Круглосуточная трансляция из офиса Эргосоло

«К Станиславскому жлобская грязь не приставала»

Худрук МХАТа им. Горького Эдуард Бояков — о заветах основоположника, беспрецедентных амбициях и разговорах с Татьяной Дорониной

Эдуард Бояков вслед за Станиславским ввел в театр йогу, прощает заблуждающихся и считает, что отношения театра с Татьяной Дорониной — сугубо внутренняя история. Об этом худрук МХАТа им. Горького рассказал «Известиям» накануне вступления во второй год своего руководства.

— В декабре 2018-го вы возглавили МХАТ имени Горького. Как оцениваете то, что пройдено?

— Большой, серьезный, содержательный год. Я погрузился в театр полностью. Такая махина, как МХАТ, требует особого подхода — не может быть и речи, чтобы за такое время полностью обновиться. Когда я говорю «новый театр», не хочу сказать, что мы перестраиваем всё. Нет, перестраиваться, стараясь сохранить важные конструктивные вещи, — это реконструироваться, а реконструкция требует куда больше сил, чем строительство с нуля. Если бы не было труппы, репертуара, а было бы, например, просто здание, наверное, я бы действовал по-другому.

Здесь же речь идет о преемственности, верности принципам, которые были у МХАТа с момента его основания, с другой стороны, театру нужно новое дыхание, новая энергия. К сожалению, последние годы здесь была очень плохая посещаемость. Имелись проблемы с точки зрения менеджмента, хозяйства, бюджета, репертуара, дисциплины — не только трудовой, но и этической, в случае некоторых коллег.

— А простить? Сказать: «Возьми себя в руки»?

— И такое было, несколько раз. Кто-то понял, что теперь в театре строгий порядок, что именно он поможет возродить творческую составляющую, и начал меняться. С кем-то, к сожалению, пришлось расстаться за серьезные и неоднократные нарушения. Это жизнь — и прощать надо, и навстречу идти. Но театр — главное, важно, чтобы не во вред ему.

— Если бы вы знали, что вас здесь ожидает, согласились бы на руководство?

— Не задумываясь бы согласился. Я счастлив. О чем жалеть? Ни с чем неожиданным я не столкнулся. Если вы имеете в виду некое противостояние и противодействие...

…коллектива?

— Коллектив как раз в большинстве своем поддерживает мою политику, люди выступили с соответствующим публичным обращением, создан профсоюз, идет большая работа. Не всем это нравится. Почему? К ним вопрос.

— Чего, на ваш взгляд, не хватает сегодняшнему театру?

— Нашему современному театру страшно не хватает концептуальной проработки.

— Можно конкретизировать?

— Концепция состоит в том, чтобы сказать: «Мы делаем вот это и вот это». Со всей ответственностью говорю: мы во МХАТе создаем культурно-просветительский междисциплинарный центр. Наша репертуарная политика представляет собой сочетание предельного традиционализма и предельно радикального поиска.

У нас беспрецедентные амбиции — это факт. Они заключаются в попытке создать междисциплинарный творческий кластер, где драматургия, философия, музыка, поэзия оказываются вместе, начинают воспитывать нового актера. Это широчайший творческий диапазон, в основе которого — идея русского психологического театра.

Он сможет противостоять всем разрушительным процессам, которые происходят в массовой культуре. У него другие ценности, другие мотивы. Его артист пиком своей карьеры не считает съемки в телесериале на ведущем канале. Хотя для подавляющего большинства актеров — это есть пик карьеры. Надеюсь, пока.

— Что же в этом плохого? Каждому свое.

Ну да, попасть на обложку глянцевого журнала или в популярную телепрограмму… Но там с артистом не будут говорить про современную поэзию, актуальную музыку, драматургию, философию, корневую культуру. А наша концепция на этом основана. И мы действуем абсолютно в парадигме МХАТа, в русле методологии и философии Станиславского и Немировича-Данченко, в русле того, что создавалось еще 120 лет назад.

С одной стороны, творческий кластер, с другой — декларация о сочетании традиционализма и новаторства. Мы ставим сразу несколько спектаклей с молодыми драматургами и в то же время восстановили «Синюю птицу», спектакль Станиславского 1908 года, собираемся восстановить «Три сестры» Немировича-Данченко 1940 года. Затем будет следующая большая работа: «Вишневый сад» начнем восстанавливать.

— И «Синяя птица», и «Вишневый сад» были в репертуаре.

— Да, но состояние, в котором они находились… Все понимали, и прежде всего актеры, что спектакли были брошены. Спектакль требует постоянного внимания и проработки, это живое существо, живой процесс. Фильм сняли и всё, дальше он существует такой, как есть. А театр — живое искусство, у него другие принципы.

Если говорить про «Синюю птицу», то она была очень ветхой и в материальном смысле, и в художественном. А это важнейший спектакль Художественного театра первого десятилетия — наряду с пьесами Чехова и «На дне» Горького, над которой сейчас Кончаловский начинает работать.

— Это вы предложили или он?

— Мы говорили о драматургии, и он через запятую произнес это название.

