Если вам кажется, что через месяц-другой жизнь вернется в привычное русло, вы ошибаетесь. По расчетам медиков, на разработку вакцины уйдет год-полтора. Всё это время социальная изоляция будет главной мерой борьбы с пандемией. Это значит, что цифровая слежка больше не будет тайной, ограничения в правах станут восприниматься как благо, а уровень неравенства станет в разы выше, — считает главный редактор MIT Technology Review Гидеон Личфилд.
Чтобы остановить распространение коронавируса, нам придется изменить то, как мы работаем, занимаемся спортом, общаемся, делаем покупки, поддерживаем здоровье, воспитываем детей и заботимся о семье — словом, всю свою жизнь.
Все мы хотим как можно скорее вернуться к нормальной жизни. Но многие еще не поняли, что ни через несколько недель, ни даже через несколько месяцев никто к нормальной жизни не вернется. А некоторые вещи больше никогда не будут такими, как раньше.
Что такое стратегия сглаживания кривой?
Сегодня все страны (и, наконец, даже Великобритания) признают, что лучшее решение на данный момент — это стратегия сглаживания кривой. Она подразумевает введение мер социального дистанцирования, направленных на то, чтобы замедлить распространение вируса и не ставить систему здравоохранения на грань коллапса (что может вот-вот произойти в Италии). При таком сценарии пандемия должна продлиться достаточно долго, чтобы либо достаточно людей переболели COVID-19 и выработали к нему иммунитет (если иммунитет может сохраняться на протяжении многих лет, чего мы не знаем), либо ученые успели создать вакцину.
Как долго может длиться карантин?
Сколько времени это займет? И насколько жесткими должны быть принятые меры?
В Китае после шести недель строгого карантина началось послабление, так как количество новых случаев заболевания сократилось почти до нуля. Но это еще далеко не конец. До тех пор, пока в мире есть хоть один носитель вируса, вспышки будут возникать снова.
В недавно опубликованном отчете исследователи из Имперского колледжа Лондона предлагают усиливать меры по социальному дистанцированию при резком возрастании количества новых пациентов в отделениях интенсивной терапии и ослаблять при снижении.
Что такое социальное дистанцирование?
Исследователи определяют его как «сокращение всех контактов вне дома, школы или рабочего места на 75%». Это не значит, что теперь с друзьями можно видеться только раз в неделю вместо четырех. Это значит, что каждый делает всё возможное, чтобы свести количество контактов к минимуму. В результате общее число контактов снижается на 75%.
Согласно этой модели, сообщают исследователи, социальное дистанцирование должно оставаться в силе примерно две трети всего времени — до тех пор, пока не появится вакцина, на разработку которой уйдет как минимум полтора года (если она вообще будет работать).
Полтора года?! Неужели нет никакого другого решения?
Давайте разбираться.
Что если просто построить больше отделений интенсивной терапии и лечить больше людей одновременно?
Как выяснили исследователи, это не поможет.
Без социального дистанцирования даже все остальные меры вместе взятые — помещение под карантин всех больных и контактировавших с ними, изолирование стариков и закрытие школ — окажутся бесполезными. В итоге мы получим количество критически больных пациентов, в восемь раз превышающее возможности американской и британской системы здравоохранения.
Даже если переоборудовать все фабрики на производство коек, аппаратов искусственной вентиляции легких и прочего необходимого оборудования, всё равно потребуется намного больше врачей и медсестер, чем есть на данный момент.
Что если вводить ограничения на короткие сроки?
А если ввести ограничения единоразово, скажем, на пять месяцев? Тоже не пойдет. Как только ограничения будут сняты, пандемия разразится с новой силой, на этот раз уже зимой — в самое загруженное для медучреждений время.
Ну а что если поступить жестоко и существенно поднять количественный порог поступлений больных в отделения интенсивной терапии, требующийся для введения социального дистанцирования, — и смириться с тем, что умрет намного больше людей?
Оказывается, и это мало что даст. Даже в лучшем случае мы всё равно будем сидеть взаперти большую часть времени.
