О карманных ворах мы, как правило, вспоминаем, когда пересматриваем фильм «Место встречи изменить нельзя». Обаятельный шепелявый карманник Кирпич, которого блистательно сыграл Станислав Садальский, скорее смешит, чем вызывает отвращение. А ведь карманники с той послевоенной поры никуда не исчезли. И многие из нас после поездки в переполненном вагоне подземки хлопали себя в отчаянии по карманам — телефон увели! Или кошелек украли.
Кто сегодня идет в «щипачи»? И реально ли их поймать? Об этом — интервью с заместителем начальника 15-го отдела МУРа по организации работы и раскрытию карманных краж Андреем ГУЛЯЕВЫМ.
— Андрей Владимирович, что говорит статистика? Сколько карманных краж совершено в Москве с начала года, какое количество из них раскрыто?
— Обычно за год в Москве регистрируется порядка 10 тысяч карманных краж. 15-м отделом МУРа, который как раз и специализируется на задержании карманных воров, раскрыто 108 преступлений, из которых 77 — «этнические», т.е. совершенные приезжими в Москву жителями из стран Средней Азии и ближнего зарубежья, 15 совершено этническими группами, состоящими в общей сложности из 35 человек. Отмечу, что на протяжении последнего десятилетия количество таких преступлений в общем и целом не меняется.
— Почему количество карманных краж остается на столь высоком уровне?
— Карманная кража — латентное преступление, то есть незаметное для граждан. Исходя из оценок ряда зарубежных и отечественных специалистов, соотношение зарегистрированных к совершенным преступлениям выражается как 1 к 75, т.е. на одно зарегистрированное преступление приходится 75 незарегистрированных: люди сами не обращаются в полицию, когда замечают факт пропажи из сумки какой-то вещи: кошелька, телефона или еще чего-то. Чаще всего они думают, что просто выронили ее где-то. Либо не хотят тратить свое время, писать заявление. То есть получается, что на самом деле в год совершается 750 тыс. карманных краж! Хотя регистрируется — и мы об этом говорили выше — 10 тыс. Еще один немаловажный факт — увеличение населения столицы и самой территории (присоединение новых округов. — М.М.), и при всем этом отрицательный момент — сокращение штатной численности нашего отдела. Плюс ко всему год от года увеличивается количество приезжих, а именно они и совершают основной массив краж.
— Если они только приехали в Москву и ничего по сути не умеют, как им удается совершать карманные кражи? Ведь это требует определенных навыков и годов тренировки.
— Первоначально они работают как подмастерья у земляков — отмечу, что приезжие сейчас объединяются по принципу землячеств. Положим, уроженцы Узбекистана примыкают к своим уже обжившимся согражданам, и именно они их учат всем «прелестям» своего ремесла. Сначала «ученики» наблюдают, как более опытные их земляки выбирают жертву, как ведут ее, открывают сумки и воруют. Потом им доверяют не просто наблюдать, а еще и передают им то, что украли, то есть, как мы говорим, принимают похищенное «на пропаль». То есть сначала они просто присматриваются к «профессии», находясь на второстепенных ролях. «Ученики» могут и прикрывать действия своих «учителей»: отвлекают потерпевших, контролируют обстановку вокруг, чтобы их никто не «срисовал». Через какое-то время, когда они приобретают определенный навык, — приступают к самостоятельной «трудовой деятельности». «Ученик» понимает, что может сам воровать, когда к нему приходит внутреннее осознание уверенности, после того как 10 раз, 100 раз, 1000 раз он увидел, как все это делается.
— Воры — одиночки или это некое объединение?
— Я бы сказал, армия воров-одиночек. Они не могут знать друг друга, их очень много. Если только по диаспорам, но опять же сейчас такое количество приезжих, что знать всех они, конечно, не могут.
— Кто обычно становится вором? Наверное, детдомовцы, люди из неблагополучных семей?
— Да нет… Становятся и из благоприятных семей. Все зависит от среды общения. А бывают и простые любители преступной романтики.
— Андрей Владимирович, а есть ли у воров какая-то иерархия, определенные «специализации»?