— В череде пьес, которые ему видятся на сцене МХАТа?

— Нет, в череде пьес, которые обладают невероятным драматургическим качеством. «На дне» с точки зрения структуры — пьеса совершенная: там имеются все психологические типажи. Яркая штука в этом смысле. Услышав название, я сразу начал уговаривать Андрея Сергеевича. Несколько месяцев у меня на это ушло. Это наше совместно выстраданное решение: именно Горький и именно «На дне». Мы планируем постановку в марте. Андрей Сергеевич приступит к репетициям после Нового года.

— Андрей Сергеевич со своими артистами любит работать. А как же труппа?

— Юлия Высоцкая и Александр Домогаров, о которых вы, наверное, говорите, прекрасно сыграли в спектакле по Бергману: там был очень важен интимный семейный момент. Но «На дне» — спектакль для нашей труппы. В нем, возможно, будут приглашенные артисты, но совсем немного.

— Кто Сатина будет играть?

— Пока не решили. Обсуждаем.

— Что из современной драматургии будете предлагать зрителю?

Мы с Алексеем Зензиновым заканчиваем работу над пьесой по роману Евгения Водолазкина «Лавр». Это значительное произведение требует действительно серьезного подхода. Захар Прилепин только что опубликовал биографию Есенина — самую объемную в истории ЖЗЛ. Елена Исаева пишет по ней пьесу. Спектакль будет называться «Семь женщин Есенина». Что получится, это как Бог даст, но мы стараемся и имеем серьезные амбиции. У нас появился «Цех драматургов» — программа обучения, адресованная молодым, им будем помогать, лучшим предлагать работу.

Развивается поэтическое направление. Приходят лучшие русские поэты в качестве участников спектаклей — от патриархов Александра Кушнера, Юрия Кублановского, Евгений Рейна до совсем молодых Алексея Шмелева и Константина Потапова. В этих постановках много музыки, уникальная сценография, серьезные художники. Это тоже волна, которая неизбежно изменит театр, как меняла его поэзия Блока, например. Мы российский театр, а в России у поэтов особая мессианская роль.

Есть и музыкальная линия — проект «Советской песни Атлантида». Первый вечер был посвящен Алексею Мокроусову, второй — Аркадию Островскому, сейчас аншлаг на новогодней программе, посвященной авторам музыки «Карнавальной ночи». Готовим спектакль о Дунаевском, и это отдельная история, спектакль ждут.

Мы организовываем уникальное творческое пространство, в котором театральный репертуар остается сердцевиной — вокруг же множество интереснейших культурно-просветительских событий.

— Около 20 премьер заявлено вами на сезон. Откуда средства на реализацию таких планов?

— В полтора раза увеличились доходы за этот год, что дает возможность ставить новые спектакли. И у нас появляются спонсоры один за одним.

— Люди приходят и говорят: «Даем вам денег»?

— Да. Это очень серьезные деньги. Речь идет о десятках миллионов рублей.

— А федеральное содержание увеличилось?

— Незначительно. Можно сказать, что осталось в том же объеме.

— На экскурсии для журналистов вы сказали, что сейчас в театре чуть ли не 12 сцен. Где это всё располагается?

Сцен уже 14, скоро будет еще больше. Театр имеет огромную площадь, мы открываем ранее скрытые пространства для наших зрителей. Сам Кубасов, архитектор, который строил его, употреблял слово «променад» в разговоре со мной, что меня очень порадовало и вдохновило.

— Вы нашли Владимира Степановича Кубасова?

— Да, он, слава Богу, здоров, в прекрасной форме. Ему 80 с лишним лет. Мы с ним много общаемся. Всё, что мы задумали по благоустройству театра, сделали вместе с ним. Здесь было множество заставленных окон, витрин, какие-то ширмы, завалы. Это понятно — за 30 лет не было ни одного ремонта. Мы расчистили пространство от мусора, засоряющего взгляд, сделали его комфортным для восприятия.

— То есть в какой-то мере изменили исторический облик, за который ратовала Татьяна Доронина?

— Вопрос, в чем он изменился. Прошло 30 лет, энергия сохранения начала буксовать. Если внутреннее убранство сохраняют люди, которые помнят, как оно выглядело в 1970-е, когда здание было введено в эксплуатацию, это одно. Но их остается всё меньше и меньше, возникает деградация, в том числе визуальная, стилистическая, и это уже не Кубасов.

Когда он пришел и увидел то, что стало с театром, был очень расстроен. Но буквально месяца через два у него поменялось настроение. Он увидел, что мы любим, понимаем и ценим эту архитектуру. И наполняем театр жизнью.

Не ценить эти пространства невозможно. Вот, например, наша Третья сцена. Это новая площадка на шестом этаже (вход с Малого Гнездниковского переулка), бывшая репетиционная студия с уникальной акустикой и оригинальным архитектурно-планировочным решением. Там сейчас проходят музыкальные программы и выступления современных хореографических школ, в частности, фестиваля «Ключи», который показывает уличную танцевальную культуру: хип-хоп, брейк-данс. Это ответ современности — мы не спорим с логикой жизни, вступаем в диалог.

