей работе «К истории нашей борьбы с пьянством» отмечал:
«Попечительства о народной трезвости, несмотря на некоторые несомненные достоинства этих учреждений, независимо притом от главной их цели по отношению к народному пьянству, осуществляли собою народную поговорку: "Под рублёвый грех грошовой свечой подкатываться". И действительно, какое значение могли иметь для борьбы с пьянством ассигнования 4 или даже 5 млн. при доходе от казённой продажи свыше 700 млн?! Эта милостыня, притом постепенно сокращаемая в сознании её бесплодности, получала притом назначение, обратно пропорциональное силе проявлений народного пьянства. Так, например, на лечебницы для больных алкоголиков отделялось в 1908 году 28 тыс. руб. в год на всю Россию, т. е. около 1/280 процента 700 млн».
Между тем, к 1910 году в России насчитывалось 791 попечительство, в которых состояло 15 621 человек, чаще всего по долгу службы. Понятно, что рвение служивых отучать народ от пьянства за полтора десятка лет значительно поиссякло. Да и чего греха таить: многие из попечителей тайком сами были не прочь заложить за воротник. А некоторые – вновь обзавестись выгодными связями с производителями зелья. В итоге, участие в трезвеннических комитетах окончательно превратилось для большинства чиновников в пустую формальность.
Благой почин вновь обернулся провалом. Период с 1910 по 1913 годы ознаменовался крупнейшим всплеском алкоголизма в дореволюционной России. Уровень потребления водки вырос с 6,09 до 8,6 литра на душу населения2. Если при Александре III пьянство только появилось на улице (в трактире, как мы опять же помним, пить стало весьма накладно для кошелька), то теперь оно буквально захлестнуло эту самую улицу. Больницы переполнялись пропойцами, их ловили полицейские и выписывали крупные штрафы. Но ничего не помогало. Люди будто коллективно впали в безумие.
О проблеме заговорили в печати. Вот выдержка из статьи, опубликованной в киевской газете тех лет:
Уже очень скоро пресса, воспользовавшись дарованным после Первой русской революции правом на свободу слова, повела настоящую атаку на монопольные порядки и на тех, кто их додумался ввести. Чаще всех – и, как мы могли заметить, во многом необоснованно – доставалось Сергею Витте. Но и Владимира Коковцова нет-нет да поминали недобрым словом. Почти синхронно к журналистам присоединились члены Государственной Думы. Некоторые из них (например, самарский городской голова Михаил Челышов) вообще предлагали отменить «систему взимания налогов с населения через водку» и запретить свободный оборот алкоголя в стране. А думский коллега Челышова, юрист Александр Мейендорф, публично обращал внимание на то, что принадлежащие членам Госсовета или их родным винокуренные заводы произвели около 1 миллиона 400 тысяч вёдер спирта3.
Злоупотребление горячительным стало общенациональной проблемой. Это, похоже, поняли все. Осознание спровоцировало новую волну трезвеннического движения, участниками которого к 1912 году стали свыше полумиллиона россиян. На этом фоне Николай II в январе 1914 принимает решение о сворачивании винной монополии и отправляет в отставку Коковцова. Новый министр финансов Пётр Барк вводит подоходный налог и – о, чудо! Бюджет в России перестаёт, наконец, быть «пьяным». А ещё через полгода начнётся Первая мировая. И в Империи будет введён жёсткий «сухой закон». Который переживёт саму Империю…
Продолжение следует...
Павел Новиков
Сноски:
1. В. Н. Коковцов. Из моего прошлого. Воспоминания 1911-1919. – М. Современник, 1991. с. 566
2. В. Я. Капель. Алкоголизм и борьба с ним. – М., 1914. с. 25
3. Государственный Совет и борьба с пьянством // Русское слово : общ.-полит., экон. и лит. газета. – 1913. – №283
