Кажется, в девятом классе я понял, что хочу однажды попасть на телевидение, миновав при этом участь пленника камер на реалити-шоу.
Нет, вы подумайте: они пишут всё. И плохо даже не то, что пишут. Это в общем-то интересно. С тех пор как написан "Обломов", а потом ещё и экранизирован с прибавкой "Несколько дней из жизни...", произведя вскрытие жанра реалити-шоу, этот персонаж создал ложный стереотип, что такова природа любого русского человека. Сломать этот стереотип можно по принципу "клин клином", то есть показать в федеральном эфире по одному дню из жизни каждого.
С горем пополам эту функцию взяли на себя соцсети, но они также быстро её провалили. Во-первых, люди поняли, как обманывать объектив соцсетей и навязывать свой визуальный ряд. Во-вторых, всё-таки фотография статична, а жизнь познаётся в движении.
Что ни говори, а сам по себе жанр реалити без приставки -шоу очень даже неплох и способствует распространению гуманизма, но люди со свойственным им изяществом снова поспешили всё уничтожить.
Я помню тот день, и помню, что в общем и целом, не трогая жанры, меня заинтересовала возможность теми или иными средствами рассказать о своей боли от недоступности мечты.
Мне нравится в том воспоминании, что, хотя я плакал, это было незаметно, поскольку была сильнейшая метель, а мы ещё к тому же играли в снежки и каждому из нас в лицо прилетал ком снега. Это было обыкновенным развлечением после школы - идти сквозь дворы, иногда выползая на большую дорогу, чтобы сделать перерыв от перестрелок и засандалить снежок в какую-нибудь машину.
Мой друг Женя тогда отвёл меня в сторону и показал, что он нарисовал в школьной тетради, которую он приспособил для личных записей. Рисунок представлял из себя донельзя красивый, изумительный, обильный стан Аэлиты, закутанной в тигровую шкуру, словно дочь того самого витязя, которому покорялись народы.
Я поблагодарил Женю за доверие и за рисунок, потому что оба явления были замечательны, однако меня всё-таки обуял страх, потому что неподалеку бегал вечно разъярённый брат Аэлиты Армен. Когда он попадал в лобовое стекло автобуса, мы слышали громкий рык вожака гуннского племени. Каждый раз он был на безопасном расстоянии, но надо всегда быть начеку, не спать, это мы знали.
Но всего не учтёшь. Спустя несколько недель мы той же компанией, что сеяла хаос снежной пальбы на дорогах, вышли из кинотеатра сети "Формула кино" с фильма "Обитель зла", в котором главная героиня с двух рук стреляла между ног хтоническому чудовищу.
Опьянённые драйвом, упоённые морозцем, мы стали говорить без обиняков. Армен даже перечислил всех, кого он хотел бы, как он выразился, "познакомить со своим другом". В этот список входил широкий круг типажей от Софии Ротару до нашей учительницы по литературе. Всё было на таких доверительных, близких тонах, что я не удержался и сдуру ляпнул про то, как мы с Женей обожаем Аэлиту и носим с собой воспоминание о танце живота, который она исполняла в Новый год, - и особенно о том мечущемся пояске из звенящих монеток...
Следующее, что я помню, - это как Армен на заднем дворе школы, в присутствии Аэлиты, заставляет нас есть снег, а мы отказываемся, и тогда его камрады собственноручно опускают нас мордами в сугробы.
При том, что методы эти бесчеловечны и являются пошлейшими клише из фильмов третьей руки, надо заметить, что на счастье окунали нас в нормальные сугробы, а не зассанные.
Так, в тот миг, я узрел мечту - и с тех пор постоянно видел, как пересказываю это в прямом эфире. Конечно, не без надежды, что Аэлита увидит это, проникнется и проведёт со мной ночь.
Наверное, именно по этой причине, воспользовавшись перерывом в учёбе на сценарном факультете, я однажды летом устроился работать грузчиком. Со мной снова был Женя, но уже другой, и знать не знавший ни про какую Аэлиту, а просто хотевший заработать на еду, поскольку его девушка взбунтовалась и решила его не кормить.
