В российском прокате — кровавый триллер «Русский бес» Григория Константинопольского, который получил приз за режиссуру на последнем «Кинотавре». Это история молодого и нищего дизайнера Святослава (Иван Макаревич), который хочет жениться на дочери банкира (Любовь Аксенова) и выбиться в люди. «Известия» поговорили с режиссером о новом фильме, Достоевском, 1990-х и работе с Рустамом Хамдамовым.
— Глядя на бесовскую ухмылку Ивана Макаревича, трудно поверить, что он появился буквально за пару дней до съемок, когда из проекта выбыл утвержденный артист...
— Изначально я планировал Никиту Ефремова, но параллельно рассматривал и Ивана. Мне нужен был спортивный брутальный герой, я попросил Ваню походить в зал, подкачаться. Он обещал, но в итоге мои просьбы проигнорировал, и я на время про него забыл. Снова к нему обратился, когда работа с Никитой не сложилась.
В итоге Иван сыграл брутального героя, а если актер может это сделать, зачем ему качаться? Что касается изменений — с Иваном роль вышла более карикатурной. С Никитой это было бы кино про Ивана Царевича и Серого волка, а получилось — про «недотыкомку» (смеется).
— Правильно я понимаю, что вы вдохновились фильмом «Американский психопат» Мэри Хэррон?
— «Русский бес» — не то чтобы пересказ американского фильма. Это абсолютно русская история. Оригинальный роман Эллиса я не читал, фильм посмотрел где-то в середине нулевых, и он мне очень понравился. Было в нем что-то, не дававшее мне покоя. Вроде бы обычный хоррор про психа, но уж слишком хорошо сделан, слишком хороший юмор.
Потом я его пересмотрел в году 2010-м или 2011-м, и мне пришла в голову идея сделать фильм-«перевертыш». В оригинале главный герой убивает налево и направо, а потом оказывается, что он убивал только в своих фантазиях. А у меня наоборот. Свят много говорит, шутит, кривляется, постоянно фантазирует, а потом оказывается, что всё это кошмарная реальность.
— Почему в титрах вы даете название на русском и английском — «Русский бес» и Russian Psycho?
— История получилось самостоятельная, но отсылку в титрах на «Американского психопата» (в оригинале American Psycho. — «Известия») я решил оставить. Не знал, как переведут слово «бес» на английский, и поэтому придумал название сам. Russian Psycho, мне кажется, очень точно передает смысл. Но на русском название лучше звучит как «Русский бес». Есть в этом что-то кряжистое, исконное, прямиком от Сологуба, Достоевского, Алексея Толстого…
— В фильме много отсылок к Достоевскому. Вы считаете, что он актуален?
— Да. Мы же всё время ходим по кругу. Совершенно ничего не меняется, просто оборот этого круга — не одна человеческая жизнь, а жизнь нескольких поколений. Поэтому нам порой кажется: вот тут что-то новое. На самом деле все вечные вопросы остаются актуальными: тварь я дрожащая или право имею, кто виноват и что делать, в чем правда, в чем любовь, в чем смысл?
— Ваш Святослав — это современный Раскольников?
— Для Раскольникова он слишком зол и карикатурен. У Раскольникова есть и сердце, и душа, а Свят — мелкий злобный циник. Он больше Свидригайлов или Верховенский. Хотя нет, Верховенский в фильме — это следователь Захар Захарович Захаров, персонаж Тимофея Трибунцева, который пытается использовать героя в своих целях.
Наверное, так: Святослав — это скорее учитель Передонов из «Мелкого беса» Сологуба. Немного Иудушка Головлев, немного Смердяков и даже местами Иван Карамазов. Мы так поначалу его задумали с Ваней Макаревичем. В итоге всё равно получился самостоятельный персонаж без прямого литературного прототипа.
— По фильму еще кажется, что вы не очень довольны современным поколением.
— Да, там есть некая шпилька. Фильм в целом не про это, но и такая подкладка присутствует. Многие молодые люди просто не понимают сути происходящего, не ведают и не задумываются, кто они, откуда взялись, что осталось позади. Говорят, что 1990-е закончились и теперь всё по-другому — Facebook, Instagram и так далее. А я говорю, что ничего не кончилось, сменились лишь приметы времени, но мы живем всё в той же эпохе. Хотя, конечно, глупо критиковать молодое поколение. Молодость и есть его правда.
— Множество известных артистов — от Виктории Исаковой и Ксении Раппопорт до Михаила Ефремова и Максима Виторгана — у вас снялись в неожиданных ролях. И, как правило, бесплатно. Как вам удалось их уговорить?