— Да, конечно. Причем интересно, что эти «специализации» зависят, как правило, от национальности воров. Уроженцы Грузии, абхазцы — высокопрофессиональные воры-«присядочники». Конечно, они и на транспорте, и в маршрутках воруют. Но в основном епархия грузин — это кафе и рестораны. Там они подсаживаются рядом, за соседний столик, и из кармана пиджака, который мужчины, как правило, вешают на спинку стула, вытаскивают кошелек. Либо из портфеля, которые также мужчины имеют привычку ставить на пол. Они могут и подменить портфель, могут пододвинуть к себе, достать оттуда бумажник и поставить его обратно. Естественно, чтобы зайти в кафе, надо иметь определенный прикид: в спортивных штанах и вытянутой майке туда не зайдешь. Плюс ко всему хорошее освещение, отсутствие суеты… Поэтому внешний вид «присядочника» — очки в золотой оправе, хороший костюм, дорогой портфель… То есть никто никогда и подумать не может, что он карманник: уважаемый человек!
«Транспортники» работают в общественном транспорте, на автобусных остановках, в метро в час пик. В связи с тем, что поставили турникеты, воры стараются работать «на подсаде». Создается толчея, они пользуются этим и похищают кошельки и телефоны. Если увидели что-то дорогое, то могут пройти и в салон. Но, повторюсь, основная опасность — возле турникетов. Некоторые воры умудряются успеть «на подсаде» достать кошелек из сумки, вытащить деньги и обратно засунуть в сумку уже пустой кошелек. И все это за считанные секунды — зависит от навыка. «Транспортники» в основном — это приезжие из Средней Азии и стран ближнего зарубежья.
В торговых центрах, в обувных магазинных сейчас стали «популярны» кражи. Женщина ставит сумку на пуфик, меряет туфли, а вор подсаживаются рядом и достает из сумки кошелек или крадет сумку. Или, если это какой продуктовый гипермаркет, берет сумку, которая лежит в тележке. Когда вы отвернулись почитать этикетку, состав того или иного заинтересовавшего вас товара, воры этим пользуются.
Есть еще «трясуны». Хотя сейчас «трясуны» совсем не такие, как герой Евстигнеева — Ручечник в фильме «Место встречи изменить нельзя», сейчас такое мастерство утерялось. В настоящее время все это происходит по-другому и больше похоже на грабеж. Поздно вечером какая-нибудь тонированная машина с транзитными номерами и «трясуном» на заднем сиденье неспешно катится вдоль тротуара. Излюбленное их место — Большая Дорогомиловская улица или Кутузовский проспект. Видят одиноко идущего человека, останавливаются, карманник выходит, подзывает прохожего, начинает его обнимать и — почти отнимать бумажник. Потом быстро падает на сиденье: машина срывается с места. Многие потерпевшие даже понимают, что происходит, но улицы пустынны, темно. А преступление уже совершено.
Можно разделять воров и по способам совершения — с помощью чего воруют: «хирурги» — с помощью пинцета, «писаки» — это те, кто режет сумки лезвиями или пятаками. Хотя сейчас вообще почти не режут. Да и с пинцетом последний раз мы очень давно задерживали, года два назад. Раньше, конечно, это случалось гораздо чаще, особенно в 1990-е. Еще есть «щипачи», которые действуют с помощью ловкости рук, и «ширмачи», которые воруют, прикрывая свои действия ширмой: пиджаками, пакетами, зонтиками…
Сейчас много в Москве закарпатских цыган: маленького росточка, худощавые, чумазые, живут в таборах где-то обычно в Подмосковье, приезжают в Москву, воруют и уезжают. Если случается их задерживать при совершении кражи, всегда говорят, что им 13 лет… Хотя размер обуви — 43-й. Приезжает мамочка, привозит метрики, в которых нет фотографии и по которым им действительно 13 лет. Приходится везти их на исследование, при котором оказывается, что им 19–20 лет, у них у самих уже дети есть… Случается и такое.
Есть карманники, которые воруют ключи от машин и потом их угоняют. В основном это грузины и мегрелы. Около крупных торговых центров на парковках они ищут рассеянных, несобранных людей, которые могут пойти, что-то забыть, вернуться, которые в тележку сумку бросают просто или по телефону говорят, не смотрят за вещами...
— Действительно вора нужно задерживать только с поличным?
