Статья в 2 частях. Часть 1.
18 апреля 1922 года, команда Московского кружка спорта (МКС) провела первый матч в своей истории. Эта дата считается основанием московского "Спартака", предшественником которого является МКС. Мы публикуем уникальные документы - письма и отрывки из биографии основателей "Спартака" братьев Старостиных, которые прошли через жернова лагерей.
Не случайно именно Николаю, Андрею, Александру и Петру Старостиным установлен памятник на стадионе московского клуба. Причем он находится не на территории стадиона, а внутри чаши, рядом с трибуной, где собираются наиболее активные болельщики красно-белых. За МКС играли Николай, Андрей и Александр, младший Петр стал играть позже. Потом клуб был "Красной Пресней", "Пищевиками", "Промкооперацией". Пока Старостины не предложили название "Спартак".
Под таким названием клуб с 1935 года выступает по сей день, оставаясь самым популярным в стране и одним из самых популярных на постсоветском пространстве. Именно причастность братьев Старостиных к "Спартаку" и к футболу во многом помогла им выжить в лагерях. Арестованы братья были в 1942-м. Их обвинили в антисоветской агитации...
- Старостины не раз подчеркивали, что именно футбол помог им выжить в лагерях, в тяжелейших условиях, - говорит директор музея истории "Спартака" Алексей Матвеев, где и хранятся уникальные документы. - Еще до войны в стране они были очень популярны. И сам футбол - тоже популярен. Старостиных знали. И к ним одинаково хорошо относились и заключенные, и надзиратели. Если даже с одной стороны не было бы такого отношения, могли быть большие проблемы .
Матвеев отмечает, что Андрей и Николай Старостины тренировали команды, которые участвовали в чемпионате среди лагерей: "Начальники лагерей боролись за то, чтобы они тренировали команды. Благодаря этому, Старостины жили на поселении, то есть им делались поблажки".
Но так было далеко не сразу. Об этом свидетельствуют документы, которые в музей передали родственники Старостиных. В том числе, внучатый племянник Николая Старостина Андрей Лавров, всю жизнь посвятивший изучению истории семьи, составивший уникальное генеалогическое древо.
Наиболее подробные воспоминания о жизни в заключении оставил Петр Старостин. Его рукопись, составленная в 1989 году, за четыре года до смерти, так и называется - "Краткое изложение воспоминаний о пребывании в заключении".
"Проснулся сын Андрюшка: "Пап, ты куда?"
- Москва. 1942 год. 21 марта. 4 часа утра, - пишет в воспоминаниях младший из братьев Старостиных. - Просыпаемся удивленные и несколько испуганные от неожиданности. Открываю дверь. При входе трое мужчин. "Здесь проживает Старостин Петр Петрович?" - "Да, это я". - "Вы арестованы. Вот адрес на арест и обыск". Чувствую, как за спиной заволновалась жена Зоя Алексеевна. Стараюсь ее успокоить. Это недоразумение, ошибка. Меня поторапливают быстрее одеваться. Жена наскоро набирает что-то на дорогу. Пытаюсь ее убедить, что это не понадобится.
Проснулся четырехлетний сын Андрюшка, спрашивает: "Пап, ты куда?". "Спи, сынок, скоро вернусь". В коридоре дворник шепчет: у Николая Петровича (старшего моего брата) тоже обыск... Привозят на Лубянку.
Помещение, в котором Петра Старостина содержат на Лубянке, как он пишет, размером "чуть больше телефонной будки".
- Потом переводят в светлую комнату. Снимают верхнюю одежду, остаюсь в рубашке и брюках, ощупывают, нет ли каких-то предметов. Входит парикмахер и начинает стричь наголо. Возмущаюсь, пытаюсь сопротивляться в мыслях, как я вернусь домой с бритой головой. Но он молча продолжает свое дело и доводит его до конца. Видимо, к таким протестам он давно привык, - констатирует спустя несколько десятков лет Петр Петрович.
