С конопушками
Я думал, что это веснушки. Марина тискала меня и говорила: «Вот выскочили признаки весны». Только через время я понял, что мы всегда виделись исключительно весной. Потому что летом она уезжала отдыхать куда-нибудь на юг, осенью работала вахтой где-нибудь на севере, а зиму проводила в своей деревне.
Это конопушки, Марина. И я с ними рос. И продолжаю.
С соплями
Мой нос постоянно напоминал о себе, потому что мне долгое время хотелось заглянуть самому себе в глаза. Я приводил оба зрачка до краю окоёма, и оба наталкивались на барьер в виде носа. Так я узнавал о его существовании. Он был препоной для встречи меня с собой. Натурально: хочется человеку заглянуть в глаза. Раз — и посмотрел. А себе не можешь.
Зато можно из носа выковыривать затвердевшие сопли. Ощущение, что выскребаешь из пещеры сталактиты и сталагмиты. Иногда с кровью. «Мирных задавил...», — думаешь.
И какое счастье, когда сопли влажные. Они выходят сами. Их не нужно выкуривать. Льются как подслащенная вода.
Алкоголь создан, чтобы закусывать его соплями. От вида алкоголя зависит, влажными или твёрдыми.
И вот это нуждается в синхронизации.
С плюшевой игрушкой
Я спал с ней много лет, кладя под бок. Мне до сих пор она нужна. Я использую подушки, свёрнутое одеяло, бывало, что и рюкзак. Нужно для закрепления позиции.
Мне кажется, мы не задумываемся: что за поза, в которой я сплю?
Моя поза предполагала мягкий предмет под боком.
В моём случае это был пёс.
С запахом хлорки
От людей неизбежно воняет. Хлорка — та вонь, которая провоцирует фантазию, а не желание эвтаназии. Думаешь: ого, я в термальном источнике.
С бомжом в подвале
В подвале моей пятиэтажки жил мужик в чёрной шапке. Вечером он грел суп на примусе. Меня удивляло: проходя наспех первый этаж, я видел его всегда за решёткой. То есть, у него был ключ от ворот? Потом однажды я увидел, что суп ему выносит женщина, на первом этаже живущая. И я подумал: то есть, они как-то связаны. Потом я узнал, что он её брат.
Бояться я его всё равно не перестал. Более того, я напитался подозрением к женщине, которая живёт в квартире и не может его отмыть.
Я всегда пробегал первый этаж закрыв глаза. Порскал в згу пролётов. Порой напарывался на острие поручня. Однажды саданулся башкой об открытую настежь дверцу почтового ящика. Там, кстати, в номере была указана несуществующая квартира. Якобы на шестом этаже…
С крышей
Крыша — это прорыв в небо, доступный человеку в детстве сразу. Будь то голубятня, трансформаторная будка, пятиэтажка, здание школы или многоэтажка.
Я излазил много крыш. Но на своей не был. Её запечатали, заварили. Засыпая, я всё время думал, что там небось стоянка вертолёта.
Глеб Буланников