Не временное неудобство, а начало совершенно нового образа жизни
В краткосрочной перспективе социальное дистанцирование больно ударит по тем сферам бизнеса, которые нуждаются в большом количестве людей: ресторанам, кафе, барам, ночным клубам, спортзалам, отелям, театрам, кино, галереям, торговым центрам, ярмаркам, музеям, конференц-залам, концертным и спортивным площадкам, транспортным компаниям, частным школам и детским садам. Не говоря уже о нагрузке на родителей, вынужденных учить детей дома; на людей, старающихся уберечь своих пожилых родственников от вируса; и всех тех, кто лишен сбережений, чтобы выжить в случае потери работы.
Само собой, некоторым удастся приспособиться. Возникнет новая форма экономики и новые виды услуг. Есть причины рассчитывать и на уменьшение выбросов углекислого газа, развитие локальных цепочек поставок, рост популярности пеших прогулок и езды на велосипеде.
Но многим предприятиям будет нанесен непоправимый ущерб, и большое количество людей лишится источника дохода. Поэтому жизнь взаперти не может продолжаться долго.
Какой может быть жизнь в этом новом мире?
Улучшение системы здравоохранения. Хочется надеяться, что у нас как минимум будет более эффективная система здравоохранения со специальными органами, которые смогут оперативно сдерживать новые вспышки заболевания, а также возможность быстро наращивать производство медицинского оборудования, тест-систем и лекарств. Пытаться остановить COVID-19 уже поздно, но, по крайней мере, мы сможем предотвратить следующую пандемию.
Новые правила собраний. В ближайшее время мы, вероятно, найдем какой-нибудь неуклюжий компромисс, позволяющий нам поддерживать связь с окружающим миром. Возможно, кинотеатры сократят количество мест, совещания будут проводиться в более просторных помещениях, а спортзалы потребуют от посетителей бронировать время для посещений заранее.
Изоляция потенциально опасных людей. Рано или поздно нам, скорее всего, удастся вернуться к нормальной и безопасной социальной жизни благодаря изобретению более эффективного (и легального) способа определять потенциально больных людей и изолировать их.
Узаконенная слежка. Израиль намерен использовать данные о местоположении мобильных телефонов, которые помогают разведслужбе находить террористов, чтобы отслеживать передвижения людей, контактировавших с носителями вируса. Сингапур тщательно отслеживает перемещения своих граждан и обнародует подробную информацию по каждому человеку, кроме разве что его имени.
Возможно, в будущем, перед тем как пройти регистрацию на рейс, вам придется предоставить данные с мобильного приложения, отслеживающего ваши передвижения. Авиакомпания не узнает о том, где вы были, но получит предупреждение, если вы контактировали с носителями вируса или побывали в районе эпидемии.
Легальный сбор биометрических данных. Схожие требования будут действовать и для массовых мероприятий, государственных учреждений и крупных транспортных хабов. Повсюду будут инфракрасные термометры, а сотрудникам компаний придется носить приборы, отслеживающие температуру и другие жизненно важные показатели. Вместо документов, позволяющих установить возраст, в ночных клубах будут требовать от посетителей подтвердить свой иммунитет.
Мы привыкнем к этим новым мерам точно так же, как привыкли к усиленным мерам безопасности в аэропорту, введенным после терактов. Тотальное наблюдение будет считаться малой ценой за возможность быть среди людей.
Усугубление неравенства. Однако наибольшую цену, как всегда, заплатят бедные и наименее защищенные слои населения. Людям, живущим в эпидемиологически опасных регионах и лишенным доступа к качественным медицинским услугам, станут еще чаще отказывать в том, что доступно остальным. Положение работников со сдельной оплатой труда станет более шатким, а нелегальные иммигранты, беженцы и бывшие заключенные столкнутся с дополнительными препятствиями к интеграции в социум.
Более того, если не будет четких критериев для определения риска заражения, правительства и компании смогут выбирать любые критерии: годовой доход меньше 50 тысяч долларов, принадлежность к семье из более чем шести человек или происхождение из определенной части страны. А это приведет к скрытой дискриминации, как произошло в прошлом году с алгоритмом американских страховых компаний, который непреднамеренно отдавал предпочтение белым людям.
Мир менялся не раз, и вот теперь он меняется снова. Нам всем придется научиться жить, работать и поддерживать отношения по-новому. Как всегда, некоторые люди потеряют больше других. Мы можем лишь надеяться, что этот кризис наконец заставит страны устранить огромное социальное неравенство, из-за которого существенная часть населения оказывается уязвимой.
Гидеон Личфилд