- Замеряется рост - 178 см, вес - 71 кг, и снимают отпечатки пальцев, - продолжает он свой рассказ. - Потом подъем по лестнице наверх и по длинным коридорам в одиночную камеру - небольших размеров комнату с зарешеченным окном под потолком и наружным козырьком, отчего в комнате стоит полумрак. В этой комнате мне предстоит пребывать более года, а потом в течение девяти месяцев в Бутырской тюрьме. Итого в общей сложности 21 месяц одиночного тюремного заключения.
"Ночью - удары и крики, кого-то грабят..."
Потом было этапирование и первое знакомство с уголовниками. Так Петр Старостин и называет одну из глав своего хождения по мукам:
- Москва, декабрь-месяц, 1943 год. Еду в "столыпинском" вагоне в направлении севера. Купе набито до отказа, свыкаюсь с обстановкой. Через несколько дней прибываем в Свердловск. Пересыльная тюрьма. Большая комната с лежащими и сидящими на полу заключенными... Ночью раздаются удары и крики, кого-то грабят. Это, очевидно, Гоша. Мы его заметили еще днем. Он сидел в группе среди своих помощников у противоположной стены и пристально разглядывал всех приходящих. Днем он командовал раздачей хлеба и разливом баланды, при этом многих заметно обделял, забирая себе оставшиеся излишки...
В следующую ночь грабеж и крики, как вспоминает Петр Старостин, повторились...
- В душе накапливалось возмущение, - пишет он. - С рассветом решили дать этой компании бой. К нам присоединились, расположившиеся рядом коренастый блондин Гулько и чернобородый молчаливый Жунев. Первый осужден за восхваление вражеской техники, второй по доносу за укрывательство и связь с врагами народа. Стычка была на удивление короткой. Гоша покорился предъявленному требованию, а сам оказался хилым парнем со слабыми тонкими руками и испитым морщинистым лицом.
Ко мне подошел интеллигентного вида пожилой худощавый человек в больших рваных опорках. Со смущенной улыбкой он сказал, что ночью с него сняли ботинки. К счастью, их не успели реализовать через посыльного. Гоша возвратил их хозяину. Им оказался бывший главный инженер Московского автомобильного автозавода им. Сталина...
"Трое доходяг проникли в морг - вырвали мягкие места у трупов"
Работал бывший инженер ЗИСа вместе со Старостиным и тысячами других заключенных на стройке другого завода - Нижнетагильского металлургического. Лагерь этот Петр Петрович описал так:
- Большой лагерь состоит из двух зон - мужской и женской, разделенной забором из колючей проволоки. Общая численность - около 5000 человек... Зона оцепления находится в двух километрах от лагеря. Бригадир Ермилов лет 40, - рецидивист. Пользуется дурной славой. Дисциплина - палочная. С ней он и ходит, часто пуская в дело. Меня не трогает. В бригаде около 50 человек, все его боятся. Боюсь и я. Указания выполняю, но стараюсь держаться с достоинством.
Работаем на открытом воздухе. Разгар зимы 1944 года. Холодно и голодно. Копаем землю. Подносим бетон, кирпич, пилим бревна, обогреваемся у костра по разрешению Ермилова. Бригада считается ударной, даем хорошую выработку. Получаю 750 граммов хлеба - это выше среднебригадной. Максимальную - 900 граммов - получает только Ермилов и его подручные. Очень устаю. Это самая тяжелая зима из всех, которые я пережил в лагерях.
Вовсю действует приказ Сталина - за отказ от работ применять жесткие меры, вплоть до расстрела. Поэтому на развод выходим через не могу. По дороге многие падали. Смертность доходила до 40 человек в день. По лагерю прошел слух - прошлой ночью трое доходяг проникли в морг и вырвали мягкие места у трупов...
Автор: Артем Локалов
