Продолжим наши разговоры о поэзии? Сегодня, например, поговорим о том, насколько важна биография автора, а не сугубо его произведения, для создания популярности, общепризнанности, всемирного значения? Стихи стихами, а жить ведь тоже нужно уметь?
Обратимся к самому цитируемому сегодня среди интеллигентной молодёжи поэту второй половины ХХ века. Из первой половины, например, на слуху Есенин и Маяковский: они явно доминируют среди умников и умниц; а во второй части века – скажем, Асадов и этот господин. Общеизвестный, да, но из-за стихов ли? Кажется, что из-за биографии тоже.
И по поводу некоторых моментов биографии Иосифа Бродского, а не его поэзии, не получится односторонне разговаривать.
Его ближайший друг и самый последовательный мемуарист Евгений Рейн вспоминал, как родители Бродского ставили Рейна в пример своему бездельничающему сыну. Мол, посмотри, Иосиф, Женя уже инженер, работает, окончил институт, а ты школу бросил и нигде не работаешь. Возможно, в этом контексте большую роль сыграла постоянная неустроенность Бродского. Он менял работы как перчатки: от фрезеровщика до помощника анатома в морге. Не лучшее начало биографии, не правда ли?
В конце концов, в 1964 году его осудили за тунеядство и отправили в деревеньку под Архангельском – ссылка как-никак. Именно тогда хорошо знавшая ленинградскую поэтическую тусовку Анна Ахматова сказала:
Какую биографию делают нашему рыжему!
Она была невероятно права: теперь в кругах интеллектуальной молодёжи Иосиф Бродский был почти декабрист.
Впоследствии, когда стенограмма процесса распространялась по СССР и Европе, становилось понятно: теперь биография работает на поэта, а не стихи, которые наработали на ссылку.
Удивительное дело – именно там, в маленькой деревушке, Бродский обретает поэтическую мощь и возвращается полноценным творцом. Некоторая слава ему обеспечена не только в стране, но и за её рубежом. В начале 1970-х он навсегда покидает Ленинград: то ли из-за ужесточившегося контроля и угроз КГБ, то ли по другим, более сложным причинам.
Больше 20-ти лет Бродский преподаёт в университетах, пишет лаконичные стихи и громоздкие эссе, умирает, не посетив родной город даже после распада Советского Союза. Не хочет. Так заканчивается биография.
И, к сожалению, вот причина популярности Бродского у большинства заинтересованной молодёжи.
А не стихи.
Ведь как это хорошо и интересно – знать парочку не очень хороших стихотворений вроде «Не выходи из комнаты...» или «Я входил вместо дикого зверя в клетку...»!
Ведь как это авторитетно – знать биографию человека, которого во многом прославила Нобелевская премия, а не поэзия!
Ведь как это популярно – формировать имидж и «учёный вид знатока», упоминая Бродского не как поэта, а как человека!
В этом заключается, кажется, довольно опасная популярность той или иной фигуры в принципе: мы не желаем узнать творца полностью. Довольно часто мы формируем собственное представление о писателе, актёре, композиторе, опираясь лишь на часть его творений. Но ведь это неправильно: мы обязаны стараться знать всего автора – и с противоречивой биографией, и с неоднозначными произведениями. Никто, конечно, не заставляет нас любить всего поэта, но знать – непременно нужно.
Биография творца не должна становиться причиной его популярности ни в какой сфере человеческого знания – ни среди умных школьников, ни в кружке студентов, ни в филологических монографиях.
Поэт – в самом широком смысле – явление цельное в своей противоречивости; несомненно, в его биографии могут встречаться коренные переломы, но даже они имеют внутреннюю логику.
Нельзя допускать однобокого суждения о великом деятеле искусства – иначе Есенин был бы просто алкоголиком, Высоцкий наркоманом, Пазолини – гомосексуалистом, Бродский – рыжим с биографией.
...Как-то В.В. Шахиджанян, заставший того же Бродского в ленинградской юности и гулявший с ним по улицам Питера, сказал мне нечто вроде: «Кажется, выражение Ахматовой о делании биографии и определило славу этого поэта». Я было сказал, что нет, стихи-то тоже замечательные, не только одни жизненные перипетии, но задумался...
Стихи-то стихами, а жить тоже надо уметь.
И Бродский, кажется, по-своему умел.
Борис Поженин
