Гайдар и Чубайс должны были сменить Ельцина во второй половине 90-х. Похоже, знали, что терпению государственников в спецслужбах подходит конец. Хотели опередить. Но для этого им нужны были деньги, очень много денег. Конечно, могли обратиться к американским кураторам, но ведь на этом можно было спалиться. Требовался легальный источник. И они его избрали. Это был Приморский край с его сказочными океаническими богатствами. И казалось бы, всё уже было на мази – их ставленник Кузнецов стал губернатором, закрепились на неслабых позициях в крае другие их люди. Но неожиданно губернатором вместо Кузнецова стал Наздратенко.
И началась кампания по его дискредитации в глазах Ельцина. А если коротко – травля. Как была организована эта травля и как она происходила – в этом материале.
Белые стрелы
Для сведения читателя, который по возрасту не может знать реалий 90-х: как вице-премьер Анатолий Чубайс имел свой вес в правоохранительной системе. Преследуя свои цели, он мог не отдавать кому-то прямых указаний. Ему достаточно было намекнуть, чего он хочет. Ну, кто мог отказать всесильному серому кардиналу? Приморские чиновники в погонах порой даже не догадывались, с чего вдруг их взяли в оборот. А главное – кто конкретно? В то время ходила легенда, что в стране разгулялась таинственная «Белая стрела»… Но в этом случае всё было куда прозаичней…
20 июля 1995 года генерал-майора налоговой полиции А. Бондаренко пригласили в городскую прокуратуру — якобы подписать какие-то бумаги. Там его поджидали трое сотрудников ФСК (Федеральной службы контрразведки):
— Нам приказано доставить вас в Москву.
Машину с генералом сопровождали три машины, набитые людьми с автоматами.
Самолёт, Москва, Лефортово, одиночная камера со скрытой видеокамерой.
Москва. Лефортово
За 17 лет работы в милиции Бондаренко раскрыл более 40 убийств, отправил за решётку 11 крупных банд. Трижды преступники приговаривали его к смерти. Это он, инициатор операций «Лес» и «Нефть», сберёг государству более 300 миллиардов рублей.
Поставленный Наздратенко во главе департамента налоговой полиции по Приморскому краю, он и здесь показал, как надо работать. До него государство получало в бюджет 500 миллионов рублей в год в качестве штрафов от скрытых доходов. При нём: в 1994 году — 55 миллиардов, за первые шесть месяцев 1995 года — 70 миллиардов.
Досрочные звания присваивались ему трижды. За 17 лет пройти от лейтенанта до генерала... Редкий послужной список.
Через трое суток в камере Бондаренко появились соседи. Один с газетой. «Тут про вас статья. Будто вы организатор какой-то операции «Вирус». Другой шепчет, что у него налажена связь с волей. Может переправить хоть записку, хоть письмо.
Сокамерников вызывают на допросы. Возвращаются с колбасой с сыром. «Адвокаты передали. Угощайтесь, генерал».
Два месяца длилась эта примитивная разработка.
Одновременно шло давление с воли. «Коммерсант-дэйли» опубликовала заметку под названием «Главу налоговой полиции Приморья лечат от запоя в Лефортово». Здесь Бондаренко не выдержал. Попросил встречи с автором заметки.
— Ну, как можно лить такую грязь? Чей заказ вы выполняли?
— В редакцию приходил Черепков, — отвечал корреспондент. — Что сказал, то и пошло в номер.
Появились сообщения, что при обыске в квартире генерала найдено колье за 300 тысяч долларов и картины, разыскиваемые Интерполом.
Это в его-то двухкомнатной квартире, на десятом этаже обычного дома, где вся ценность — книжные стеллажи по всем стенам. Каждый второй житель Владивостока ездит на иномарке. А у него, генерала, до сих пор старенькие «Жигули» седьмой модели. И ни рубля на счету в банке. Счёта даже нет.
Генпрокуратура заявила для прессы, что генералу Бондаренко инкриминируется покушение на заведомо ложный донос, искусственное создание доказательств обвинения и заведомо ложное обвинение, проявленное, якобы, им при осуществлении оперативной комбинации против мэра Черепкова.