— Да. И в этом основная сложность нашей работы — поймать вора за руку. А кто-нибудь когда-нибудь видел, как работает вор? Рядом с каждым из вас обязательно когда-нибудь терся воришка. Кто его замечал? Или как часто вы слышали «караул! грабят!» или «воруют! помогите!»? А сотрудники 15-го отдела МУРа ежедневно задерживают воров с поличным! Чтобы стать опытным опером, надо лет пять, из восьми кандидатов мы берем одного. К нам в отдел всегда стояла очередь, у нас работают целые династии, и отцы-сыновья, и братья, и мужья с женами, и те, кто потом становились супругами. Очень хочу отметить, что женщины очень хорошо работают — наравне с мужчинами перенося все тяготы и лишения службы.
— Что нужно, чтобы стать мастером своего дела? Какими качествами должен обладать оперативник, чтобы достойно работать в «карманном» отделе?
— Наблюдательность и самодисциплина, терпение и выдержка. Самое главное — надо любить свою работу. Потому что работа тяжелая — целый день на ногах: и в мороз, и в жару надо стоять на остановке и ждать, когда «рыба клюнет». Ненормированный рабочий день, плохое питание. Но все это компенсируется азартом. Представьте себе, что такое испытать эйфорию, когда ты заметил потенциального преступника, пробегал за ним два часа и видишь, что он действительно ворует, — хватаешь его за руку и понимаешь, что все было не зря! Ради этого стоит померзнуть или не поесть — зато такой прилив адреналина потом! В середине 1990-х был интересный случай. Мы стояли на вокзале и увидели двух человек, которые курили, что-то обсуждали, смеялись. Потом к ним подошел еще один — судя по всему, тоже хороший их знакомый, и шутя, со смехом вытащил у одного из них кошелек и потом отдал. Мы решили за ним проследить, потому что он как бы выдал себя, что карманник. И действительно, расставшись с друзьями, он совершил уже настоящую карманную кражу, и мы его задержали.
— Понятно, что график вашей работы далеко не нормированный, как это принято говорить. А у воров есть какой-то определенный режим работы?
— Да. Это, как правило, утренние и вечерние часы. У «присядочников» — это время бизнес-ланча, когда происходит скопление людей в кафе и ресторанах, или вечером после рабочего дня, когда люди пришли попить кофейку, пообщаться и отдохнуть. Что касается транспорта, то если утром народ из спальных районов едет в сторону метро, то и жулики «на подсаде» работают в спальных районах, а вечером, наоборот, у остановок метро, откуда автобусы отходят в сторону спальных районов. Где народ, там и жулики. В выходные они целый день проводят в торговых центрах, куда куча людей приезжает за покупками.
— Есть у воров какие-то особые приметы?
— Не знаю, они не рассказывали… Хотя один раз, когда мы задержали воришку, он сказал: «Не надо было мне 13-го числа идти воровать!». Мы его 13-го числа поймали. А потом многие из них наркоманы: приметы не приметы, а надо воровать.
— Какими качествами должен обладать вор? Ведь это постоянное нервное напряжение и ежеминутный риск лишиться свободы!
— Как и у сыщиков, у воров должны быть терпение и выдержка. Задержали мы как-то молодого человека из Люберец за кражу магнитолы. А люберецких карманников тогда было очень много. Мы спросили: почему ты не воруешь кошельки? Он сказал, что выдержки не хватает, что не может смотреть в глаза и воровать. Обаяние нужно ворам, для «присядочников» очень важно знание психологии. Мы отсматривали видео после кражи в кафе и наблюдали такую картину. Сидела девушка с молодым человеком, на подлокотнике его кресла висел пиджак, из которого вор украл бумажник. Видно, что они только познакомились с девушкой, обольщают друг друга. Смотришь и удивляешься — как девушка может не видеть! Она так увлечена общением, что вор просто подсел за соседний столик и вытащил этот бумажник буквально у нее на глазах! Или — что это, если не знание психологии, — когда вор делает вид, что якобы разговаривает по телефону, а сам ходит по кафе и осматривает портфели потенциальных жертв. И потом ворует бумажник с очень крупной суммой денег. Как он узнал, где именно они лежат? Про таких воров говорят: в унитаз руку засунут и пять тысяч долларов вытащат!
материал: Маргарита Маслова