— Я не испытывал больших проблем. Все понимали, что это эксперимент и бессмысленно сниматься у меня и мне не доверять. Кроме того, для актеров в моем кино много плюсов. Снимали недолго — люди приходили, получали удовольствие и экстравагантную роль, причем времени почти не тратили. А какой актер не хочет выглядеть экстравагантно? Всем надоели серые роли.
Были и те, кому пришлось нелегко. Например, Юлия Ауг должна была сняться в небольшой сцене в роли призрака, но ждала своего появления в кадре практически сутки — был очень большой объем съемок в тот день. Дождалась, слова не сказала, снялась и ушла. Иногда кто-то отказывался что-то делать — бывало и такое. Некоторые артистки не хотят сниматься голыми — это их право. Я в этом смысле человек гибкий: если нельзя так, я сделаю по-другому, еще лучше.
— Спрошу про будущие проекты. Что происходит с фильмом-мюзиклом по песням группы «Секрет» и экранизацией «Грозы»?
— С «Секретом» получилось так. Проект встал на какое-то время из-за проблем с финансированием, и в этот момент мне предложили заняться «Грозой». Я давно хотел ее снять, поэтому от «Секрета» пока отстранился. Денег на «Грозе» опять же было немного, но артисты согласились сняться бесплатно, за что я всем искренне благодарен. Сейчас фильм в монтаже, но когда выйдет, неясно.
— Почему вдруг «Гроза»?
— Мне кажется, это очень актуальное произведение Островского. Действие я перенес в современность, но текст героев старшего поколения даже не пришлось менять. По жанру это трагикомедия — где-то можно будет посмеяться, где-то поплакать, но сам посыл не изменится.
Если в двух словах, будет знакомая со школы история про то, как среда заела живого человека, когда он нарушил правила. Укатала. И про людей, которым выгодно изображать себя ретроградами, чтобы обстряпывать свои вполне насущные дела.
— Кто играет в фильме?
— Катерину играет Любовь Аксенова. Бориса — молодой артист Сережа Городничий, который снимался у меня в «Пьяной фирме». Роль Феклуши прекрасно исполнила Маша Шалаева. В моей версии (думаю, это можно раскрыть) она звезда «Битвы экстрасенсов», шаманка, колдунья, прорицательница. А главного антигероя, Кабаниху, сыграла Вика Толстоганова, и сыграла волшебно. Я посмотрел все версии «Грозы», и мне кажется, что мы нашли совершенно новый рисунок роли.
— Ходят слухи, что у вас есть в планах ремейк фильма «Восемь с половиной долларов».
— Я написал сценарий ровно 10 лет назад, подавал многократно в Минкультуры и Фонд кино, но мне постоянно отказывали по различным причинам. Сценарий называется «8 с половиной 2222». Действие происходит в XXIII веке, когда режиссер превратился не то чтобы в обслуживающий персонал, как сегодня, а просто стал роботом. Конечно, это злая сатира на наш киномир и кинонравы, как и первый фильм. Может, поэтому и не дают денег (смеется).
— Раз уж разговор зашел о прошлом — у вас в фильмографии есть роль в культовом фильме Рустама Хамдамова «Анна Карамазофф». Можете рассказать, как вы туда попали?
— Я тогда учился на Высших режиссерских курсах. Рустам искал кого-то на роль гимназиста, и ему посоветовали меня. Это небольшой эпизод, но у Хамдамова не бывает случайных вещей. У меня осталось мало воспоминаний о съемках — все-таки почти 30 лет прошло. Помню только, что меня укусила собака. Рассказал об этом Рустаму, и он сказал: «Правда? Ну надо же». И тут же отвернулся, стал командовать, как переставить камеру. Хамдамов очень милый и непосредственный человек, но актеры для него, в общем, часть реквизита.
Потом спустя какое-то время я сам снял фильм. Это была кровавая короткометражка на восемь минут, клип на песню Гарика Сукачева «Звезда микрорайона». Позвал Рустама на «Мосфильм», чтобы он посмотрел. Вышли после показа, он минут пять молчал, потом сказал: «Ну не знаю, Гриша. Я полфильма в пол просмотрел». А фильм шел восемь минут! Но я не обиделся. Понимаю, что у него свои критерии прекрасного и ужасного. Я, видимо, как режиссер в них не вписываюсь и ничего с этим не поделаешь.
Николай Корнацкий