Максимальный срок наказания, возможный по этим статьям, десять лет лишения свободы.
Через два месяца прямо в Лефортово состоялся суд на необоснованность ареста. И вынес решение: освободить.
Генерал Бондаренко был арестован 20 июля 1995 года. Не произошло ли что-то, связанное с этой датой? В том-то и фокус, что произошло! 7 июля государственная налоговая инспекция по Приморскому краю закончила документальную проверку инвестиционно-промышленной корпорации «Феджи» и обнаружила множество бухгалтерских нарушений (фиктивный документ на несуществующего брокера, незаконно полученные доходы, занижение налогооблагаемой прибыли) и наложила штраф за сокрытые от налогообложения средства в размере 5 млрд рублей.
Что делают фирмы, которые не согласны с подобными штрафными санкциями? Они заявляют о своём несогласии и пишут жалобы. В налоговую службу Российской Федерации, в налоговую полицию РФ, в министерство финансов, наконец. «Феджи» поступила очень странно — обратилась к А. Чубайсу.
Анатолий Чубайс и Егор Гайдар
И дальше последовали ещё более поразительные странности. Из Москвы срочно прилетела комиссия и стала всеми правдами и неправдами отстаивать «Феджи».
Но причём здесь генерал Бондаренко? А притом, что возглавляемая им налоговая полиция долгое время вела разборку «Феджи» и, добыв сведения, которые ей положено добывать, передала затем всю информацию налоговой инспекции.
Но и это не всё. Соль в том, что учредитель и президент корпорации «Феджи» В. Назаренко являлся председателем местного отделения партии «Демократический выбор России». Теперь, кажется, понятно, куда могли идти сокрытые от налогообложения миллиарды. На будущую избирательную кампанию, на прорыв к власти. И понятно, какую злобу мог вызвать человек, перекрывший канал, по которому, может быть, текли миллиарды.
Жёлтые перья
Но главными участниками травли Наздратенко были всё же журналисты.
Среди них особенным рвением отличались собственные корреспонденты известной российской телерадиокомпании Гавриил Воскресенский и Алла Абросимова (имена и фамилии изменены).
В ночь, когда Черепкова выносили из мэрии, Абросимова паническим тоном сообщала телезрителям России, что администрация Приморского края совершает переворот. В городе якобы наблюдаются волнения (в кадре — колонны людей с красными флагами). По приказу Наздратенко в город якобы входят войска и танки. Краевая больница якобы готовится к приёму раненых (в кадре ряды коек и что-то говорящий врач). Миллионы телезрителей кипели от возмущения: какой же всё-таки негодяй этот Наздратенко, что вытворяет!
Может быть, и этот номер сошёл бы с рук Воскресенскому и Абросимовой. Если бы не бдительность руководства телекомпании. Во Владивосток приехали двое сотрудников. С единственной целью — проверить достоверность передаваемых супругами сообщений. И вот представьте: проверяющие сидят в гостинице «Владивосток», смотрят по телевизору страшные кадры, выглядывают в окно: где колонны митингующих в поддержку Черепкова? Где танки? Где машины с солдатами? Где бои на улицах? За окном тишина. Проверяющие бегут к зданию мэрии. И там — тишина.
Как фабриковалась телевизионная ложь? В кухню супругов меня посвятил работавший ранее с ними оператор:
— У Воскресенского — огромный архив ранее отснятых сюжетов. Он достаёт тот, который ему требуется в настоящий момент, выбирает из него нужные кадры и выдаёт их за только что отснятые. Возьмём, к примеру, сюжет о так называемом перевороте. Воскресенский взял кадры демонстрации, когда владивостокцы «отмечали» трёхлетие развала Союза. Достал из архива старый сюжет о переходе на платное лечение, когда врачи показывали ему пустующие палаты. С показом «ввода» войск тоже проблем, я думаю, не было. Таких кадров у любого оператора — море. Вот и всё. А дальше — дело техники. Небольшой монтаж, берущий за живое текст. Писать Воскресенский умеет. А Абросимова умеет читать такие тексты.
