Уильяма Голдмана, американского сценариста, спросили:
"Как вы пишете таких ярких женских персонажей?"
Голдман ответил: "Я пишу их как мужчин".
Я задался вопросом - сексизм ли это? Потому что сейчас это важная тема, и я чувствую необходимость выработать к ней отношение. Как мужчина и как философ.
Пришёл примерно к следующему.
Голдман рассматривает мужскую стратегию как мерило.
Далее - он наделяет этими качествами женщину. Потому что, согласно широко принятой точке зрения, у неё стратегия пассивности. То есть Голдман разрешает ей быть как мужчина, наравне с ним.
Из этого делаю вывод: слово "сексизм" каждый раз уводит взгляд от смысла разговора. А смысл в том, что мужской стратегией пользуются те, кто вынужден ей пользоваться. Никто не хочет, но некоторых заставляют обстоятельства. Так как в течение истории чаще такие обстоятельства были у мужчины, стратегия называется мужской. На одну Жанну д`Арк приходится десять Галилеев, на десять ведьм - тысяча крестоносцев. И так далее.
Я стал думать в этом свете о том, что я пишу в сценариях. И тут я вдруг понял, в чём у них всех общая тема, которая держит меня, не даёт идти дальше, писать шире и богаче, почему я топчусь.
Парень идёт в армию, хотя негоден. Мужчина расследует политическое убийство, чтобы уважать себя, что не побоялся. Юноша бросает девушку, узнав, что она шпион и он должен предать идеалы своего окружения. Мальчик гоняется за призраком в надежде взять страх под контроль. Парень ищет сестру, которая ходит по парням после смерти родителей. Футболист перевоспитывает феминистку. Ботаник изображает из себя мачо, чтобы найти жену.
Короче, мужчина в поисках мужественности. Ух. Это наваждение, и я его поймал. Я вычленил тебя, сволочь. Теперь я сделаю тебя другом, и ты мне поможешь. Я вынимаю из сердца этот осколок, который постоянно царапал мне грудину. Вынимаю его и выставляю его перед собой в руке - и держу его, использую как линзу. Не самая свежая метафора, согласен. Ганс-Христиан, прости меня, но всё равно у тебя уже тырил Данелия для фильма "Слёзы капали".
В общем теперь я держу этот осколок и смотрю сквозь него на других. Мужчина в поисках мужественности.
Я боюсь слабости, а женщину на образном уровне, значит, воспринимаю как того, кто хочет её обнажить. Теперь я признаю это, а также ровно в этот же момент перестаю считать себя творцом, потому что творец - это тот, кто делает из осколка, причиняющего боль, линзу, позволяющую лучше видеть. Я это уже сделал. Теперь я не творец. И таким нехитрым образом, меня больше не преследует синдром самозванца, потому что я и есть самозванец. Любой творец - самозванец. И это не зазорно. Но я больше - не творец.
Спасибо женщинам и Уильяму Голдману.
Теперь мой синдром - не самозванца. Теперь мой синдром - Туретта. Эх, как же сложно писать, когда думаешь только матом.
Да пребудет с нами сила. И любовь.
Глеб Буланников