МХАТ им. Горького 30 лет оставался загадкой для многих зрителей. Вы сделали из него открытое пространство. Не согласны с тем, что театр — искусство для избранных?

— А почему бы не сформировать новое представление? Когда в процессе постановки «На дне» Станиславский, Немирович, актеры вместе с Гиляровским отправились на Хитровку, к бомжам, как сейчас сказали бы, это было радикальнейшее предприятие. Выведя на сцену таких героев, они открыли Художественный театр для новых персонажей и нового зрителя.

Надо сказать, что Художественный театр изначально был лабораторией. Драматургией Чехова он, например, открывал новые пласты психологии. До того в театре не было подтекста, намеков, тонкой энергии. Потом случился Горький. И тогда стало окончательно понятно, что Художественный — театр не для аристократов, он для всех. А когда появилась «Синяя птица» Метерлинка, выяснилось, что это театр разных направлений, не только психологического реализма. Станиславский перед «Синей птицей» уходил в эксперимент, в студии на Поварской встречался с Мейерхольдом.

— На Поварской что было?

— Студия, еще не Художественного театра. Подвал, где работали Мейерхольд, Чехов. Там, кстати, Сулержицкий увлек Станиславского йогой.

— В вашем творческом образовательном кластере и йога появилась. Тоже дань истории?

— Конечно. Станиславский пристально изучал йогу, у него в библиотеке множество литературы на эту тему.

Возвращаясь к открытому театру, хотел бы еще напомнить о событиях послереволюционных лет, когда в МХТ пришли рабочие и солдаты. Станиславский чуть ли не каждый день выходил на сцену перед спектаклем и объяснял, что нельзя в театре грызть семечки, сплевывать на пол, какие-то напитки употреблять.

— Может быть, не надо было до такой степени открывать театр?

— Тогда он бы просто умер. Станиславский, будучи абсолютным аристократом, человеком тонким и изысканным, совершал ежедневный подвиг просветительства, к нему жлобская грязь не приставала. И он с огромным вниманием к людям открывал им искусство, объяснял, что такое театр.

Так что открывать Художественный театр — это не мой выбор. МХАТ без этого перестает быть МХАТом. Не забудем, что его первое название — Московский художественный общедоступный. Мы лишь по-новому продолжаем традицию.

— Вы вернули театр к первоистокам?

— Если я скажу «да», буду искренен. Но еще раз хочу вернуться к тем 30 годам, которые Татьяна Васильевна мужественно руководила театром: это тоже своего рода открытие, просто есть разные его фазы: экстравертная и интровертная. Думаю, подвиг Татьяны Васильевны заключается в том, что она сумела уберечь театр от грязи 1990-х, кооперативной чепухи, которая могла бы здесь прорасти.

— Вам известно, какие варианты развития МХАТ имени Горького обсуждались до вашего прихода?

— Знаю, что их было много. Были и такие, что предполагали отказ от репертуарного театра. Я же в самых разных кабинетах говорил: МХАТ имени Горького не может быть никаким другим театром — только репертуарным, только с труппой. Этим он ценен.

— Выходит, что у вас и Татьяны Дорониной было похожее видение ситуации. Как же получилось, что конфликт возник?

Я не нахожусь в конфликте с Татьяной Васильевной и никогда не находился. Не знаю, о чем она говорила с президентом, если вы это имеете в виду. Мы несколько раз беседовали с ней по телефону — очень тепло. Я и сейчас считаю, что Татьяна Васильевна может существенно помочь МХАТу на посту президента нашего театра, совершенно в этом убежден.

— Но она в театр не приходит?

— Не слишком хорошо спрашивать женщину, даже великую, о возрасте и здоровье. Ей нездоровится, и это не тема для обсуждения. Если бы она играла спектакли на других площадках, выступала с публичными заявлениями, тогда бы я это комментировал. Но ситуация иная.

— Театр ее поддерживает?

— Конечно. У Татьяны Васильевны полный социальный пакет, есть водитель, есть помощник, который получает зарплату за то, что обеспечивает ее во всех бытовых вопросах. Мы делаем всё, чтобы Татьяна Васильевна вернулась к нам.

— Вы общались с Татьяной Васильевной по телефону, а приехать к ней? Просто навестить с цветами и сказать: «Мы вас ждем»?

— Я на всё готов совершенно точно. Мы ее ценим и ждем. Но это не значит, что будем делать публичным каждый свой шаг. Это наша внутренняя история, в которой есть место только любви и глубокому уважению.

— Она знает об этом?

— Конечно.

Марина Иванова
Зоя Игумнова

Источник

281


Произошла ошибка :(

Уважаемый пользователь, произошла непредвиденная ошибка. Попробуйте перезагрузить страницу и повторить свои действия.

Если ошибка повторится, сообщите об этом в службу технической поддержки данного ресурса.

Спасибо!



Вы можете отправить нам сообщение об ошибке по электронной почте:

support@ergosolo.ru

Вы можете получить оперативную помощь, позвонив нам по телефону:

8 (495) 995-82-95