В первый день нас отправили выгружать компьютеры в Апрелевке. Мы познакомились там с пылью и узнали, что поставки эти каким-то образом связаны с Роскосмосом. Женя, будучи человеком оппозиционных взглядов, не преминул поностальгировать об Юрии Гагарине и посетовать, как мы всё прос...али.
А вот на второй день нас отправили разгружать компьютеры у метро Аэропорт. Это было какое-то солидное здание, похожее на шифрующийся магазин "Седьмой континент", а рядом с ним стоял восьмиэтажный дом, в подвале которого проходили встречи фанатов культуры Эфиопии. Оттуда периодически выходили люди, на нас смотревшие. Кончилось тем, что Женя, склонный к оппозиционным взглядам, поручил доделать всю работу мне и ушёл в подвал на встречу. А я, оставшись один, принялся выяснять, что это за здание. Я обошёл его по кругу и у крутящихся дверей чуть было не сбил с ног Фёдора Бондарчука.
Что-то было такое в моей внешности, что он задержал на мне взгляд. У меня было ощущение, что я ждал этой встречи всю жизнь, но всё, что я смог выпалить, был вопрос, не поможет ли мне Фёдор попасть на кастинг телеканала "Карусель", поскольку одноклассницы считают, что я похож на Питера Пена. Фёдор что-то быстро буркнул и ушёл. Только вернувшись к коробкам, я смог расслышать слова "завтра в пять в Останкино".
И на следующий день я действительно пришёл к Останкино в пять часов. Я так осмелел, что даже воспользовался монорельсом.
Меня пропустили внутрь, потому что я каким-то образом оказался в списках. Нашёл телеканал "Карусель" и пересказал им в тёмной комнате всю эту историю про рисунок, про Аэлиту и про сугробы.
Меня выслушали. Потом выслушали всех остальных пришедших на кастинг. Потом объявили финалистов. Среди них оказался я и какой-то парень со скейтбордом.
Нам предложили выйти под камеры и поговорить друг с другом. Этот парень был младше меня - ненамного, года на два, и это было его преимуществом, потому что это налагало на меня обязательство действовать умнее. Я меж тем жутко боялся проиграть малолетке. Страх заполонил меня всего, и когда мы начинали говорить, мой голос так дрожал, что каждое слово было для меня как толкание тяжёлой мебели. А у парня был скейт, который он сжимал в объятиях на груди, тем самым создавая защитную позу.
Страх победил меня, а в студии к тому же не было сильной метели, а были софиты, и пробившиеся слёзы были видны как пресловутая попка обкакавшегося младенца.
И тут я понял, что всё случилось как надо, и это моё фиаско обязательно должно попасть в эфир, потому что представить лучшей пантомимы на тему Аэлиты было нельзя. Она бы увидела это и всё поняла. Я бы сбросил груз с плеч и одновременно избавился от двух страхов - от страха недоступности мечты и от страха унижения.
Продюсеры были крайне удивлены моей настойчивостью. Им казалось, что я безвозвратно испорчен просмотром реалити-шоу. Якобы я впитал всю эту культуру слёз на камеру ради известности.
Ну вот я и вернулся в ту точку. Поистине не мы выбираем жанр, а он выбирает нас.
Вещь в эфир не дали, но мне прислали исходник. Я долго искал Аэлиту в соцсетях, чтобы ей его отправить. Но когда нашёл - передумал, потому что меня настигло понимание её точки зрения. Конечно, ей самой эта история была неприятна и, вероятно, даже болезненна. Я увидел её фотографии, восхитился красотой, но не смог не заметить, что у меня больше не ёкает. Зачем я буду ей напоминать? У неё жизнь, дела, проблемы. Пора взрослеть.
Жизнь не реалити-шоу, хотя мы делаем всё, чтобы их скрестить.
Глеб Буланников