Другой кричащий случай. Как известно, последняя, 48-я, комиссия Чубайса надежд патрона не оправдала. Но на экране вдруг появляется краевой прокурор Василенко и сообщает, что против некоторых должностных лиц администрации возбуждены уголовные дела.
Губернатор звонит Василенко: «Какие дела возбуждены? Против кого конкретно?» — «Я вообще никакого интервью не давал, — отвечает прокурор, — точнее, давал, но несколько месяцев назад. Вот они те кадры и показали. Это же видно было: я только рот раскрываю, а за меня говорит Абросимова».
Мутный ручей телевизионной лжи тёк из Владивостока непрерывно.
Если Наздратенко летел в командировку в Лондон (с одним из вице-губернаторов) и находился там меньше двух суток, парочка сообщала, что он летел с женой, огромной свитой и провёл там пять суток.
Если Наздратенко плыл по делам в Республику Северная Корея на маленьком буксире «Шкипер Шек», назавтра вся Россия узнавала, что он плавал на огромном комфортабельном теплоходе «Антонина Нежданова».
Если Министерство обороны продавало авианосцы Тихоокеанского флота, супруги извещали страну, что суда продал Наздратенко.
На журналистских междусобойчиках Абросимова провозглашала тост:
«Да здравствует краевая администрация — источник наших гонораров!»
Вздорные, абсурдные обвинения преследовали губернатора с первого дня пребывания во Владивостокском Белом доме.
«Наздратенко разогнал весь аппарат своего предшественника». Неправда. Сам проверял по справочнику. Даже двое помощников предыдущего главы администрации, и те остались! Если же под «разгоном» имеется ввиду сокращение аппарата, то точно — 107 человек сокращено.
А сколько своих людей привел Наздратенко из Дальнегорска? Одного бывшего своего помощника. Но не повысил его. Помощник так и остался помощником.
«Губернатор закрыл все оппозиционные издания. Ручная пресса — идеал Наздратенко». Проверил. Закрылась (прогорела) только газета «Большой Владивосток», распространявшаяся по халявной бесплатной подписке. Все остальные работали.
А сколько было панических воплей после снятия Черепкова. «Двенадцать приморских журналистов, напуганных преследованиями со стороны администрации и опасаясь за свою жизнь, попросили политического убежища в США». Выясняю. Оказывается, в обращении фигурируют не двенадцать, а девять членов. А подписей — не девять, а всего одна. А среди перечисленных девяти «журналистов»... Чикулина — бывшая секретарь Черепкова, Леонтьев — охранник мэрии и сама мадам Черепкова, супруга «народного мэра».
В Приморье не было ни одной официальной газеты, ни явной, ни замаскированной. Если Наздратенко — был ставленником мафии, неужели мафия не могла раскошелиться на издание, которое бы грудью стояло за губернатора?
В СМИ промелькнула цифра: за 1995 год по всей России было убито 32 журналиста. Но в Приморье, получившем ярлык «зоны страха», ни одного!
Система организованной травли действовала по трём схемам. Первая: сплетня поступала в мэрию, редакцию «Большого Владивостока» или «Арсеньевских вестей» и тиражировалась этими газетами. Затем подхватывалась центральными и зарубежными изданиями и попадала на стол к Чубайсу.
Вторая схема: сплетня переправлялась в аппарат Чубайса и по этому сигналу выезжала комиссия. Комиссия делала вид, что сигнал подтверждается. И информация об этом тут же передавалась в задействованные газеты и телекомпании.
Третья схема: Черепков приходил в редакцию московской газеты (журнала), мимоходом замечал, что в его поддержку опубликовано 700 материалов и рассказывал о своей «борьбе». Журналисты записывали его монологи и без проверок засылали в номер.
При этом отмечен случай необъяснимой чертовщины. Еженедельник «Мегаполис-континент» опубликовал интервью с Черепковым. Но сотрудники, от корреспондента, беседовавшего с Черепковым, до редактора, не могли понять, как «это шизофреническое интервью» могло появиться в номере. Никто не читал и не подписывал этот материал: ни заведующий отделом, ни ответственный секретарь, ни главный редактор. А оригинал интервью после публикации бесследно исчез...
Окончание читайте завтра
Виталий Ерёмин
